Генетическая одиссея человека - Уэллс Спенсер. Страница 4

Важно одно: в дебатах о том, что определяет человеческую природу, наследственность или воспитание, Дарвин отстаивал второе. Даже аборигенов Огненной Земли, ужасных в своей первобытности, он рассматривал как представителей того же вида, что и команда «Бигля». В последней главе своего дневника он упрекает варварскую работорговлю, распространенную в то время на американском континенте, высказываясь по вопросам равенства с небывалой резкостью: «Часто пытаются смягчить представление о рабстве, сравнивая положение рабов с положением наших беднейших крестьян: если причина нищеты наших бедняков не в законах природы, а в наших государственных институтах, то это наш великий грех…»

Но если все люди на Земле принадлежат к одному виду, как объяснить ошеломляющее многообразие цвета кожи, форм, размеров и культур? Где зародился наш вид, и как наши предки заселили столь отдаленные уголки Земли, как Кейптаун, Сибирь и Огненную Землю? Ответы на эти вопросы пришлось ждать еще 150 лет, и пришли они окольными путями через кости, кровь и ДНК.

…или много?

Что мы понимаем под биологическим видом? C середины XX века стало общепринятым определение вида как группы особей, скрещивающихся (или способных скрещиваться в случае видов, занимающих обширные территории) между собой. Другими словами, если у вас есть возможность производить потомство, то вы принадлежите к одному виду. Похоже, что у Дарвина, писавшего до принятия этого классификационного определения, не было никаких сомнений по поводу единства человечества. К концу своего путешествия он стал убежденным сторонником отмены рабства, которое к тому времени было запрещено в Британии, хотя дебаты по этому вопросу продолжали бушевать в Соединенных Штатах и других странах. Однако многие придерживались других взглядов, яростно отстаивая идею деления человечества на различные виды и подвиды. Впервые эта идея была сформулирована в начале XVIII века шведским ботаником Карлом Линнеем, взявшимся классифицировать все живущее на Земле. Весьма сложная задача, но Линней хорошо с ней справился. Наряду с другими нововведениями он создал систему биологической классификации, основанную на двойных названиях, которую биологи используют и по сей день. Латинские названия, состоящие из названия рода и вида, как, например, Homo sapiens, знакомы нам еще со школы.

Линней признавал, что все люди принадлежат к одному виду, но ввел дополнительную подклассификацию для того, что он понимал под расами, или подвидами человечества. Она включала в себя afer (африканцев), americanus (коренные жители Америки), asiaticus (жители Восточной Азии) и europaenus (европейцы), а также слабо охарактеризованную и вопиюще расистскую категорию monstrosus (уродливый – лат.), включавшую в себя наряду с другими группами людей и аборигенов Огненной Земли. Линней считал различия между людьми веским основанием для этой дополнительной классификации.

Дарвин, будучи всегда объективным ученым, отмечал, что в классификации людей внешнему виду придавалось слишком большое значение. В книге «Происхождение человека и половой отбор», написанной им в конце жизни, он отмечал: «Что касается величины различий между расами, мы должны принять во внимание нашу прекрасную способность замечать их благодаря долгой привычке наблюдать за собой». Это важное наблюдение, которое помогает объяснить многое в последующих спорах о происхождении человека.

В XIX веке американские сторонники рабства использовали взгляды Линнея в их крайней форме. Мнение, что человеческие расы действительно различаются и неравны по своей природе, способствовало оправданию жестокого угнетения, практиковавшегося в Соединенных Штатах. Теория о том, что расы – самостоятельные образования и возникли независимо друг от друга, известна под названием полигения (от греч. polýs – многий, и génos – род, происхождение). Эта теория явно противоречила библейской истории об Эдеме, заселенном лишь Адамом и Евой, и поэтому вызвала недовольство церкви. Большинство ученых также высказывали свои возражения сторонникам полигении, упоминая о весьма распространенном скрещивании между расами. Но сторонники теории легко опровергали эти возражения, как, например Луи Агассис, швейцарский приверженец теории катастроф. Как и Стивен Джей Гулд, Агассис утверждал, что древние народы, написавшие Библию, не были знакомы с разными типами людей, поэтому написали лишь о средиземноморском Адаме. Агассис считал, что наряду с негроидным Адамом должен был существовать монголоидный и, вероятно, американский.

Хотя большинство биологов не поддерживали эту точку зрения, она и сейчас встречается в антропологической литературе. И в основном потому, что объяснить причины физического разнообразия человечества, а также некоторые археологические находки слишком сложно. Возможно, самым известным из современных сторонников этих взглядов был антрополог Карлтон Кун, опубликовавший в 1960-х годах свои две весьма авторитетные книги, «Происхождение рас» (Origins of Races) и «Современные расы человека» (The Living Races of Man). В них Кун развил теорию о существовании пяти различных человеческих подвидов (австролоидного, капоидного, кавказоидного, конгоидного и монголоидного), которые эволюционировали в их современные формы in situ [5] от предковых гоминидов. Более того, Кун утверждает, что все эти различающиеся подвиды эволюционировали в разное время, при этом африканские конгоиды возникли раньше и до настоящего времени остаются в эволюционном тупике. Он считает доминирование европейцев естественным следствием их эволюционировавшего генетического превосходства, и даже успокаивает тех, кто не может спать спокойно, переживая по поводу межрасового смешения:

К этому заявлению нельзя не относиться серьезно, учитывая, что его автор был президентом Американской ассоциации физической антропологии (крупнейшей и влиятельнейшей антропологической организации), профессором Пенсильванского университета, куратором музея этого университета и постоянным гостем популярной американской телевизионной программы.

Интересно, что Кун стремился воздерживаться от политических побуждений. Он делал это потому, что в то время физическая антропология только начинала возрождаться после темного периода своей истории, когда она сознательно была политизирована. Как отмечал в первом выпуске American Journal of Phisical Anthropology («Американский журнал по физической антропологии») в 1917 году один из главных поборников физической антропологии Алеш Хрдличка, эта дисциплина должна не только изучать человечество, но и служить ему и не быть «чистой наукой». Хрдличка отмечал ее практическую значимость для разработки евгенических программ, а также для определения иммиграционной политики. Пока он пытался произвести впечатление на финансовые организации прикладными аспектами того, что многие считали скорее эзотерической наукой, стало очевидно, что некоторые люди очень внимательно прислушивались к советам прагматичных и политически смекалистых антропологов и вскоре начали действовать в соответствии с ними.

За стенами башни из слоновой кости

В XIX веке антропология развивалась как «наука, предметом изучения которой было человечество в целом, его составные части и его отношение к остальной природе».

Именно французу Полю Брока, сформулировавшему это определение, более чем кому-либо иному можно приписать создание новой дисциплины, получившей название физической антропологии. Брока был специалистом в области краниометрии, занимавшейся измерением малейших морфологических черепных различий, которые, как думали некоторые, указывают на врожденные способности. Он разработал детальную классификацию человечества на основе этих едва уловимых различий. Метод Брока, изложенный в весьма авторитетном учебнике, взбудоражил научное сообщество. Вскоре все принялись измерять черепа.