Пророчество любви - Джеймс Саманта. Страница 48

У Аланы перехватило дыхание. От мысли, что Меррик увлечется другой женщиной, болезненно сжалось сердце.

Сибил поджала губы и продолжала уверенным тоном:

— Можно не сомневаться, вскоре ты проклянешь родившегося ребенка.

Алана в ужасе встретилась с нею глазами.

— Нет! — сказала она дрогнувшим голосом. — Нет!

Сверкающие темные глаза Сибил притягивали взгляд Аланы.

— Есть способ избежать этого, ты ведь знаешь. Алана непонимающе взглянула на сестру, и Сибил нетерпеливо вздохнула.

— Ну же, Алана, твоя мать, конечно, знала какое-нибудь снадобье, чтобы избавиться от беременности.

В напряженной тишине Алана пристально смотрела на сестру. Может быть, Сибил и на самом деле хочет помочь ей, но продолжать беседу Алана не могла. Она повернулась и убежала.

Неодобрительные взгляды слуг преследовали ее, когда она шла в свою комнату.

Алана опустилась в кресло перед очагом. Встревоженный рой мыслей метался в голове. А что, если Сибил права? Сейчас Меррик испытывает к ней желание… но что будет, когда она станет полной и отяжелеет от своего бремени? Сибил права! Он перестанет ее желать!

«Разве не этого хотела ты с самого начала? — язвительно поддевал ее внутренний голос. — Разве ты не хотела освободиться от него навсегда?»

Сердце сжалось. Она не знает… Боже мой, не знает!..

Скоро пришел Меррик. Он встал на пороге, высокий, стройный и такой красивый, что у Аланы перехватило дыхание. Но не обманывает ли ее зрение, нет ли задумчивой мрачности в этих устремленных на нее глазах?

Она поднялась, не понимая, в каком он настроении и как ей себя вести. Какое-то странное чувство закралось в сердце. Волосы Меррика были взлохмачены, как будто он без конца ворошил их пятерней. Алане бросилось в глаза, что выглядит он невероятно усталым. Глубокие складки залегли в уголках рта.

— Ты устал, должно быть, — прошептала Алана. — Может, горячая ванна снимет усталость?

Она не стала ждать его ответа, прошла к двери и попросила слуг принести горячей воды.

Некоторое время спустя Меррик погрузился в круглую деревянную лохань, не смущаясь своей наготы. Алана разделась и легла в постель обнаженной. Ее взгляд снова и снова беспомощно возвращался к Меррику. Лорд мылся, не попросив ее о помощи, а ей так хотелось этого!

На фоне мерцающего в очаге огня благородный профиль Меррика вырисовывался особенно гордым. Глаза Аланы скользили по мужественным очертаниям носа и скул. Руки и плечи у него были влажными, блестящими, отчетливо выделялись бицепсы. Пальцы у нее заныли — так захотелось ей прикоснуться к плотному крепкому телу и насладиться ощущением силы, исходящей от перекатывающихся под кожей мускулов.

Она обнаружила, что не может отвести глаз от Меррика, поднявшегося из воды. Капли сверкали в волосах, покрывавших грудь, и стекали по плоскому животу и длинным ногам.

Он вытерся куском полотна и опустился на ложе рядом с Аланой. Он лежал, положив одну руку за голову и устремив глаза в потолок. Должен же он хоть когда-нибудь заговорить, думала Алана. Она была озадачена и обеспокоена: Меррик казался таким чужим!

Саксонка решила первой нарушить молчание, спросив испытующим тоном:

— Почему ты сегодня столь молчалив, норманн?

Он повернулся к ней, и они долго смотрели друг на друга, прежде чем Меррик заговорил:

— Сегодня вечером мне о многом надо подумать, саксонка.

Алану охватил страх. Накануне он заявил, что не отошлет ее из замка. Неужели лорд так скоро изменит свое решение?

Неожиданно потребность близости с ним захлестнула Алану, став такой сильной и непреодолимой, что бороться с желанием не было никакой возможности. Ей хотелось ощутить внутри себя его напряженную плоть. Только тогда она уверится, что желанна ему до сих пор!

— Выдался тяжелый день? — еле слышно спросила она.

Алана боялась, он отвернется.

Меррик сел в постели, глядя на нее. Меховое одеяло сползло, обнажив его бедра, но он не обратил на это внимания.

— Вот именно, — медленно тянул он слова, — тяжелый день…

Сердце у нее встрепенулось, потому как взгляд Меррика упал ей на губы.

— А теперь я хочу спросить тебя, саксонка, не снимешь ли ты груз забот с моих плеч и не заставишь ли забыть обо всем, кроме страсти к тебе?

Он обвел пальцем полную нижнюю губу саксонки.

Алана прижала к щеке его ладонь жестом, который удивил их обоих. Сердце у нее застучало так сильно, что кровь зашумела в ушах. Дыхание лихорадочно участилось.

— Если это в моих силах, — услышала она свой голос как бы издали.

Его глаза потемнели. Он обхватил Алану за талию и подтянул вверх, чтобы она смогла увидеть, с каким нетерпением он ждет ее ласк. Скромность предписывала ей прикрыться, Алана до сих пор стеснялась показываться перед Мерриком обнаженной, особенно теперь, когда ее формы стали меняться. Однако прилив горячего желания повелевал иное. Взгляд Меррика неторопливо скользил по ее телу, как бы лаская. Груди Аланы, казалось, набухли. Они вздрагивали. Бутоны сосков стали твердыми и болезненными. Она жаждала хотя бы прикосновения его пальцев к самым их кончикам, мечтая о сладостном касании языка.

Меррик приподнял ей лицо за подбородок, ловя ее взгляд.

— Это в твоих силах, — произнес он тихим, прерывающимся шепотом.

Пальцы Аланы погрузились в жесткие темные волосы у него на груди. Она хотела доставить ему удовольствие, доведя до такого же безумия, до которого он доводил ее. Но печаль вдруг коснулась чела. Она почувствовала себя смущенной и неуверенной.

— Я не знаю… — торопливо призналась она, — …не знаю, чего ты хочешь. Что мне сделать?

Меррик заглянул ей в глаза.

— Я хочу, чтобы ты прикасалась ко мне, саксонка, руками, губами… всюду, где захочешь и как захочешь…

Его слова привели Алану в смятение. От возбуждения холодок пробежал по спине. Осмелев от теплого сияния его глаз, она обвила Меррика тонкими руками за шею. С замиранием сердца подняла Алана к нему трепещущие губы.

Его рот завладел нежными губами. Она упивалась поцелуем, испытывая желание и отчаянное стремление к чему-то недосягаемому. Она слепо цеплялась за Меррика, страстно прижавшись к нему и прильнув к широкой груди.

Он взял в свои руки тяжелые груди саксонки и низко склонился, захватывая губами то один сосок, то другой. Сердце Аланы бешено билось. Она вспомнила, что он сказал в первую ночь… «Я овладею тобой, но не силой и не угрозой». Он так и поступил. Даже когда сопротивлялся ее разум и упрямилось сердце, ему достаточно было лишь дотронуться до нее, и тело откликалось само собой. Всегда он отдавал ей себя, прежде всего стараясь доставить наслаждение, а потом уж и получить.

Сладострастное забытье охватило Алану. Она ощущала, какое волшебство витает между ними в темном великолепии ночи. Много раз мечтала она самозабвенно отдаться своей страсти, но боялась, что Меррик расценит это как свою окончательную победу. Теперь же… теперь ей хотелось одарить его такой же лаской, какой одарял ее он.

Алана прервала поцелуй и мягко отклонилась от его прикосновений к ее груди. Она уловила удивление, мелькнувшее на лице Меррика, и тихо покачала головой. Он замер, его руки легли вдоль тела.

Алана медленно опустилась на колени между его ног.

Дрожа и молясь о том, чтобы он не догадался о ее неуверенности в себе, она пропустила между пальцев темные волосы на груди мужчины, касаясь сосков, и с удивлением обнаружила, что они такие же чувствительные, как и у нее. Дыхание Меррика перехватило. Алана осмелела. Губами она скользила по его коже все ниже и ниже — к плотному мускулистому животу.

Вздохи Меррика то учащались, то замирали, но не возникало даже мысли остановить саксонку. Этого момента он ждал… целую вечность — с того раза, как впервые коснулся ее. И сейчас она прикоснулась к нему по своей воле! Неясная тень, блуждавшая в сознании, замаячила препятствием, но он отмахнулся, желая получить все, что сулила ему страсть Аланы.

Мускулы живота сжались. Маленькие ручки нежно прокладывали путь прикосновениям губ, нежных, как лепестки розы.