Великие открытия (илл.) - Аугуста Йозеф. Страница 43

Закончив, Фар быстро ушел в темноту.

Утро едва занялось, а все уже на ногах. Женщины, девочки, мальчики скатывают шкуры и делят ношу между собой. А мужчины наполняют мешки из шкур каменными и костяными орудиями, собирают оружие и остатки пищи. Старик колдун тоже собрал свой мешок, наполненный самыми удивительными вещами.

Когда Фар видит, что все готовы, он подает знак двигаться в путь.

Я рассказал эту историю, чтобы подчеркнуть, что людям, живущим большими кланами, нужно было много пищи, а чтобы добыть ее, им приходилось постоянно менять место стоянки.

Благополучие охотников за мамонтами эпохи ориньякской культуры, охотников за северным оленем мадленского времени, точно так же как их более древних предков, зависело от охоты и сбора растений. Как и их предшественники, они не могли жить оседло даже в пределах достаточно обширных районов. Возможность прокормиться зависела от климата и погоды. Долгая засуха или жестокий мороз могли уничтожить почти все коренья, весенние заморозки — погубить цветы на кустах и деревьях и оставить людей без плодов. Непрерывно охотясь, люди оттесняли зверя, и животные уходили в еще не обжитые места.

Мужчины племен ориньякской и мадленской эпох уже были хорошими охотниками. Они уверенно владели копьями с острыми наконечниками из камня. Иногда наконечники делались из костей мамонта. Очевидно, в эту эпоху появились лук и стрелы ^[11], возможно, даже праща — зашитые в шкуру и связанные ремнями камни. При верном броске они обвивались вокруг ног жертвы и валили ее на землю. Из толстых веток охотники умели делать палицы.

Люди мадленского времени изобрели копье с канавкой для крови. Когда копье с таким острием настигало зверя, он быстро терял кровь, а вместе с ней и силы, его легче было догнать и убить. Появились и гарпуны с зубцами. Можно предположить, что люди уже знали действие ядов и смазывали ими свое оружие. Это тем более вероятно, что есть основания считать их известными даже неандертальцам.

Оружие у людей верхнего палеолита было совершеннее, чем у неандертальцев, но охота на крупных животных — мамонтов, шерстистых носорогов, зубров, бизонов, пещерных медведей, диких лошадей — все равно была делом нелегким и рискованным.

Люди охотились большими группами: в одиночку даже самый искусный охотник был беспомощен. Да и при охоте большой группой нередко случались тяжелые, а иногда смертельные увечья. Это ослабляло племя, заставляло размышлять и придумывать что-то новое. По сохранившейся пещерной живописи мы заключаем, что эти люди хорошо знали образ жизни и повадки животных, на которых охотились, и пользовались своими знаниями.

На тропах, которыми звери шли на водопой, люди копали глубокие ямы, накрывали их сверху ветвями, присыпали землей и листьями. В такие западни — для них иногда использовали и естественные углубления — попадали даже крупные звери — мамонт или шерстистый носорог. По некоторым пещерным рисункам видно, что в дно таких ям вбивали толстые жерди с заостренными концами. Иногда зверя загоняли в болото или узкое ущелье, из которого не было выхода.

Но это еще не все. На стенах многих пещер во Франции и в Северной Испании сохранились не только изображения «волчьих ям» с острым колом посредине, но и ловушек в виде загородки с единственным входом, который заваливали после того, как в загородку удавалось загнать зверя.

Иногда такие загоны были довольно обширными и могли вместить сразу много животных. Их забивали по мере надобности. (Разумеется, это лишь ничем не доказанное предположение.) По пещерным рисункам мы знаем и о более сложных западнях: массивные стволы деревьев ставились над звериной тропой так, что зверь, проходя под ними, выбивал опору и его придавливало падающим деревом. Забить придавленного зверя было уже просто. На многих рисунках можно видеть и охоту с помощью сетей. Нередко люди пользовались звериными шкурами, чтобы на четвереньках подкрасться к зверю поближе и поразить его.

Охотники палеолита умели использовать и особенности рельефа. Вот один из хорошо известных примеров. В районе Солютре (севернее Лиона) во Франции над равниной возвышается скала высотой 350 метров. С севера она образует пологий склон, с южной стороны круто обрывается вниз. Можно с уверенностью сказать, что первобытные охотники остроумно пользовались этой скалой. Они загоняли диких лошадей с пологой стороны. Напуганные огнем и криками, животные срывались с кручи и падали вниз. Такой способ охоты на диких лошадей существовал в этой местности долго. Неопровержимое свидетельство тому — мощный слой, буквально сложенный из костей диких лошадей. Туссен считает, что здесь погребены останки примерно 40 000 лошадей, а другие исследователи оценивают это число даже в 100 000.

Другой пример: в Чехословакии, у Пржедмости, обнаружена стоянка первобытного человека, где сохранились кости примерно 1000 мамонтов. Судя по всему, здешние люди научились использовать болотистую пойму реки: они загоняли туда отбитых от стада мамонтов, преимущественно молодых, и, когда огромный зверь увязал в болоте, легко справлялись с ним.

Первобытные охотничьи племена не отдавали предпочтения каким-либо определенным животным, они охотились на любого зверя. Поэтому на многих стоянках можно обнаружить кости самых разнообразных животных — мамонтов, шерстистых носорогов, пещерных медведей, зубров, бизонов, северных оленей, диких лошадей, диких свиней, волков, песцов. Если удавалось добыть птицу или рыбу, ели и их. Но главным объектом охоты племен верхнего палеолита, во всяком случае в восточных районах Европы, был мамонт. Иногда эти племена так и называют — охотниками на мамонтов. О первобытных людях мадленского времени, которые охотились главным образом на северного оленя, мы и говорим как об охотниках на оленей.

Мясо убитых животных люди жарили на раскаленных камнях — эти камни находят вокруг кострищ, — а когда были голодны, ели мясо и сырым. Варить его они не могли, потому что еще не умели изготавливать глиняные обожженные сосуды для воды. (Этим искусством овладели впервые только люди неолита.) Раздробленные черепа и крупные кости убитых животных говорят о том, что головной и костный мозг считался у первобытных людей особым лакомством.

В жаркое время года людям приходилось быстро уничтожать добытое мясо, иначе оно портилось, а в холода они могли сохранить мясо дольше. Конечно, если было что сохранять — нельзя забывать, что морозы не способствовали успешной охоте. Можно не сомневаться, что, прежде чем первобытные люди научились вялить или коптить мясо, голод в морозы принес им немало бедствий… Как могла прийти мысль о копчении? Наверное, кусок мяса был забыт (когда люди были сыты) где-нибудь рядом с костром, в дыму. А позже оказалось, что он хорошо пахнет и приятен на вкус. Постепенно вялить или коптить мясо стало привычкой и потребностью. Люди палеолита полностью зависели от охоты: скотоводством они еще не овладели. (Скотоводство появилось только в неолите.) Однако не следует забывать и о том, что мясо было не единственной пищей палеолитических людей. Немалое место в их рационе занимала и растительная пища.

И все же охота была главным содержанием жизни. Богатая добыча заставляла племя забывать о голоде и нужде. Но периоды успехов и даже избытка пищи обязательно сменялись периодами нужды и голода.

Постепенно охота становилась более успешной. В эпохи ориньякской и мадленской культур были созданы первые произведения искусства, которые донесли до нашего времени свидетельства этих попыток. В изображениях, нацарапанных и нарисованных на камне или вылепленных из глины, явственно проступает, что не только эстетическое чувство побуждало человека к их созданию: почти все произведения доисторического искусства связаны с магией, с обрядами, относящимися к охоте на зверя. То же можно сказать и о многочисленных фигурах животных, нацарапанных, нарисованных или вылепленных, о которых мы уже говорили. Очевидно, люди верили, что, изобразив на камне раненого или пойманного в западню зверя, они после свершения магического обряда и в самом деле на следующей же охоте сразят его копьями или поймают в западню. По-видимому, они действовали на охоте так, как изображено на каменных стенах пещер. Еще одно доказательство, что рисунки ориньякской и мадленской культур служили не для развлечения: эти произведения доисторического искусства обычно находились на большом расстоянии от входа в пещеру, а нередко вообще были скрыты в укромных местах, в глубокой тьме.