Пророчество любви - Джеймс Саманта. Страница 21

Сибил вскрикнула, когда Рауль схватил ее за руку и втащил в комнату. Он быстро повернулся к ней.

Я видел, как ты сегодня посматривала на Меррика! Ты его хочешь, — ворчливо заметил он. — А я хочу твою сестру, но пока что удовлетворимся друг другом.

Рыцарь сжал Сибил в объятиях, впившись в ее губы яростным поцелуем.

— Постой-ка, — выдохнула она, когда, наконец, сумела высвободиться. — Я не стану сопротивляться, не насилуй!

Он поднял голову и бросил на молодую саксонку горящий взгляд.

— Ты не презираешь норманнов, как твоя сестра? Глаза Сибил блеснули.

— Нет, — ответила она. — Ну и что из того, если ты норманн? Ты красив и хорошо сложен, — ее взгляд скользнул по телу рыцаря, — и, чувствуется, неплохо оснащен природой для сладострастных утех.

Руки, сжимавшие Сибил, немного ослабили хватку.

— Кажется, ты не так холодна, как твоя сестра, — пробормотал Рауль.

Сибил рассмеялась низким грудным смехом.

— Клянусь самой торжественной клятвой, я доставлю тебе гораздо больше удовольствия, чем она, Рауль.

Он позволил Сибил выскользнуть из объятий. Без всякого смущения девица спустила рубашку с плеч и через мгновение уже стояла перед ним совсем обнаженная.

Рауль не сводил с нее жадного дерзкого взора. Груди у Сибил были полные, белые, увенчанные крупными сосками. Пышные завитки темных волос виднелись внизу живота. Горящими глазами он смотрел, как она, улыбаясь, запрокидывает голову. Глядя в глаза Рауля, Сибил облизнула подушечки пальцев и стала медленно поглаживать себе соски, которые сразу же стали твердыми и блестящими.

Поглядывая на девушку из-под полуопущенных век, Рауль лихорадочно освобождался от одежды. Он зажал в руке свой напряженный член. Кровь зашумела в ушах, дыхание стало хриплым и учащенным.

Сибил перестала гладить себя. Лоно уже обдавало жаром. Под ее взглядом член Рауля становился все больше. В одно мгновение она оказалась перед молодым рыцарем, опустилась на колени и облизнула губы.

— Позволь мне, — прошептала Сибил. — Позволь.

Рауль откинул голову и застонал. Умелыми, опытными руками и горячим влажным ртом она доставила ему райское блаженство.

— Хватит, — со стоном вымолвил Рауль.

Он подтянул ее, поставил на ноги и впился в губы пылким поцелуем. Сибил самозабвенно отвечала на поцелуй. Ее руки скользили по гладким и крепким бедрам рыцаря, в то время как пальцы Рауля блуждали во влажных завитках между ног Сибил.

— Скажи, девица, — хрипло проговорил он, — лоно у тебя такое же влажное, как и рот?

Их губы слились и приоткрылись, языки вступили в ожесточенное противоборство. Ноги Сибил призывно раздвинулись, и Рауль уверенно вонзился в горячую и обильно увлажненную нежную плоть. Он запрокинул голову, его глаза сверкали. Сибил широко улыбалась.

— Покажи мне, норманн, — просила она, — покажи, как ты умеешь доставлять женщинам удовольствие.

В ответ он обхватил ее за ягодицы и, расставив ноги пошире, высоко поднял и резко опустил ее на свой разбухший напряженный член, сильно и глубоко пронзив ей тело. Спазмы экстаза сотрясли Сибил. Она ухватилась за его плечи и глухо застонала от наслаждения, прижавшись к широкой груди мужчины.

Их соитие было безудержным и неистовым, им не понадобились ни кровать, ни хотя бы стол, они не произносили нежных слов. Раздавались лишь стоны и крики сладострастия.

Симон действительно был болен и болен смертельно. Это видно было сразу, стоило лишь взглянуть на него. Страшно бледный, он в судорогах корчился на полу.

Меррик опустился рядом с ним на колени.

— Симон, — голос рыцаря стал хрипловат от волнения. — Боже мой, мальчик, что с тобой?

Лицо Симона было искажено болью. — Живот, — задыхаясь, выговорил он. — Как будто… мечи вонзились мне в живот, — парнишка жалобно посмотрел на них снизу вверх. — Помоги мне, дядя… умоляю… помоги.

Никогда в жизни не чувствовал себя Меррик таким беспомощным. Как можно стоять сложа руки, позволяя, чтобы мальчик так безумно страдал? Жестокие опасения терзали сердце. Он опасался, что воин прав… Симон умирает.

Нет… нет! Нельзя этого допустить. Женевьева доверила ему сына… Он должен его спасти! Нельзя допустить, чтобы Симон умер.

Меррик лихорадочно соображал, что можно сделать. Они не привезли с собой из Нормандии ни одного лекаря, а здесь им не к кому было обратиться… Мысли беспорядочно метались в голове… Как это могло случиться? Как? Мелькнула смутная догадка…

— Отнесите парня в спальню напротив моих покоев, — приказал он.

Круто повернувшись, Меррик вышел.

Алана подскочила, услышав скрип открывавшейся двери. Она сжала руки перед грудью и быстро спросила;

— Как он? Как Симон?

— Может быть, вы мне это и скажете, леди, — процедил Меррик сквозь зубы.

Алана пристально посмотрела на него. Во рту у нее пересохло. Как трудно ей выносить сейчас присутствие Меррика! Сам воздух вокруг рыцаря казался раскаленным.

Девушка слегка покачала головой.

— Я… я не понимаю, что ты имеешь в виду, — тревожно сказала она.

Он разразился проклятиями,

— Решила разыграть из себя невинную овечку? Я все равно узнаю правду!

Алана вскрикнула: он схватил ее за руку и потащил за собой в комнату напротив. Голова у нее кружилась, когда Меррик ее подтаскивал к узкой кровати. Задыхаясь, смотрела девушка на Симона.

Меррик негодовал.

— Весь день он провел с тобой, саксонка! Слуги слышали, вы спорили. Так значит, это твоих рук дело? Не навела ли ты на него порчу, чтобы он заболел и умер?

Обиду Алана почувствовала позже. Первым пришло удивление: как может он считать ее такой бессердечной!

— Нет! — воскликнула она, — Кровью Христовой клянусь, нет! Ведь он всего лишь мальчик…

— Он норманн, леди! А ты не скрываешь своей неприязни к нам!

Алана глянула на Симона. Было видно, что парнишка испытывает жестокие страдания. Прижав колени к груди, он непрерывно стонал. Алана потрогала его лоб, горячий, как огонь, но в то же время липкий и влажный, покрытый капельками пота.

Она яростно замотала головой и прошептала:

— Никогда не стала бы я причинять ему вред, ведь он всего лишь мальчик… Я ни на кого ни когда не стала бы наводить сглаз и порчу… даже на норманна.

Меррик пренебрежительно фыркнул и повернулся, чтобы уйти. Алана догнала его.

— Подожди! — крикнула она, хватая Меррика за локоть. — Я… я могу помочь ему, если ты позволишь.

— Ты? — губы Меррика искривились, он не скрывал своего недоверия.

— Да! Моя мать была деревенской знахаркой. С самого раннего детства я помогала ей.

Меррик молча смотрел на нее, прищурив глаза.

— Спроси Сибил, если не веришь мне. Спроси кого угодно в деревне. Они не пожелали обращаться ко мне после того, как мама умерла, но Бог свидетель, она научила меня всему, что знала сама о травах и снадобьях, — пальцы Аланы дрожали на его руке, и мускулы рыцаря напряглись под ее пальцами.

Меррик продолжал молчать.

— Пожалуйста… — Алана умоляюще смотрела на рыцаря, не переставая упрашивать: — Я помогу Симону, если только ты мне позволишь.

Затаив дыхание, девушка ждала ответа. Когда она уже было решила, что Меррик откажет, тот заговорил:

— Никакого обмана, саксонка! — грозно предупредил он. — Ты вылечишь его! Иначе… поплатишься головой.

Алана кивнула. Меррик выглядел таким безжалостным и неумолимым, что дрожь прошла по ее телу. Она отвернулась к кровати Симона, лихорадочно размышляя. Мать многому ее научила, но в том, что требовалось от Аланы сейчас, умение решало не все. Она стала молиться, чтобы хорошенько припомнить, чему учила мать… и чтобы Симон остался в живых.

Ведь вслед за ним могла умереть и она.

Вероятно, какие-то высшие силы хранили ее в тот день. Алана порадовалась, что предусмотрительно прихватила с собой из хижины сумку с целебными травами. Симон горел в жару, сотрясаемый ознобом. Боль пронзала все его тело. Он беспокойно двигался, не затихая ни на минуту. Алана приготовила отвар, чтобы облегчить его страдания. Меррик не отходил от нее ни на шаг, оставаясь за спиной, то ли наблюдая, то ли охраняя племянника. Алана так нервничала из-за этого, что чуть не опрокинула кубок, в который налила горячий отвар.