Жизнь насекомых. Рассказы энтомолога - Фабр Жан-Анри. Страница 144

У насекомых есть общее правило: после свадебного празднества самец покидает самку: мать должна заниматься устройством потомства безо всяких помех. Трубковерты – отступление от правила: самец всегда находится по соседству с работающей самкой.

В книгах пишут: у насекомых бывает только одна свадьба. Следя за трубковертами, я увидел совсем иное.

Аподер и аттелаб

Вероятно, этого долгоносика прозвали аподером за кроваво-красный цвет верхней стороны его тела: по-гречески «аподерус» обозначает «ободранный», «лишенный кожи». Жук и правда выглядит так, словно с него содрали кожу. Помимо яркого платья, у него есть и другие особенности. Хоботок очень короткий, не хобот, а короткое и широкое рыльце, голова словно сидит на шейке. Неуклюжий и длинноногий, он медленно ползает по листу.

Аподер орешниковый (x 3).

Наиболее обычен из аподеров – аподер орешниковый. Им-то я и намерен заняться. Но в моей местности я нахожу его не на орешнике, а на ольхе. Подобная перемена пищи заслуживает краткого изучения. В моих краях слишком жарко и сухо для орешника-лещины, и он у нас очень и очень редок. Редко встречается у нас и орешниковый аподер. Только на одной черной ольхе я следил за его работой три весны. Тогда я впервые увидел живым этого красного трубковерта, и только на одном единственном дереве жило их поселение; на соседних ольхах я не нашел ни одного слоника.

Как попали сюда эти трубковерты? Вероятно, их занесла вода: они приплыли по реке в своих свертках из ореховых листьев, в которых живет личинка. Гораздо выше по течению есть местности, богатые орешником.

Выброшенные на берег, личинки в свое время окуклились, и появившиеся в дни летнего равноденствия жуки выбрались наружу. Они не нашли своего любимого орешника и поселились на ольхе. Здесь эти жуки и оказались основателями колонии, за которой я следил три года.

История этого иммигранта интересует меня. Ведь ему приходится жить в новой местности, в новом климате и питаться новой пищей. Его предки жили в менее жарких краях и питались орешником. Наш переселенец оказался в сухой и жаркой местности, и ему приходится изготовлять свертки из листьев другого дерева. Листья черной ольхи несколько похожи, правда, по своей форме и величине на листья орешника, но все же это не орешник.

Какие изменения в жизни жука вызвала эта перемена климата и пищи? Никаких. Я напрасно сравниваю этих аподеров с жуками, присланными мне по почте. Ни в чем нет ни малейшей разницы.

Измените климат, пищу, материал для работы. Насекомое сохранит свои повадки, даже в малейших подробностях. Но если оно не сможет приспособиться к новым условиям, если его повадки окажутся непригодными здесь, то оно просто погибнет.

Проследив за работой аподера на ольхе, мы узнаем, как он работает на орешнике.

Аподер не прокалывает черешка листа: у него свой, особый прием. Почему так? Потому что его короткий широкий хоботок непригоден для прокола? Может быть, хотя челюстями он в состоянии надрезать, черешок? Полученные результаты были бы такими же, как и от прокола.

На некотором расстоянии от основания аподер перерезывает лист поперек. Он оставляет нетронутым только наружный край. На нем и остается висеть, словно тряпка, увядшая, отрезанная часть листа. Эту часть жук складывает вдвое по срединной жилке, верхней стороной листа внутрь. Потом начиная с вершинного кончика свертывает в трубочку этот сложенный вдвое отрезок. Верхнее отверстие трубочки закрывается той частью листа, которая осталась неперегрызенной, нижнее – загнутыми внутрь трубочки краями листа. Получается бочоночек.

Бочонок аподера. (Уменьш.)

Бочоночек висит, раскачиваясь при малейшем ветерке. Его обручик – срединная жилка листа, выступающая на верхнем конце свертка. Между двумя сложенными половинками листа, около середины бочоночка, отложено яйцо. Оно красного цвета и всегда одно.

Я не могу рассказать подробно о развитии личинок аподера: у меня мало его бочоночков. Но все же мне удается узнать интересную вещь: личинка аподера не зарывается в землю. Она не покидает бочоночка, а тот рано или поздно упадет с дерева: его сорвет ветер. Оставшаяся в бочоночке личинка превращается в куколку, из куколки выходит жук. К этому времени от бочоночка остаются лишь развалины, но он и не нужен жуку: аподер найдет хорошее убежище под отставшей корой дерева.

Аттелаб дубовый (x 4).

Аттелаб дубовый не меньший искусник по изготовлению бочоночков из листьев. Странное совпадение! Этот бочар тоже красный, а его хоботок такой же короткий, как у аподера. На этом сходство заканчивается. Аподер – несколько вытянутый, скорее длинноватый, чем короткий. Аттелаб – коротышка, только что нешаровиден. Поражает его работа: очень уж он неловок и малоподвижен. А между тем он обрабатывает не нежный материал: листья вечнозеленого дуба. Молодые, они еще не очень тверды, но все-таки свертывать их трудно, и вянут они медленно. Из всех трубковертов, которых я знаю, аттелаб самый маленький, и у него самая трудная работа. И вот этот жучок, такой неловкий на вид, строит очень изящный бочоночек.

Бочоночки аттелаба. (Уменьш.)

На каком бы виде дуба – вечнозеленом или обыкновенном – аттелаб ни строил свой бочоночек, он всегда поступает одинаково. На некотором расстоянии от основания листа жук перегрызает листовую пластинку. Он грызет лист с обеих сторон до срединной жилки, которую оставляет не тронутой: здесь место прикрепления бочоночка. Затем применяется способ аподера. Сделавшийся более податливым, благодаря двойному надрезу, лист складывается вдвое, по длине, верхней стороной внутрь.

Между двумя сложенными половинками листа самка откладывает яйцо, всегда одно. После этого она свертывает сложенный лист в трубочку, тщательно разглаживая все зазубринки и извилинки: надавливает своим рыльцем-хоботком на них. Оба конца свертка закрываются: самка загибает внутрь края.

Бочоночки аттелаба.

Бочоночек готов. Он опоясан на верхнем конце срединной жилкой листа, прочен и изящен. Он небольшой: длина его всего сантиметр.

Мне хотелось получше разглядеть работу этого бочара-коротышки: у него свои достоинства. Но я почти ничего не увидел, следя за жуком в природе. Много раз я заставал его сидящим неподвижно. Прижав рыльцем складочку на листе, он ждет, когда она разгладится, а пока дремлет на солнышке. Если я подойду уж очень близко, жук поджимает ножки и падает.

Прогулки к дубам дают слишком мало, и я пробую последить за аттелабом дома. Это легко удается: жук работает под колпаком так же усердно, как и на свободе. Но то, что я здесь узнаю, отнимает у меня всякую надежду проследить работу аттелаба во всех подробностях. Этот жук – ночной работник. В девять-десять часов вечера он начинает подрезывать лист, а к утру бочоночек готов. Разве уследишь за всеми мелочами работы жука при свете лампы, да еще в неурочные часы, когда полагается спать.