Химия любви. Научный взгляд на любовь, секс и влечение - Янг Ларри. Страница 17

Подобные проявления наших сексуальных аппетитов часто вступают в конфликт с тысячелетними законами и правилами, моральными нормами, поступками и добровольными ограничениями, нацеленными на то, чтобы приструнить страсть. Однако человеческое вожделение, сделавшее Хефнера богатым, ведет и к настоящей любви, которую мы расцениваем как высший идеал. Возникающие противоречия превращаются в темы, на которых выросла литература. Получается, что восхищение и стыд рождаются в одних и тех же нейронных цепях.

Внутренняя борьба между «хочу» и «должен» происходит во многих областях жизни, не только в эротике. Вот практический, не относящийся к сексу пример, иллюстрирующий проблему, с которой сталкиваются многие из нас. Ларри обожает еду, приготовленную матерью, – традиционные блюда сельской Джорджии. Он вырос на тушеной курице и соленой жареной окре [11], каше с маслом и картофельном пюре, сладком чае и жареной козлятине. Ларри и сам мастер состряпать что-нибудь вкусненькое в этом роде. Но в тот день, когда он приготовил ужин для Брайана, тот уехал из дома Ларри, держа палец на кнопке «911» своего сотового на случай, если вдруг у него начнется сердечный приступ. Теперь предположим, что вы (как и мы) считаете такую еду невероятно вкусной. К сожалению, ваш кардиолог такое питание не одобряет: вам разрешены только салаты, яичница без желтка и парная рыба. Скорее всего вам это не нравится, но вы говорите себе: «Я могу соблюдать диету», потому что, по вашему мнению, лучше дожить до девяноста лет, чем сойти в могилу в пятьдесят, держась за сердце. Несмотря на вашу любовь к жирной и соленой пище, нет такого лекарства, которое смогло бы вытянуть из ваших артерий весь холестерин. Будучи человеком разумным и дисциплинированным, вы придерживаетесь предписанной диеты, но в один прекрасный день (скорее всего он наступит раньше, чем вы думаете) вдруг сообразите: вы только что умяли половину огромной тарелки картофельного пюре с маслом и мясной подливкой вместе с хрустящей, хорошо прожаренной курицей в сухарях и кукурузными оладьями, потому что… ну как можно не поесть кукурузных оладий? Рациональное «я» пытается подсунуть вам образ того, как вы лежите на каталке в приемном отделении, а врачи прикладывают к вашей груди плоские электроды дефибриллятора и кричат: «Разряд!» Но в ту же секунду ваш аппетит делает этому рациональному парню нокаут. Дьявол – за одним плечом, ангел – за другим. Нет, дьявол не кричит в мегафон, стараясь заглушить голос ангела, – этот хитрец успокаивающе нашептывает: «Я обещаю целый час тренироваться на эллиптическом тренажере».

Поведенческий экономист Джордж Лёвенштайн называет это «горячим-холодным эмпатическим пробелом» [12]. Визит к кардиологу остудил вашу страсть: вы пребываете в «холодном» состоянии. Рассудок празднует победу – вы с готовностью новообращенного начинаете есть вареную рыбу и зелень. Затем, опять поддавшись зову желудка, входите в «горячее» состояние: вы недооценили силу соблазна поесть жирного (это эмпатический пробел в вашем мозге) и быстро сдаетесь. Последние двадцать лет описанное явление изучали такие исследователи, как Лёвенштайн и Дэн Ариели, чья книга «Предсказуемо иррационально», выпущенная в 2008 году, стала бестселлером.

Хотя термин «горячий-холодный эмпатический пробел» может точно назвать явление, он не объясняет лежащие в его основе биологические процессы. В предшествующей главе мы рассказали, как активные нейронные цепи женского мозга, заложенные на этапе внутриутробного развития, влияют на поведение Сьюзен во время разговора с Невежей. Встреча с Невежей инициировала запуск цепей, и мозг увлек ее к спариванию. Однако Сьюзен не ушла с Невежей. Желание возникло, и поведение девушки изменилось, но она не стала Элоизой из Миннесоты. Абеляром и Элоизой, Кэмпом и Александером управляло нечто гораздо более мощное.

Сейчас вы узнаете кое-что, о чем можете пожалеть, хотя, может быть, это вам и пригодится когда-нибудь – вдруг вы решите заключить с кем-нибудь пари? Итак, если самке крысы делать ручную стимуляцию гениталий, в процессе она будет издавать радостный писк, похожий на птичий: «ип, ип, ип». Именно так пищат две белые крысы в подвале лаборатории, расположенной в одном из зданий университета Конкордия в Монреале. Молодые женщины Майте Парада и Николь Смит в белых лабораторных халатах и перчатках из латекса берут по крысе и пальцами, смазанными гелем-смазкой, мягко делают пять быстрых движений по клитору грызунов. Затем они опускают крыс на плоскую поверхность маленького подноса. Помощница отсчитывает пять секунд. Парада со Смит повторяют операцию. После пяти повторений крысы уже не хотят возвращаться на поднос. Когда Парада и Смит отпускают их, крысы разочарованно смотрят на женщин. После четвертого цикла повторений крыса Парады вцепляется ей в руку, забирается на запястье и прячется в изгибе локтя. «Я тебя люблю, люблю», – произносит Парада, подражая крысиному писку. Вся эта сцена похожа на эзотерическое порно с фетишами, о существовании которых вы даже не подозревали.

Если бы перед вами выстроили в ряд несколько нейробиологов и попросили ответить, в чьей лаборатории, на ваш взгляд, проводят ручную стимуляцию крыс, вы бы наверняка указали на Джима Пфауса. С парой сережек в ухе, шипастым орнаментом татуировки вокруг предплечья и черной бородкой клинышком, придающей ему облик сатаниста, Пфаус легко сойдет за импресарио фильмов для взрослых 1980-х. Для полноты образа ему не хватает только пары длинноволосых пышногрудых спутниц в фиолетовых комбинезонах из лайкры. Пфаус – неординарный нейробиолог, способный за какие-то десять минут разговора процитировать «Монти Пайтона», Павлова, «Глубокую глотку», Уильяма Джеймса [13], Сьюзен Соммерс [14], Стендаля и панк-рокера Джелло Бьяфра. В конце 1970-х – начале 1980-х, учась на последнем курсе Американского университета, Пфаус сделал на голове «ирокез» и вышел на вашингтонскую панк-сцену в роли вокалиста и гитариста группы Social Suicide. Он учился в аспирантуре университета Британской Колумбии, работал с Доном Пфаффом, а потом перешел сюда. В перерывах между выступлениями своей новой группы Mold он изучает процессы в мозге, которые делают секс приятным, и пытается понять, как это приятное ощущение влияет на поведение. Подобно большинству ученых, Пфаус хотел найти ответы на эти вопросы, потому что ему было интересно. Но в отличие от того же большинства он помнит, в какой именно момент любопытство превратилось в навязчивую идею. Сын чиновника-лейбориста и учительницы музыки, интеллектуально развитый Пфаус держался в стороне от остальных и был склонен анализировать всё и вся. Испытав первый оргазм, он не ограничился обычными для мальчишек мыслями: «Как круто!» или «Я ничего себе не повредил?» Он попытался проанализировать случившееся. «Я подумал: раньше мое тело ничего подобного не делало. Что произошло?» – вспоминает он.

Когда Пфаус познакомился с наркоманами округа Колумбия, то не почувствовал к ним отвращения, но и не пытался присоединиться. «Я размышлял, почему эти люди постоянно хотят принимать кокаин, героин или метамфетамины? Они описывали свои ощущения так, будто это был секс, и я подумал: теперь я знаю, про что рассказано в Илиаде – про секс!» Переход от наркоманов к «Илиаде» и сексу – вполне в духе Пфауса, хотя, на первый взгляд, эти вещи между собой не связаны. Однако они – довольно точный результат суммирования всего того, что происходит в человеческом мозге. Как вы узнаете далее, Ларри убежден, что механизмы иррациональной страсти, исследуемые Пфаусом и его коллегами, представляют собой столпы, на которых покоится здание человеческой любви.

Научная биография Пфауса начинается в 1953 году, в год основания журнала Playboy. В тот год Джеймс Олдс, только что защитивший докторскую диссертацию по философии в Гарварде, приступил к работе в монреальском университете Макгилла. В первом же исследовании он сделал важнейшее в своей жизни открытие. На 1950-1960-е пришелся расцвет электрофизиологии: ученые обнаружили способ искусственным образом вызывать определенное поведение с помощью электричества. Для этого нужно было вживить электроды прямо в мозг животных. Олдс хотел заниматься исследованием так называемой ретикулярной системы. Эта структура залегает глубоко в мозге и состоит из хаотически расположенных нейронов. Одна из ее задач – сортировать входящую информацию, пропуская в следующие отделы мозга одни сигналы и игнорируя другие. Олдс поместил электроды в ту область, которую считал ретикулярной формацией. Позже он признался, что этой структурой он занимался впервые и у некоторых животных не все электроды оказались в нужном месте.