Человек как животное - Никонов Александр Петрович. Страница 13

Клетчатка нашему виду необходима!..

И вот теперь, поняв, кто есть homo sapiens по природе своей, переходим к следующему вопросу – а могли ли мы быть другими?

Глава 2

Межпланетный конструктор

Креационистов, то есть людей, верящих в сказки, очень нервирует, что человек произошел от обезьяны. Не хотят они этого всей душой! Протестуют. Открещиваются, как Каины от своего брата. Смешна им обезьяна. Или противна. А может, просто себя в ней узнают, и это не радует.

Люди, более близкие к науке, обычно возражают сказочникам: «Дарвин никогда не говорил, что мы произошли от обезьян, он писал, что человек и современные обезьяны имели общих предков».

И те и другие не правы.

Потому что человек не произошел от обезьяны. Он и есть обезьяна. Если подбить все итоги, то по зоологической классификации наш вид – homo sapiens – относится к узконосым обезьянам семейства человекообразных. Род – homo. Подотряд – настоящие обезьяны. Отряд – приматы. По подклассу мы плацентарные, а по классу – млекопитающие. Наша группа – челюстноротые надкласса четвероногих. Подтип – черепные. Тип – хордовые. А еще мы относимся к подцарству многоклеточных царства животных. А наше надцарство – ядерные.

И спорить тут, пожалуй, не с чем. Мало кто сомневается – даже из людей самых мракобесных и фанатичноверующих, – что человек – создание многоклеточное, а наши клетки содержат ядра. Все знают, что мы имеем позвоночник и череп, не мечем икру и не откладываем яйца – наши самки рожают, как коровы и прочие плацентарные, а выкармливают помет выделениями жиро-водной эмульсии из специальных желез.

Но когда вдруг всплывает слово «обезьяна»… Тут у сильноверующих начинается значительный «баттхерт», как любят говорить в Интернете. Или, выражаясь прилично, сильное внутреннее сопротивление при анальном выделении кирпичей – буквально на грани истерики. Причем никакие разумные доводы – ни морфологические, ни генетические, ни логические – на клиента не действуют: животное чувство протеста пересиливает в нем разум, который, цепляясь за соломинки псевдоаргументов, начинает погружаться в болото креационизма.

Почему это происходит, а также биологические основы боговерия, мы рассмотрим позже. А сейчас, оценив человека, так сказать, вчерне и общо, попробуем призадуматься, мог ли он быть другим. Эйнштейн когда-то задавал себе вопрос: а мог ли вообще наш мир быть устроенным иначе? Уж больно Вселенная казалась Эйнштейну взаимосвязанной по всем физическим параметрам и логичной по построению. «Что меня, собственно, интересует, – восклицал он, – так это следующее: мог ли Бог сотворить мир другим, оставляет ли [ему хоть] какую-то свободу требование логической простоты?»

Мы с вами на всю Вселенную замахиваться не будем, мы, слава богу, не Эйнштейны. Мы попробуем разобраться с козявками – а какое животное вообще могло бы стать разумным в этой Вселенной?

Будет ли оно похожим на человека? Какого оно должно быть размера? Чем должно питаться? В какой среде жить?..

Начнем с простого. Ясно, что разумным видом может стать только вид стадный. Это настолько понятно, что в объяснениях не нуждается. Любой понимает, что цивилизация – это накопление информации и обмен ею. И накопление, и обмен возможны только между взаимодействующими особями. Если особь – одинокий хищник, ему не с кем обмениваться накопленными знаниями. Разве что детям передать. Так птицы учат птенцов летать, а лисы учат щенков охотиться. Но «перекрестного опыления» знаниями в данном случае не происходит – только линейная передача. Жиденькая тоненькая полуинстинктивная цепочка.

Накопление массива знаний, который сохраняется за пределами жизни одной особи, может происходить только с участием языка и в «кипящем слое» стадной множественности. Особи рождаются, взрослеют и умирают, а облако знаний остается. Оно живет независимо от конкретных индивидуумов, вися на сетке перманентного обмена информацией.

Следующий шаг в накоплении знаний – создание «третьей сигнальной системы», письменности. Она позволила консервировать информацию на энергонезависимых (в отличие от мозга) носителях – пергаменте, глиняных табличках и пр. Однако это случится потом. А пока мы нашли только первый критерий – стадность. Но какое именно стадное животное имеет наибольшие разумные потенции? Стадные ведь бывают травоядными, стаями охотятся волки, косяками держатся рыбы…

В фантастических романах фантазия авторов, описывающих братьев по разуму, не знает пределов. Мы можем встретить там разумных осьминогов, например. А в одном из рассказов, я помню, фигурировали космические корабли размером с табуретку, поскольку разумный вид, который на них перемещался, бороздя просторы Вселенной, был совершенно крохотулечных размеров, вызывающих чувство умиления.

Есть и другая крайность – радикальный антропоморфизм. Его ярким представителем был коммунистический писатель Иван Ефремов – большой патриот голого человека. Наша обезьянья телесная оболочка представлялась ему верхом совершенства, и писатель горячо доказывал, что на всех планетах разумная жизнь должна быть гуманоидной, то есть строго обезьяноподобной.

Давайте же разберемся, кто прав, а кто будет горько плакать после разборок…

Морские виды отметаем сразу. Им никогда не создать цивилизации, несмотря на то что среди океанских обитателей попадаются весьма интеллектуальные существа. Одни дельфины с кальмарами чего стоят! Об интеллекте у животных мы еще, даст Бог, поговорим в свое время в других книгах, а пока сразу скажем, отчего мы выносим дельфинов и прочих обитателей моря за скобки научно-технического прогресса.

Дело в том, что научно-технический прогресс, который, собственно говоря, и является наполнением цивилизации, связан с широким использованием искусственных орудий из искусственных материалов – металлов, пластмасс, резин… А для их производства, для восстановления металлов из оксидов нужны высокие температуры, то есть открытый огонь. (И значит, добавим, нужна атмосфера со свободным кислородом, который является окислителем не только для искусственно созданных нами двигателей и печей, но и горючим для естественных биологических двигателей наших организмов, в которых медленно сгорает протоплазма биотоплива. Перекройте себе кислород, и вы не сможете больше окислять, то есть жить.) В общем, жизнь родилась в водном бульоне, но разумная жизнь может существовать только на суше. Я, честно говоря, с трудом представляю себе домны и электростанции в океанских глубинах.

Огонь, которым человечество овладело на заре своего существования, позволил нашему виду здорово раздвинуть ареал обитания – практически до размеров всей суши, причем по двум причинам: бурные экзотермические реакции давали тепло плюс позволяли широко использовать в пищу мясо – и то и другое оказалось особенно кстати в северных широтах.

К тому же огонь во многом сформировал психику человека, дисциплинировав дикую обезьяну. От огня зависела жизнь, и покуда его не научились добывать самостоятельно, его приходилось на протяжении поколений (!) неугасимо поддерживать в пещере, ни на минуту о нем не забывая, заботясь о запасах просушенных дров, сменном дежурстве. Это было предельно важно. Огонь был центроосновой жизни, которая вся строилась вокруг костра. Именно с той поры, кстати, пошло поклонение огню, и наш современный Вечный огонь на Могиле Неизвестного Солдата – сохранившийся рудимент каменного века, пробившийся сквозь язычество и единобожие с их огнями жертвенников и лампадок. Огонь подарил нам дом. Огонь (вместе с загонными охотами) подстегнул развитие речи, потому что требовали координации действий…

Вы никогда не обращали внимания, насколько дрессированные, то есть окультуренные, собаки чувствуют себя выше собак неотесанных? Прошедшие школу дрессировки псы возвышаются над пустыми лающими шалоболками, как офицеры над штатскими штафирками. Они полны чувства собственного достоинства, они знают жизнь, они снисходительно глядят на дурашливых собачонок, они не носятся как оглашенные, у них есть серьезное дело – охранять территорию или сопровождать слепого. Они внутренне обтесаны и окультурены, то есть понимают, что можно, а что нельзя. Примерно такую же роль сыграл с полудикими обезьянами огонь…