Избранница - Джеймс Саманта. Страница 41

Она протестующе замотала головой:

— Неправда! Ничегошеньки я не чувствовала! И появилась там только потому, что Черный Джек угрожал вышвырнуть меня, если откажусь!

На какую-то долю секунды его глаза зло сверкнули. Но уже через мгновение это выражение сменилось темным пламенным обещанием, которое испугало ее еще больше.

Он медленно растянул губы в улыбке.

— Черного Джека не было с нами в комнате, янки. И как я ни старался, мне не удалось забыть то, что случилось между нами.

А его руки уже по-хозяйски обняли ее талию. И голова начала клониться к ее лицу.

Кесси открыла рот, чтобы решительно опровергнуть его выдумки.

— Зачем вы так? — Вопрос, как стон, вырвался у нее из груди. — Ни за что не поверю, что вами овладела страсть. Я же для вас лишь вещь, пешка в вашей игре! И… в тот день, когда мы заключали сделку, вы сами сказали, что не хотите меня!

Его ладони нырнули в ее волосы и заставили поднять лицо.

— Ты явно недооцениваешь себя, — пробормотал он и впился в ее губы.

Его поцелуй оказался неожиданно нежным. И все же она упрямо стиснула губы, сопротивляясь произволу. Но он оказался бесконечно терпелив.

— Умница, именно так, сладкая моя… А теперь открой ротик чуть шире, счастье мое…

Их дыхание смешалось. Кесси была абсолютно беспомощна против любовной атаки такой мощности. Сладостная нега сотрясла все ее тело, когда он прижался к ней так, что она ощущала каждую его мышцу — невероятно широкую грудь, пылающие любовным жаром бедра, взбухший жезл, трепетавший меж ними.

Она охнула, когда его язык обвел контуры ее губ, чтобы затем дерзким захватчиком ринуться в медовые глубины рта и заявить свои права и на него…

Одно движение опытных пальцев, и воздушная ночная рубашка Кесси соскользнула вниз, улегшись пышными волнами у щиколоток. Она инстинктивно попыталась прикрыться, из последних сил защищая себя и свою попранную скромность. Но Габриэль безжалостно прижал ее руки к бокам, не разрешая и этого. С хриплым смешком он стиснул ее ладони.

— Не поступайте так!.. — Она презирала себя за мольбу в голосе, но ничего не могла с собой поделать. Что еще остается, как не молить его о пощаде?

— Почему? — Его голос звучал приглушенно, ибо он прижимался губами к ее горлу. — Господь свидетель, я дорого заплатил за эту привилегию.

Габриэль и не смог бы остановиться, — это все равно что остановить по приказу сердце. Она была бесподобна, какой и оставалась в его памяти. Волосы ее разметались роскошными, густыми прядями по плечам, груди и спине; ее нагота была столь призывной, что только идиот отказался бы от такого лакомого кусочка. А Габриэль на свой разум не жаловался. Грудь у нее была небольшая, но совершенной формы, темно-розовые соски дерзко торчали среди янтарных прядей. Золотистая поросль между ног отмечала начало пути к ее главному сокровищу.

Кровь зашумела, забурлила в его жилах, оглушая его. Его жезл, и без того уже налитой и удерживаемый лишь тесными бриджами, запульсировал с такой силой, словно готов был взорваться лишь от предвкушения этого прекрасного тела.

Он отстранился от нее, но лишь на секунду. Его ладони обхватили ее грудь. Он с наслаждением чертил круги вокруг нежных сосков. Бутоны мгновенно вздернулись и затвердели. Кесси закусила губу, потому что они болезненно заныли, впервые зажив своей жизнью, чутко реагируя на его близость. И в ту же секунду Кесси пережила пронзительное наслаждение.

Она простонала прямо ему в губы. И это еще больше распалило его. Не прекращая поцелуя, он приподнял ее и уложил на кровать.

Отуманенная необъяснимо сладостными ощущениями, Кесси не сразу пришла в себя и открыла глаза, лишь когда его туфли со стуком упали на пол. Она не сумела отвести взгляд от мужа, в спешке стягивавшего с себя рубашку. Мерцающий свет керосиновой лампы играл бликами на его могучих плечах и мускулистых руках. У нее мгновенно пересохло во рту. Она с удивлением уставилась на его грудь и живот, густо заросшие волосами. Тут ее взгляд беспомощно метнулся еще ниже, потому что он снял и бриджи.

Она уже видела его раздетым… Но никогда — возбужденным…

Глаза Кесси округлились. Она охнула. Ей и в голову не могло прийти, что желание у мужчин выражается так откровенно и… достигает таких невероятных размеров! Невежественная в сексуальных делах, Кесси поняла лишь одно: любовный орган ее мужа чудовищно огромен, он поднялся вверх, недвусмысленно заявляя о своем возбуждении. Только в этот миг ей многое стало понятно… Святые небеса, да как же он войдет в нее? Он же просто разорвет ее пополам!

Она и рванулась бы, да только опоздала. В следующую секунду он уже оказался на ней. Его руки, словно стальные клещи, стиснули ее. Он словно хотел, чтобы их тела срослись…

— Прекратите! — закричала она в отчаянии. — Немедленно прекратите!

Он громко расхохотался:

— Кончай свои игры, янки! Я не идиот и вижу, что ты тоже хочешь меня. Хоть ты и стараешься скрыть это, только глаза выдают тебя. Да и как я могу не чувствовать, как ты дрожишь подо мной от вожделения? И губы у тебя стали такими сладкими, мягкими, зовущими… Ты хочешь меня не меньше, чем я тебя.

Она попыталась оттолкнуть его, упершись ладонями в широкую мужскую грудь.

— Если я и дрожу, то только потому, что мне отвратительна сама мысль, чтобы переспать с таким, как вы! Я не хочу вас, слышите? Не хочу!

Холодные серые глаза тут же подернулись изморозью. Он буквально пришпилил ее к кровати, навалившись всем телом.

— Очень жаль, коли так, упрямица моя редкая, потому что я решил воспользоваться супружескими правами и от своего не отступлюсь…

Выработанное годами самообладание покинуло его. Кесси мгновенно почувствовала в нем темную, яростную силу, которая всегда заставляла ее бояться мужчин. О Боже, что же она наделала, где совершила ошибку? Надо было прикусить язык и помалкивать, ведь теперь он просто обязан наказать ее!

Он возвышался над ней, как опасный в гневе зверь. Лед из его глаз давно истаял, теперь они сверкали похотливым огнем. Остатки рассудка подсказали Кесси, что сегодня ей никак не избежать постельной кары.

— Нет! — упрямо прокричала она и забилась под ним, правда, без особого успеха.

Что-то она делала не так, в результате все только испортила, ибо от природы он не был жестоким человеком. Жестким, требовательным, властным — да, временами — безжалостным, но не садистом. Ее воспаленный мозг сумел даже припомнить, как совсем недавно в беседке в Фарли, когда в них стреляли, он склонился над ней, и лицо его исказилось в тревоге за нее. И когда ее чуть не смыло за борт, он ринулся спасать ее и пригвоздил своим весом к палубе, а ведь очень легко мог бы оставить ее на произвол судьбы. Хотя его и не назовешь добрым и внимательным, но он мог быть очень нежным…

Но сейчас в нем не было и следа мягкости. А была лишь целеустремленность страсти, так пугавшая ее.

Его рот снова впился в нее — горячий, необузданный и требовательный. Она содрогнулась. Через некоторое время она уже перестала понимать, когда кончался один поцелуй и начинался следующий. Казалось, они соприкасались каждой клеточкой. И она не переставала ощущать его напрягшийся жезл на своем животе.

Его ладони снова завладели ее грудью. Она охнула, когда его пальцы сомкнулись на сосках, потягивая, поглаживая, потирая их, словно дразня. Она вцепилась в его напрягшиеся плечи. Внизу живота возникло странное тянущее ощущение. Пока она прислушивалась к себе, за побаливающий сосок принялись его губы. Его язык медленно обвил нежный бутон. Кесси даже оцепенела от неожиданности. А его губы полностью сомкнулись на этом чуде природы и… Габриэль начал сосать его, словно дорвавшийся до груди младенец. И эти потягивания… оказались восхитительными, полными неги… Кесси откинула голову и заморгала. Возле сосков покалывали тысячи крошечных иголочек — невероятно, но ее грудь стала каким-то пульсирующим центром возбуждения. Но стоило лишь ей отдаться на волю этой потрясающей волны удовольствия, как его рука двинулась дальше.