Муравьи, кто они? - Мариковский Павел Иустинович. Страница 130

«Если к брюшку прилипла смола, — рассуждаю я, идя к биваку, — то она сразу растворится в скипидаре».

Но скипидар не помогает. Дело, оказывается, совсем не в смоле. Все становится ясным. Муравей был ранен в брюшко. Через ранку вышел кусочек ткани, скорее всего жировое тело, и засох. Несчастный, видимо, долго болел, лотом выздоровел, но сухой серый комочек мешал жить и требовал удаления. Вот больному и пытались помочь его товарищи.

Все происходившее в высшей степени интересно и подчеркивает сложность жизни муравьев. Но кто был тот, кому пытались так настойчив оказать помощь и кто были те, пытавшиеся привлечь к больному своих товарищей?

В предгорьях Заилийского Алатау, среди редких травинок, между которыми видны входы в гнездо муравья амазонки. Как-то необычно крутится одна из них вместе с муравьем помощником Формика куникуляриа. Что они там затеяли?

Пришлось вооружиться биноклем и присесть на походный стульчик. Занятная пара вела себя загадочно. В то время, как амазонка изо всех сил хваталась ногами за окружающие былинки, пытаясь за них удержаться, муравей-помощник усиленно тащил ее, цепляясь челюстями за маленький беловатый комочек, торчавший из брюшка.

Упорству помощника и терпению амазонки, казалось, не было конца. Но белый отросток никак не поддавался челюстям настойчивого хирурга, который намеревался вырвать его из тела больного собрата.

Как всегда в таких случаях к двум муравьям постоянно подбегали другие и, полюбопытствовав, отправлялись по своим делам. Никто из окружающих не пытался заменить старательного лекаря или оказать ему помощь в трудной хирургической операции.

Солнце зашло за холмы, с гор потянуло прохладным воздухом, зацокала первая летучая мышь, а операции все еще не было видно конца. Я устал сидеть скрючившись на походном стульчике. Неожиданно один из подбежавших муравьев схватил амазонку за ногу и стал тащить ее в обратную сторону. Тело больного муравья с двумя врачующими, растянулось в струнку, содрогаясь от сильных рывков. Помощь была ощутимой, вот-вот белая полоска, казалось, оторвется от брюшка. Но дело не сдвинулось ни на шаг. Изрядно помучавшись, добровольный ассистент разжал челюсти и отпустил ногу пациента.

Еще больше потемнело. Пора прекращать наблюдения. Каждую секунду муравьи могли исчезнуть среди травинок, и тогда мне не узнать причину болезни амазонки. Схватил обоих муравьев пинцетом, положил на ладонь, разъединил и бросил больного в пробирочку со спиртом. Некоторое время незадачливый хирург крутился на моей руке, приподнимался на ногах и, раскрыв челюсти, будто пытался рассмотреть неожиданное чудовище, прервавшее важное дело, которому он был так беззаветно предан.

Осторожно снял его с руки и опустил возле муравейника.

Потом в лаборатории под большим увеличением рассмотрел амазонку. Действительно, ее брюшко было ранено и через отверстие вышла наружу и присохла часть ткани. Видимо она и мучила бедняжку.

Удивительное совпадение: почти такой же случай я наблюдал тридцать лет назад в лесах Терскей Алатоо недалеко от озера Иссык-Куль у красноголового муравья Формика трункорум. За сорок лет только два случая хирургического лечения, применяемого муравьями, несмотря на то, что потратил за это время бездну сил и внимания на изучение жизни муравьев. Нелегко эти удивительные создания раскрывают свои тайны. Но как оба случая говорят многое о сложности муравьиной жизни!

Кто он, принявшийся за лечение собрата, как среди множества сожителей нашел больного, почему принялся за операцию на поверхности земли, а не в темных ходах жилища? Неужели рассчитывал на то, что найдется еще какой-нибудь умелец. Откуда берутся такие, принимающиеся лечить больного, как они познают это ремесло?

Потом я сильно жалел, надо было сохранить муравью жизнь, изолировать его на ночь вместе с доброжелателем, а на день вновь поместить на то же место муравейника. Может быть, удалось еще увидеть что-либо интересное.

Что поделаешь! НЕ всегда удается сразу все продумать до конца.

Ранняя весна. Пустыня только стала пробуждаться, хотя снега давно нет в помине. Чуть-чуть зазеленела трава. Среди голых деревьев саксаула появились скромные желтые цветочки гусиного лука. Сегодня же солнце щедро греет и многочисленные обитатели пустыни пробудились и принялись за свои дела. Копошатся муравьи-жнецы, разведывают, нет ли где упавших на землю зерен, пригодных в пищу. Муравьи-бегунки любители тепла еще спят. Но кое-кто из них открыл свои подземные жилища, роет землю, строит новые камеры, прогревочные залы. В них собираются полусонные обитатели, принимают первую тепловую ванну.

Возле одного такого гнезда я вижу большого мертвого бегунка. Он недвижим, скрючился. Наверное, не пережил зиму, погиб и по муравьиному обычаю выброшен наружу из жилища. Но на него все время обращают внимание, подбегают, ощупывают. Впрочем, мертв ли он? Все члены его тела гибки. К тому же муравей-бегунок обитатель пустыни бережет все пригодное в пищу и поедает своих собратьев, закончивших жизненные дела. А этот цел. Может быть, большого муравья не случайно вынесли на солнышко, он глубоко спит или болен.

Бережно кладу больного муравья в пробирку и туда же заталкиваю его собрата, крутившегося рядом с ним, поменьше размерами и быстрого. Обычно в муравейнике самые маленькие муравьи самые инициативные и опытные. Посмотрим, что будет.

Оказавшись наедине с крупным муравьем, малышка усиленно теребит его челюстями, массирует брюшко, беспрестанно гладит усиками. Он не отходит от него, занялся им всерьез. И так долго. Надоело на него смотреть. Пусть побудет в пробирке.

Наш путь домой долог. Сперва мы трясемся на ухабах плохой дороги потом выбираемся на асфальтовое шоссе и только к вечеру добираемся домой. И тогда я вспоминаю о пробирке с бегунком. Что с ним?

С большим муравьев произошло чудо. Он ожил, размахивает усиками, хотя и немного вял. А малыш инициатор? Он погиб и сжавшись комочком лежит на дне пробирки. Все свои силы он отдал ради спасения больного собрата.

Подкармливаю воскресшего муравья сахарным сиропом. Он охотно им лакомится. Но малыша не пытается кормить. Видимо, помощь уже запоздала.

С почтением смотрю на тщедушное тельце самоотверженного врачевателя, выполнившего такой дорогой ценой свой долг, и думаю о том, как много жгучих тайн скрыто в сложной муравьиной жизни.

Кто бы мог подумать, что каменка-плясунья эта небольшая элегантная птичка, презабавно приседающая, будто в какой-то безудержной пляске, заготавливает насекомых впрок. Я собрал добрый десяток муравьев самок Кампонотус туркестанус, наколотых на шипы кустарников. Обычно такими делами занимается сорокопут.

Сейчас ранней весной в пустыне происходит разлет крылатых самок этого крупного желтого кампонотуса. После оплодотворения самки сбрасывают крылья и бродят по земле в поисках уютного местечка для обоснования собственного муравейника. Сейчас для больших беззащитных самок самая ответственная пора: мало ли в пустыне голодных ртов и желающих полакомиться добычей: разные птицы, ящерицы, Но каменка, чтобы она вела себя как сорокопут и накалывала насекомых на шипы! С этим я встретился впервые. Может быть, такой обычай каменка переняла у сорокопута?

Продолжаю обыскивать кусты и снимаю наколотых муравьев. Многие ^из них мертвы, успели основательно подсохнуть, некоторые же наколоты недавно, взмахивая ногами, безуспешно пытаются освободиться из неожиданного плена. А вокруг тревожно попискивая, раскланиваясь, расправляя в стороны крылья и распуская веером хвостик летают самец и самочка каменки. Почему они беспокоятся? То ли здесь поблизости, как обычно в норе песчанки находится их гнездо, то ли птиц тревожит вторжение человека на территорию собственных запасов.