Тайны мира насекомых - Гребенников Виктор Степанович. Страница 10

Когда ты находишь желанную тень под гостеприимной кроной дерева, присаживаешься, опираясь на ствол, и вдруг почувствуешь странный запах (муравьи Лазиус фулигинозус в минуты тревоги выделяют ароматическое вещество с сильным запахом, напоминающим в слабой концентрации запах свежевыстиранного белья или цветов герани), потом жгучие укусы маленьких черных тварей, то я тебя пойму и даже посочувствую, если, изгоняя муравьев из-под одежды, отпустишь по их адресу серию комплиментов, соответствующих случаю. Но не больше. Если в порыве злобы затаптываешь каблуком вход в муравьиное жилище, нет тебе никакого оправдания. Еще хуже ты поступишь, если решишь истребить себе на потеху ни в чем не повинных насекомых огнем, разведя специально для этого костер у корней березы. И уж ты совсем плохой и опасный для других человек, если, воткнув ружейный ствол в нишу у корней, вгонишь в самое сердце муравейника заряд дроби.

Муравьи Лазиус фулигинозус, живущие под корнями березы на большой поляне парковой части совхоза «Плодопитомник» Омской области, подверглись всем перечисленным испытаниям. Они продолжают и сейчас терпеливо выносить новые пытки, грубые и изощренные. Но муравейник с его маленькими мужественными обитателями все-таки цел, цела и черная ленточка, струящаяся к кустам, — свидетельство неистребимости торжества жизни.

У меня, на столе в стеклянной банке, опущенной в эмалированный таз, живет семейка фулигинозусов, взятая из другого, большого гнезда в дальнем лесу. Учитывая привычку муравьев этого вида ходить узкими колоннами, я устроил им муравьедром особой конструкции. Диск из плотной белой бумаги разрезан в виде спирали, внутренний конец которой прикреплен к длинной опорной проволоке, а нижний — к банке с муравейником. Спиральная лента возносится круто вверх, делая несколько витков. Наверху плота дочка, а на ней кормушка с медом. Туда и ползут мои питомцы в своем нескончаемом шествии. Назад возвращаются с трудом: брюшко тяжелое, с медом, заваливается вперед, а дорога крута, но порядок движения никогда не нарушается.

Интересно, что через несколько месяцев муравьи стали пользоваться не всей шириной белой спиральной трассы, а ходить лишь по внутреннему ее краю. Почему? А так короче путь. Нам-то это ясно. А как узнали муравьи, что внутренняя сторона дорожки короче внешней?

О БАБОЧКАХ

Отчего бабочки красивы

Помню, однажды в детстве я поймал какого-то мотылька. Выскользнув из руки, он улетел, а на пальцах осталась тонкая цветная пыльца. Откуда взялась на крыльях бабочки эта красивая пудра? Спросил я об этом у взрослых, и мне ответили: это цветочная пыльца. Сядет, мол, бабочка на цветок, наберет пыльцы, прихорошится и улетит себе. Но я уже тогда знал, что цветочная пыльца бывает только светлая, и этому объяснению не поверил, а другого не получил.

Позже я смастерил самодельный микроскоп, и, когда на предметное стекло легло крыло бабочки, — чудесная, невиданная картина открылась перед моим глазом, прильнувшим к окуляру. Аккуратными рядами лежали на крыле цветные чешуйки, прикрывавшие друг друга, словно черепица. Я медленно передвигал крыло, и в поле зрения появлялись ряды чешуек — темных, красных, голубых, белых. А когда повернул крыло под другим углом к свету, некоторые чешуйки-черепички будто вспыхнули голубым огнем.

Когда я завел микроскоп более сильный и уже мог разглядеть чешуйки как следует, перенося их пальцем с крыла на предметное стекло, я был удивлен сложностью их строения. Оказалось, что чешуйка плоская, с одного конца имеет стебелек, которым прикрепляется к крылу, а другой конец ее закруглен или зазубрен — это уж у каждой бабочки по-своему. Местами на крыле чешуйки длиннее, местами как бахрома, даже на голове и туловище бабочки — тоже чешуйки, и тоже особой формы. А на просвет они полупрозрачные, совсем скромной окраски, и цветными делаются тогда, когда освещены сверху или сбоку. Почему же так? — хотелось дознаться и до этого.

Помогли мне в этом книги и еще более сильные объективы микроскопа. Я увидел, что каждая крохотная чешуйка объемна и состоит из двух поверхностей, соединенных множеством совсем уж тончайших столбиков, скрепляющих верхнюю и нижнюю пластины. Верхняя сторона покрыта тончайшими продольными полосками-ребрышками, а между ними — еще более тонкие поперечные перемычки, частые-частые, как лесенки, поэтому сверху чешуйка как решеточка. Нижняя же ее сторона — сплошная, плоская.

Попадая в каждый такой хитроумный и сложнейший оптический прибор, свет проходит сквозь тончайшие ребрышки-призмы, отражается их гранями, затем нижней пластиной проникает туда и обратно через крохотные решеточки. Мы знаем, что прошедший сквозь стеклянную призму луч света превращается в разноцветную радугу — спектр. Тончайший слой нефти на поверхности воды или мыльный пузырь тоже становится разноцветным: очень тонкие пленки отражают лучи только одного цвета, в зависимости от толщины пленки в этом месте — синие, красные, голубые, желтые. Это называется интерференцией света. Эти же явления повторяются и в тоненьких призмах, и в пластинках чешуйки крыла бабочки. Есть и еще одно оптическое явление, называемое дифракцией, когда луч света слегка огибает преграду и тоже делается разноцветным. Когда таких преград-полосок очень много и они находятся в микроскопической близости друг от друга, получается так называемая дифракционная решетка — прибор, применяемый в оптике. Такой дифракционной решеткой и служат ряды продольных ребрышек и поперечных лесенок каждой чешуйки — прошедший сквозь решетку свет делается то синим, то желтым, то красным, в зависимости от ширины промежутков. У «адмирала» — темной бабочки с ярко-красной полосой на крыльях — на каждый микрон ширины темной чешуйки приходится 28 продольных ребрышек, в одном же микроне светлой чешуйки их только 22. Переливчатым блеском своих крыльев многие бабочки обязаны именно дифракции.

Сами чешуйки у большинства бабочек, собственно, почти и не окрашены. На просвет они или бесцветные, или буроватые. А осветить сверху — загораются небывало яркими цветами. Выходит, что цвет бабочек — чисто оптическое «чудо». Это подтверждено опытом: с чешуек делали отпечатки на мягкой поверхности, и эти отпечатки блестели так же многоцветно, как и сами чешуйки. У некоторых бабочек крыло сверху темное, а сбоку блестит — это продольные ребрышки чешуек, расцветившись каким-нибудь ярко-синим или другим цветом, посылают его только вбок.

У иных бабочек чешуйки не плоские, а загнутые. Когда поворачиваешь такую бабочку, по крылу скользят яркие волшебные блики.

Много замечательных бабочек на территории нашей страны — голубянки, парусники, бархатницы, нимфалицы и многие другие. Они, правда, не так крупны и не так ярки, как тропические. Но приглядитесь в лупу. Вы увидите, что крыло, как чудесный ковер, заткано мельчайшими стежками-чешуйками разного цвета, образующими то простые, то сложные узоры — бархатно-темные, чистейших ярких красок, сверкающие ярче полированного металла, переливающиеся, как драгоценная ткань. Здесь есть чему поучиться художникам. Много интересного найдет тут и физик, и натуралист, и просто любитель природы. Тем более что для этого вовсе ни к чему убивать бабочек. Достав бабочку из сачка, приложите к крылышку конец пальца, а затем к стеклу, на которое налипнет много чешуек. Микропрепарат — готов, а бабочка — пусть летит себе на здоровье.

Немало лет прошло с тех пор, как я нечаянно стер пыльцу с крыльев первого пойманного мной мотылька. За это время крылья бабочек показали мне множество самых чудесных сочетаний красок, дали возможность узнать много интересного. И сейчас, любуясь в микроскоп крыльями бабочки, я уверен, что еще немало тайн и чудес хранят в себе крохотные пылинки, покрывающие крылья красивейших существ нашей планеты.