Дар Леса (СИ) - Зиненко Ирина. Страница 18

  - Лечь?, - эхом спросил мужчина и закрыл глаза, а потом руками и все лицо. - Заря...Заря... Не могу больше, - прошептал он.

  - Что? - переспросила обеспокоившаяся знахарка. - Плохо тебе? Голова опять болит? Марий? Что не можешь? Помочь тебе?

  - Помочь, - так же прошептал жрец и поднял на нее горящие решимостью глаза. - Помоги мне, не могу я больше!

  Рывок за руку и знахарка оказалась притянута к вскочившему на ноги мужчине.

  - Марий?! Марий ты чего?

  - Не могу, не могу больше! - горячечно шептал жрец, сдергивая с ее плеч платок и запуская руки в распущенные рыжие волосы притягивая ее к себе и закрывая губы в жестком, сминающем сопротивление поцелуе.

  Испуганная Заря не понимала что нашло на жреца, отталкивая его, упираясь ладонями в грудь, до тех пор пока не оказалась сорванной занавеска отделяющая ее кровать от остальной комнаты, и пока не прогнулся под двойным весом сенной матрас.

  - Марий! Не надо! Ты же не можешь! Тебе нельзя!

  - Я отмолю! Не могу без тебя! Каждую ночь тебя вижу! На лики богов смотреть не могу, ибо грешен, не о них думаю! - почти кричал на нее жрец, срывая с ее плеч платье, разрывая шнуровку и спуская его почти до пояса. Заря почти задыхалась от навалившегося на нее тела и отчетливо ощущала как это тело ее жаждет. Никогда она не чувствовала себя такой слабой. Руки жреца не позволяли ей вырваться. Вот уж не думала она, что в таком изможденном постом теле может скрываться такая сила.

  - Не надо, Марий! Я не могу!

  - Мы втроем уйдем. Вместе уйдем, - не слыша ее, говорил скороговоркой Марий, покрывая ее шею и грудь поцелуями. - Лис считай мой, я его принимал, я его учил, я его порол... В город пойдем, сан с себя сниму, женюсь на тебе, будем так богов славить. Не могу без тебя! Ведьма рыжая.... - вдруг простонал он, выгибаясь и утыкаясь ей щетинистым лицом в грудь. Еще один стон мужчины, опаляющий ее кожу горячим дыханием и он обмяк на ней, по прежнему впрочем обнимая ее и не давая двинуться.

  - Ведьма... моя... - сладко простонал он и опять поднялся на руках смотря ей в лицо.

  - Марий. Ты успокоился? Давай ты домой пойдешь? - осторожно спросила знахарка, с удивлением ощущая, что напряжение его тела не спадает.

  - Нет. Я же сказал, что отмолю, - совсем другим тоном сказал жрец и скользнул губами по нежной коже груди. - Ведьма моя, губы твои мед, руки сети, а глаза топкое болото.

  - Марий? - действительно испугано спросила знахарка и попыталась его еще раз оттолкнуть. Ей показалось, что в глаза ей смотрит хищник. Тот волк, которым Эльнармо не являлся. - Марий, в тебе будто зверь! Опомнись!

  - Зверь. - согласился жрец. - Алкающий, жаждущий... Верою скреплённый, но тобою призванный. Это ты ведьма виновата!

  На шее у основания, у нее расцвел укус, а чуть сжавший ее кожу мужчина опять застонал от сладкой муки и рванул платье, разрывая его почти в лоскуты.

  - Это ты виновата! - опять крикнул он и приподнявшись ласкающе осмотрел тело лежащей под ним женщины. - Моя, - наконец признал он удовлетворенно, и колено втиснулось между сведенных вместе ног женщины.

  - Марий, нет! Только не так! - опомнилась наконец знахарка выпустив из тисков страха и недоумения свою силу. "Сожгу ведь!" мелькнула мысль и неосознанно она потянулась к тому внутреннему жару, который пылал в Марии, одной рукой удерживающем ее на кровати, а другой неумело пытающегося задрать длинную мантию. "Пламя к пламени" удовлетворенно подумала она, видя как лицо жреца краснеет от прилившей крови, а сам он начинает опять хрипло дышать, опустив голову. Из носа его упала первая капля крови.

  - Зорюшка... - прошептал он и почти свалился на нее. Пачкая кровью ее и постельное белье, он перевернулся притягивая теплое, но будто окаменевшее тело лекарки к себе.

  - Марий, иди домой, ты меня напугал, - попросила она, почти невменяемого от головокружения и тягучей сладостной слабости жреца.

  - До Храма не дойду, - прошептал он. - Зоренька моя. Ведьма драгоценная, ненавистная... Я дома. Я с тобой...

  Стук в дверь и требовательное: - Ворожея! Да Ворожея же! - прозвучал песней. Даже жрец несмотря на свои слова про "отмолю" и "уйдем вместе", дернулся и попытался закрыть ее. Оттолкнув его ослабевшие руки, она встала и крикнула: - Погоди минуту добрый человек! Иду.

  Несколько шагов к сундуку и платье закрывает ее тело в отпечатках жестких пальцев Мария, а по дороге и платок накидывается на плечи прикрывая шею. Только распущенные волосы да припухшие от поцелуев губы указывают на непотребство.

  Распахнув дверь, несмотря на молчаливые знаки Мария этого не делать, она почти втащила деревенского парня внутрь.

  - Что стряслось?

  - Это... мельник жернов крепил, да защемил там себе... - ответил юноша оглядываясь и с удивлением ловя на себе злой взгляд жреца и с испугом смотря на кровь на его лице и мантии.

  - Кто ж мелет к ночи то, - удивилась знахарка, но как то радостно. - Ну, отче раз тебе получше, иди у себя полежи. Помоги ему, добрый человек, видишь нездоров святой отец, самому не по силам дойти будет.

  - Конечно, отче! - кивнул парень, успокаиваясь. Ну понятно... помогала значит. А он уж подумал, ворожит на жреца ведьма то.

  Мария уволок деревенский, а знахарка пообещав тут же выйти к мельнику, захлопнув дверь, выдохнула и прислонилась лбом к доскам. Только сейчас ее начало трясти от осознания того, что жрец все таки сорвался. Но ей такая ласка совсем не пошла. Не ее зверь, будто что-то кричало внутри, пока по ней шарили жадные руки. Хотелось вымыться и поплакать. Но выдав несколько рваных вздохов, она нормально оделась и подхватив суму пошла все же к мельнику.

  - Уйду за Лисом, - шептала на ночной уже темноте, шагая по тропинке к далеким домам. - Вернусь, соберусь и уйду...

  Поспал волк не слишком долго, солнце едва-едва показалось над краем леса. Разбудила его здоровенная еловая шишка, которая прилетела точно в голову. Вскочив и крутанувшись на месте, оборотень огляделся и, глухо зарычав, попытался найти обидчика. Пара белок, которые прицеливались для очередного броска, уронили шишку, которую держали в лапах и, стрекоча, исчезли в переплетении густых ветвей, а на их место опустилась здоровенная черно-белая сорока-сплетница.

  Меньше чем через полчаса, Эльнармо не разбирая дороги несся сквозь лес обратно к домику знахарки. Ветер, который свистел в ушах и ерошил шерсть на спине, выдул из головы все мысли кроме одной, острого желания почувствовать горячую кровь жреца у себя на языке.

  Утро Заря встретила не выспавшаяся, усталая и злая. Никуда не уходящая далеко от селения и вообще то смирившаяся со своей привычной, ставшей удобной как разношенный башмак жизнью, она сидела среди кучи вещей и никак не могла собрать то, что можно было унести с собой, но чего хватило бы для долгих месяцев в лесу.

  - Мне нужна телега, - наконец мрачно сказала она вслух, признавая очевидное. Все было нужно и многое, страшно многое было жалко. Мысли скакали горными козами. Скотина, куры, такой удобный, но громоздкий тигель, оставшийся от ее учительницы... "Коз и кур еще за собой потащи" усмехнулась она и задумалась над этим. А если тихонько, малыми узлами, да к камням? И козу хоть одну отвести туда? Лисенок любит молоко. В запертую дверь раздался требовательный стук.

  - Кто там? - подала голос обычно всем отворяющая знахарка, как раз раздумывающая на отрезом ткани купленном прошлой зимой себе и Лису на рубашки. Оборотню можно хоть штаны сшить, тоже выходит надо...

  - Заря, открой. - голос жреца заставил ее уронить отрез ткани покатившийся, разматываясь, по полу.

  - Уходи, видеть тебя не хочу! - крикнула она.

  - Заря! - дверь затряслась. - Я только поговорить, Зоренька, - неожиданно мягко сказал Марий, судя по звуку прислонившийся лбом к двери.

  - Давай ты отсюда поговоришь? - предложила знахарка, подойдя к двери.