Сильнее только страсть - Джеймс Роби. Страница 26

В горячке страсти он дал самому себе слово добиться сегодня того, чего желал уже около месяца, – ее полного растворения в соитии, то есть полного обладания ею.

Он с легкостью приподнял ее на постели, после чего сделал так, что ее сомкнутые руки оказались у нее под спиной и тоже в его власти. Зато он получил возможность осыпать поцелуями не только ее грудь, но и живот, и лоно.

Когда его язык ворвался туда, она выдохнула дрожащим голосом:

– Милорд!..

– Молчи! – почти грубо прикрикнул он. – Ни слова больше.

Он продолжал прерванные ласки, и снова трепет блаженства накатывал на нее, сильнее, чем прежде, чем когда бы то ни было до сих пор.

Но она не хотела, не желала сдаваться, иначе ей казалось, что она проиграет битву и отец не одобрил бы поражения. Поэтому она сопротивлялась, как могла, но руки были стиснуты его могучей хваткой, а из того места, которое можно назвать средоточием наслаждения, разливались по всему телу волны неизмеримого блаженства.

Сейчас... еще немного... и произойдет, наверное, то самое, чего так добивается он и чего не хочет она, ведь тогда он сможет праздновать победу, а она... она будет побеждена... Нет!

Отчаянным движением она сумела извернуться, согнуть ногу в колене и что есть силы ударить его в пах.

От острой боли, от неожиданности он отпустил ее руки, перекатился на бок. На какое-то мгновение у него помутилось в голове, он ощутил тошноту. Если бы он ударил ее в этот момент, то наверняка убил бы.

Она лежала, тяжело дыша, готовая к тому, что он нанесет ей удар.

Но когда у него боль утихла и прошла тошнота, он молча встал, оделся, не зажигая свечи, и, также не проронив ни слова, вышел из комнаты.

К Джиллиане тоже вернулось нормальное дыхание, она неподвижно лежала на постели и, к собственной радости, не испытывала никаких угрызений совести: ведь она сумела противостоять насилию, выиграла сражение и ее победа тем значительнее, что наступила после того, как он все-таки одержал верх – сумел отнять у нее отцовский меч.

И все же она ждала его возвращения и долго лежала без сна. Но он не вернулся...

На рассвете она встала и начала одеваться. Натянула рейтузы, достала из корзины стеганую куртку, надеваемую под доспехи, поверх набросила кольчугу, выпустив из-под нее воротник куртки.

Почему-то она была уверена, что сегодня в таком наряде ей будет сподручнее.

Глава 7

Агнес Карлейль расчесывала свои мягкие каштановые волосы и пела. Приятный звонкий голос наполнял светлую комнату, в которой она неизменно спала по ночам с той самой поры, как ее отняли от материнской груди.

Домашняя одежда ее состояла из простой кофты и такой же юбки, очень широкой, чтобы легче было затыкать ее за пояс, перепрыгивая через ручьи, в изобилии струящиеся позади их жилища.

Отложив гребень, она заплела волосы в одну тугую косу и обернула ее вокруг головы. Сегодня, как и в предыдущие дни, она тщательно высчитывала, сколько остается до возвращения брата, и пришла к радостному выводу, что ждать уже недолго: он может появиться в любой момент... Если, конечно, даст Бог, все будет благополучно.

За окном раздался легкий свист, она улыбнулась и поспешила выйти из комнаты. Пройдя по коридору, спустилась в холл, подошла к входной двери.

Высокая изящная Агнес казалась более хрупкой, чем на самом деле.

У выхода из дома, во дворе, стоял тот, чей свист вызвал ее из комнаты, – Джейми Джилли собственной персоной. На его не лишенном приятности лице играла почти детская улыбка, светлые волосы забавно взъерошены, что не мешало ему вполне серьезно относиться к делу, которым он занимался в качестве управляющего. Вот уже больше двух лет он без памяти влюблен в Агнес и в течение всего времени с завидным рвением стремился к своей цели, вместе с тем ни на йоту не переступая границ благопристойности и уважения к предмету своей страсти.

Как и каждое утро, он приветствовал ее по-английски с немыслимым шотландским акцентом:

– Доброго здоровья, дорогая. Ты сегодня выйдешь за меня замуж?

И как всегда, она отвечала на более удобоваримом английском:

– Только не сегодня, Джейми. Быть может, завтра.

Однако бедный Джейми хорошо понимал, что его предложение возымеет действие лишь после того, как будут найдены два человека: тот, кто станет ухаживать за ее братом, и тот, кто возьмет на себя заботы о доме. Хотя скорее всего понадобится один человек.

– Я пришел сообщить тебе, – сказал Джейми радостным голосом, – что прошлым вечером, как мне стало известно, они уже останавливались в Канроссе с Брюсом и заложниками-англичанами.

Агнес вскрикнула и закружилась в танце от такой приятной новости.

– Значит, Джонни будет дома к ночи!

– Скорее всего так, Агги. А главная новость... танцуй еще!.. Он едет с женой.

– С женой? Откуда ты взял?

– Донесли бродячие торговцы. Он женился прямо в Виндзоре. Надеюсь, не на английской принцессе?

– Кто знает, Джейми. Мой брат может жениться даже на королеве!

Она обняла его за шею и заставила кружиться вместе с ней.

– Быть может, я и правда выйду за тебя завтра замуж! – воскликнула она, прерывисто дыша, когда они остановились. Потом, освободившись из его объятий и позволив поцеловать себя, добавила: – Если они приедут к заходу солнца, я должна все подготовить в доме и начну прямо сейчас. А ты иди куда собирался.

Джейми расплылся в очередной улыбке и, поцеловав ее еще раз в щечку, умчался помогать отцу в хлопотах об урожае, который, судя по всему, обещал быть богатым. Значит, если зима не будет чересчур суровой, клану Карлейлей удастся сносно пережить ее, и все, начиная с самого хозяина, будут довольны и сыты.

Для Агнес день летел быстро. Сначала она отправилась в коридор возле нижнего холла, где стояла небольшая статуя Божьей Матери, и, опустившись перед ней на колени, поблагодарила Пресвятую Деву за то, что любимый брат благополучно возвращается после столь долгого и опасного путешествия. Затем помчалась на кухню сообщить радостную весть всем без исключения, и в первую очередь ключнице, которую здесь называли просто тетушкой, добавив, что ужин должен быть особым, праздничным. Еды должно хватить и на следующее утро, когда соберутся многие члены клана, чтобы приветствовать новую хозяйку.

Потом Агнес занялась постельным бельем: его требовалось отобрать, выгладить, пересыпать сушеными травами и застелить им огромную супружескую кровать в спальне, которая пустовала после смерти Марты. Занавеси там следовало снять и выбить, а также заменить тростниковые циновки, смазать дверные петли. Словом, десятки всяких дел должна была сделать Агнес сама и с помощью слуг.

Ох, если у Джонни будет все хорошо, если он будет счастлив, тогда она со спокойным сердцем обвенчается с Джейми! И как можно скорее!..

Она продолжала хлопотать, ее звонкий голос разносил по комнатам мелодию благодарственной молитвы «Те Deum».

Путешествие из Мелроуза в Канросс, занявшее около пяти дней и большей частью проходившее по дикой горной местности, оказалось к тому же смертельно опасным.

Самое страшное случилось лишь на четвертый день пути. Дорога была нелегкая, к чему можно прибавить замеченное многими, в особенности Брюсом и братом Уолдефом, ухудшение отношений между Джоном Карлейлем и Джиллианой.

Впервые за все дни она появилась в кольчуге, словно изготовилась к битве, он же проявлял по отношению к ней подчеркнуто холодное равнодушие. Брюсу не нравилось выражение затаенной угрозы в глазах друга, когда тот смотрел на жену, но он не считал нужным продолжать вмешиваться и любопытствовать, а брат Уолдеф молил Бога, чтобы причиной не стали его откровения о том, кем является Джиллиана по женской линии.

Сама Джиллиана была несколько сбита с толку и, не понимая, как вести себя с мужем, тщательно скрывала растерянность под маской спокойной отчужденности. Она не знала, как убедить его, что она ни в коей мере не желала причинить ему боль, а только лишь пыталась остановить его и не могла найти другого способа. Быть может, в конце концов она и нашла бы нужные слова, но он ясно давал понять, что не хочет ее видеть. Угроза в его глазах, когда она несколько раз выказала подобное намерение, останавливала ее. Он не хотел с ней разговаривать, не хотел идти на сближение... Что ж, война так война.