Любимчик Судьбы - Маркелов Олег Владимирович. Страница 19

– Спасибо, рядовой. Садитесь, – кивнул дознаватель. – Сержант Агива! В ночь, предшествующую рассматриваемому инциденту, вы несли дежурство у створов, ведущих в расположение подразделений Особого отдела?

– Сэр! Так точно, сэр! – поднялся сержант, к которому обращался офицер. – Во время появления у створов сектора Зет два яруса Гамма рядового батальона тылового обеспечения мы с рядовым Алкснисом дежурили у ведущих в сектор створов.

– Что-нибудь показалось странным в его поведении, сержант?

– Сэр! Так точно, сэр! – ответил сержант, забавляясь этой комиссией, которая пыталась выглядеть мировым судом. – Он появился у створов, имея болезненный вид и явно возбужденное состояние. Постояв несколько минут без какого-либо дела, рядовой ушел. Больше мне нечего сообщить, сэр!

Сержант Агива вообще считал, что с такими примитивными происшествиями должны разбираться только непосредственные командиры бойцов. А такая клоунада только время у людей отнимала. С другой стороны, он прекрасно понимал, что закон «Солдат спит – служба идет» еще никто не отменял, даже если ты не рядовой, а целый сержант.

– Садитесь. Рядовой Уиллис! Вы несли службу у створов, ведущих в штаб батальона тылового обеспечения, когда туда приходил рядовой Холмс?

– Сэр! Так точно, сэр! – словно по шаблону отвечал спрошенный солдат. – Это сектор Зет четыре яруса Альфа. Рядовой Холмс появился там в районе часа. Я как раз только заступил на пост, и через пять-семь минут он пришел. Выглядел отвратительно. Трясся, потел и был бледный.

– Хорошо. Садитесь. Странные перемещения, – делано нахмурился офицер, – Кто у нас представит данные системы контроля доступа?

– Лейтенант Патэрсон, сэр, – поднялся в секторе свидетелей молодой лейтенант.

– Доложите нам, пожалуйста, лейтенант, ход перемещений рядового Холмса в ночь, предшествующую инциденту, – попросил дознаватель.

– Да, сэр. Рядовой Холмс находился в отведенном для него месте отдыха до ноля часов двадцати минут, когда, неожиданно покинув помещение, он направился в сектор Би восемнадцать яруса Гамма. В ноль часов тридцать пять минут прибыл в названный сектор и находился там десять минут. Никакие действия не совершал. Далее проследовал в сектор Зет четыре яруса Альфа, куда прибыл в один час семь минут. Находился без активности менее пяти минут, после чего вернулся в свое спальное помещение. В три часа ровно вновь покинул место отдыха и в три часа тридцать минут прибыл в сектор Зет два яруса Альфа. Находился без активности десять минут. В четыре часа десять минут вернулся к месту отдыха. Дальнейшие перемещения объекта зафиксированы только утром.

– Спасибо, лейтенант, – кивнул дознаватель. – А просмотрели ли вы запись самого инцидента?

– Так точно, сэр, – подтвердил лейтенант. – Запись полностью подтверждает объяснения рядового Никсона из учебного батальона.

– Спасибо, – поблагодарил дознаватель и на пару минут замолчал, позволяя всем поразмышлять над складывающейся картиной. – Не правда ли, необычное поведение? Вместо того чтобы спать, рядовой Холмс бесцельно мечется по всему кораблю. При этом он утверждает, что каждый раз ему приходила команда от электронного дневального с четкой инструкцией, куда и во сколько он должен прибыть. Что скажете, сержант Ортега?

– Сэр! – поднялся сержант, представляющий диспетчерскую службу, в составе которой находилась единая система электронного дневального. – Я принес распечатку всех полученных через электронного дневального команд в адрес рядового Холмса. Ни одного сообщения в эту ночь получено не было. Сэр!

– Вопросов нет. Садитесь, – кивнул дознаватель. – Ну что, господа, все свидетели опрошены, за исключением самого рядового Холмса. С одной стороны, у него уважительная причина в виде пребывания в санчасти. Но с другой – его опросили, и его доводы я уже огласил. Может быть, офицеры разведки захотят задать кому-нибудь вопрос как кураторы рядового Никсона?

– Какой смысл в дополнительных вопросах, – пожал плечами тот самый капитан, по просьбе которого строевой отдел Первой дивизии и поставил маркер кураторства разведывательного батальона на личное дело рядового Никсона. – Мне кажется, совершенно ясно, что рядовой Никсон действовал в сложившейся ситуации четко, адекватно и верно. Что же касается рядового Холмса, то он не принадлежит разведывательному батальону. Кроме того, по нашим данным, за рядовым Холмсом и ранее водились грешки неуставных отношений и порочащего честь служащего Земного корпуса поведения. То, что сейчас проблема с этим солдатом стала нашей головной болью, было лишь вопросом времени. Поэтому я считаю необходимым применить достойное наказание к рядовому Холмсу.

Члены дисциплинарной комиссии согласно закивали, считая время, потраченное на это разбирательство, и без того чрезмерным. Но дознаватель все не успокаивался.

– Я совершенно согласен с вашим мнением относительно роли рядового Никсона, – начал он. – Что же касается рядового Холмса, то тут есть одно «но», на которое я уже обращал ваше внимание. Это его странное поведение в ночь накануне его безосновательного нападения на курсантов учебного батальона.

– Вы хотите нас убедить, что он психически болен? – предположил разведчик.

– Нет, господа, – радостно продолжил дознаватель, довольный, что и разведка не поняла ход его мысли. – Я хочу сказать, что он странно себя вел. Ознакомившись с материалами этого происшествия, я отправил срочный запрос в госпиталь. Его отсканировали и дали заключение о полной вменяемости. Я уверен, что по какой-то причине он пытался имитировать невменяемость. Скажем, с целью комиссоваться по этой причине с приличной пожизненной пенсией.

– Глубоко, – крякнул разведчик, улыбаясь и подмигивая лейтенанту с такими же нашивками разведывательного батальона, как и у него.

– Теперь у нас есть все основания не комиссовать ею, а уволить решением дисциплинарной комиссии без назначения пенсионного или компенсационного жалованья, – подвел итог своим измышлениям дознаватель. – Предлагаю вот такую формулировку.

С этими словами он вывел на большой настенный монитор длинную витиеватую формулировку решения дисциплинарной комиссии.

– Сдается мне, он не только не на тех наехал, но и кому-то посерьезнее насолил, – буркнул капитан-разведчик, прочитав написанное дознавателем. – С такой формулировкой его ни один разумный человек не возьмет на работу на гражданке. Разве что сортиры чистить.

Это было последнее рассматриваемое сегодняшней комиссией дело, поэтому все быстро и на удивление единогласно утвердили и решение, и предложенную дознавателем формулировку и поспешили разойтись.

– Знали бы они, что ночные приказы вовсе не выдумки этого Холмса, – усмехнулся капитан-разведчик, обращаясь к своему коллеге лейтенанту. – Но пусть наша маленькая тайна останется тайной. Заклание любого жирного тыловика оправдано получением нами достойного молодого бойца.

Разведчики уходили довольные таким поворотом событий – они на деле убедились, что кураторство назначено достойному.

Дознаватель тоже уходил довольный собой – он действовал вполне по совести, не натягивая факты, и нужное ему решение сформировалось само собой, практически без его участия. Но теперь его совесть чиста за тот презент в виде коробки любимого им виски «Белая лошадь», которую сегодня утром прислал ему лейтенант Тортон. Чем, интересно, Тортону не угодил этот Холмс? Наверное, воровал много. Да и, судя по всему, ублюдок был еще тот. А значит, поделом ему...

– Неужели ты совсем ни на миг не сомневался, что у нас все получится? – восторгался Майкл, только что рассказавший Ралфу о ходе дисциплинарной комиссии и принятом ею решении.

– Конечно, не сомневался, – соврал Филби, хотя сам все время отсутствия Никсона жутко за него переживал. – У меня все продумано до мелочей было.

– А я, честно сказать, не ожидал, что его так сильно приложат, – обдумывал происшедшее Майкл. – В принципе это же простая драка.