Великие открытия (илл.) - Аугуста Йозеф. Страница 34

Размеренным шагом колдун направился к охотникам. Остановившись у главного очага, он бросил на тлеющие угли несколько сухих веток и, когда они вспыхнули, с непонятными выкриками и заклинаниями начал прыгать вокруг огня, дико размахивая руками и странно изгибая тело.

Охотники напряженно следили за ним и не смогли скрыть удивления, когда шаман вдруг остановился и стал ломать глиняные фигурки. Это было что-то совершенно новое. Теперь можно было разобрать и слова шамана:

— Да погибнут на вашем пути все животные! Пусть помутится их разум, пусть попадутся они в расставленные западни! Пусть ноги их отнимутся во время бегства. Пусть тела их притягивают ваши стрелы и копья!

Произнеся эти слова, колдун обломал головы и ноги фигурок и отбросил их далеко в сторону, а изуродованные тела раскрошил и бросил в огонь. Высоко подняв руки, шаман низко склонился к пылающему огню, потом резко выпрямился и, круто повернувшись, молча направился к своей хижине.

Ошеломленные охотники взглядами провожали колдуна. Но и после того как он исчез в хижине, они некоторое время стояли, все еще под впечатлением нового колдовского обряда великого Ама.

Первым сбросил с себя оцепенение Гиг.

— Пора покидать лагерь и отправляться на охоту. Да помогут нам заклинания великого Ама! — заключил он и без промедления отправился в путь, сопровождаемый своим отрядом. За ним вместе с остальными охотниками последовал и смелый Гор.

Едва охотники покинули лагерь, как старый Ванг ушел в свою хижину и, завернув старое, зябнущее тело в волчью шкуру, улегся на куче сухой травы. Вскоре он уже сладко храпел.

А Ому заснуть не удалось. Он ворочался с боку на бок, но сон не приходил. Сознание молодого охотника не покидал образ колдуна, а его чудесный талисман — ожерелье из зубов и когтей пещерного медведя, лисьих и волчьих зубов — так и стоял перед глазами. Он твердо верил, что только талисман придал колдуну могущество, которое помогло изгнать Великого Убийцу. Ведь пока у него на шее не было ожерелья, лев никакого внимания не обращал на его колдовство. Если даже лев обратился в бегство, значит, в когтях и зубах пещерного медведя заключена большая сила.

И вот тут-то у Ома возникло непреодолимое желание стать обладателем такого талисмана, такого волшебного ожерелья. Тогда он никого бы не боялся — когда подведут силы, спасут чары.

Добыть волчьи и лисьи зубы не составляло особого труда — достаточно было порыться в ямах для отбросов вблизи лагеря. Да и не в них заключалась сила. Чарами обладали зубы и когти могучего пещерного медведя, достать которые было нелегко. Правда, в хижинах некоторых охотников лежали медвежьи шкуры, но без черепов и когтей. Лишь Ам владел частью шкуры с черепом и когтями, но ведь он никогда не отдаст ее. Ему самому шкура нужна для колдовства и магии.

Но тут Ом вспомнил, что рассказывал недавно у костра помощник шамана — хромой Ур. Как-то великий Ам послал его далеко на север, вдоль ручья, туда, где лес был так дремуч, что сквозь листву деревьев почти не проникал солнечный свет. Там росли крупные черные ягоды, которые он должен был принести колдуну. На обратном пути Ур встретил огромного пещерного медведя, с трудом волочившего лапу. Увидев Ура, медведь поспешно удрал в густые заросли. Ур тогда очень смеялся: один хромой встретился с другим хромым, и вот сильный хромой испугался слабого.

Лицо Ома озарила довольная улыбка: можно стать обладателем когтей и зубов пещерного медведя. Он отправится на север в дремучие темные леса, найдет медвежьи следы и будет идти по ним до тех пор, пока не настигнет хромого медведя. И уж тогда ничто не поможет хищнику, пусть он даже попробует скрыться в глуши леса или на горных склонах в колючем ежевичном кустарнике. Ом будет неотступно преследовать его повсюду и в конце концов настигнет и убьет. Ведь он не изнеженный и хромой Ур, а сильный, здоровый и смелый Ом!

Ничто теперь не могло удержать Ома. Отбросив шкуру, он вскочил со своего ложа, взял длинное копье, проверил, хорошо ли укреплен и достаточно ли остер каменный наконечник, и, прихватив лук и стрелы, вышел из хижины ^[10].

Спустившись к ручью и продвигаясь вдоль него к северу, Ом вскоре оказался в лесу. Ему пришлось пробираться через поваленные деревья и колючий кустарник, перелезать через огромные, рухнувшие с отвесных скал глыбы, переходить вброд ручей. Но ничто не могло остановить Ома — желание овладеть великими чарами неудержимо влекло его вперед.

Вот и место, где хромой Ур встретился с пещерным медведем, вот и его следы на влажной земле. И Ом шел по следу, пока не увидел медведя.

«Ну, хромой ворчун, теперь ты в моих руках, от меня тебе не уйти, как тогда от бедного Ура», — подумал Ом.

Осторожно приближался он к гигантскому животному, которое сидело возле большого муравейника. Медведь опускал лапу в муравейник, и когда ее покрывали встревоженные муравьи, подносил к пасти, слизывал их длинным языком и перемалывал мощными зубами. Даже еловые иглы, которые он съедал вместе с муравьями, не отбивали у него аппетита.

Пещерный медведь не замечал человека.

Ом, крадучись, приблизился. Прислонив копье к дереву, он наложил стрелу на тетиву и прицелился. Резкий свист — и стрела вонзилась в темя медведя; наконечник, пробив шкуру, застрял глубоко в черепе.

Медведь одним могучим ударом лапы сбил засевшую в голове стрелу, сломав глубоко застрявший в кости каменный наконечник. Затем со страшным ревом встал на дыбы и в одно мгновение оказался возле Ома. Охотник с ужасом увидел, что медведь вовсе не хромой и что он не только не убегает от него, а, напротив, полон желания мстить. В голове Ома мелькнула мысль, что это либо не тот медведь, которого встретил хромой Ур, либо рана на его ноге уже зажила.

Однако, прежде чем Ом пришел в себя и схватил копье, рассвирепевший от боли медведь встал на задние лапы и передними обхватил несчастного охотника. Сжав Ома так, что у него затрещали кости, медведь челюстями сдавил плечо охотника. Когда животное ослабило смертельные объятия, Ом рухнул на землю. Медведь опустился на передние лапы, наклонил голову к бессильно распростертому телу и стал внимательно рассматривать его. Затем он поднял лапу и попытался сорвать с тела Ома оленью шкуру; но лапа, соскользнув с сухой и гладкой кожи, оставила на раздавленной грудной клетке глубокие кровавые следы когтей. Медведь опять занес лапу, но боль в голове оказалась сильнее ярости. Он отошел от мертвого охотника и поплелся в чащу.

Пещерный медведь бродил в этих краях еще много лет. Рана на голове зажила, срослась и кость, в которой торчал обломанный наконечник стрелы.

Медведь был уже стар; как и каждый год, с наступлением зимы он исчез в темном отверстии белой известняковой скалы, осторожно прошел через узкие ходы и в отдаленном углу залег на зимнюю спячку.

Пришла весна, все вокруг пробудилось к новой жизни, но пещерный медведь не проснулся…

С той поры прошло много тысячелетий. Остатки пещерного медведя, умершего от старческой слабости в Слоупских пещерах в Моравском карсте, обнаружил ученый. Сообщение об этой находке имело большое значение для развития археологии. Почему, вы сейчас поймете.

Еще в начале 80-х годов прошлого века многие ученые решительно отрицали, что человек жил в одно время с мамонтом, шерстистым носорогом, пещерным львом, пещерной гиеной, зубром и другими известными нам животными эпохи плейстоцена. Едва ли следует этому удивляться, так как в то время никто не верил, что выцарапанные и нанесенные краской рисунки, которые обнаруживали в пещерах, представляли собой произведения искусства первобытных охотников на мамонтов и северных оленей. Лишь отдельные исследователи безрезультатно пытались спорить.

Среди ученых, настойчиво отрицавших, что вымершие плейстоценовые животные могли быть современниками человека, был копенгагенский профессор зоологии И. Стеенструп. Он побывал на месте знаменитой стоянки первобытных людей в Пржедмости, вблизи Пржерова, в Моравии. Обилие костей мамонта заставило Стеенструпа сделать вывод, что люди из Пржедмости не охотились на гиганта, а просто извлекали из промерзшей почвы и поедали туши мамонтов, используя огромное кладбище, где погибло крупное стадо этих животных. Очевидно, он находился под впечатлением рассказов, что в промерзшей почве Сибири обнаружили отдельные настолько хорошо сохранившиеся туши мамонтов, что их мясо охотно поедали не только волки, лисы и россомахи, но и собаки. Мнение Стеенструпа было явно ошибочным, но отсутствие убедительных научных аргументов не позволяло решительно его опровергнуть. Однако вскоре такие аргументы появились.