Заповедное дело Россиию Теория, практика, история - Штильмарк Феликс. Страница 16

Выше упомянутый нами автор (Горяшко, 2000) завершает свою интересную статью тезисом о том, что наши заповедники можно рассматривать «как первые примеры общества будущего, где люди уже сегодня научились жить в согласии с природой, ограничили свое присутствие и свои потребности ради гармоничного сосуществования всего живого». С этим можно согласиться лишь с очень существенной оговоркой, а именно: при условии, что люди живут ВНЕ заповедника, предоставив его природе не только из научных и экологических целей, но и ради высоких нравственных соображений. Но пока что в наших заповедниках все-таки хозяйничают именно люди, а не живая природа. Тем не менее уже сегодня можно рассматривать отечественные природные заповедники как определенный шаг на трудном пути коэволюции человека и природы, что, по представлениям Н.Н. Моисеева, приближает нас к понятию В.И. Вернадского о ноосфере.

«Изучение проблем коэволюции человека и биосферы открывает новое и, возможно, важнейшее направление фундаментальных исследований. Все предшествующее развитие научной мысли мне представляется предысторией развития науки, цель которой должна состоять в том, как обеспечить такую коэволюцию» (Моисеев, 1999, с. 253). Думается, что наши заповедники могут внести существенный вклад в исполнение таких сверхзадач, особенно в том случае, если бы удалось преодолеть противоречия и разногласия между сторонниками научных, морально-этических и религиозных принципов заповедания.

1.9. Абсолютная заповедность – последний оплот реальной охраны дикой природы [21]

Проблема защиты дикой природы достойна большой философии, а не нашей сугубо доморощенной, на уровне личных представлений. На тему «дикой природы» и отношения нашего к ней размышляли Шатобриан и Байрон, Шопенгауэр и Швейцер, Булгаков (философ, конечно, а не писатель!) и Флоренский, когда же Леонов пишет «любите природу дикую, а людей культурных», то хотя это и верно, однако выражает «простоту хуже воровства». Здесь проблема не только этическо-моральная, но и религиозно-нравственная, проблема духа и тела, даже, если хотите, своего рода «борьба противоположностей». Да, охота – это страсть, но ведь чувства могут быть и сильнее разума, любовь тоже страстное чувство, а ведь прав Жан Дорст, что природу спасет только наша любовь, то есть чувство, а не расчет! Если мне придется все-таки писать о дикой природе, надо обратиться к творчеству двух братьев Кожевниковых, старший из которых был философом-идеалистом, а второй – экологом.

Хочу еще раз обратиться к Г. А. Кожевникову ка***лассику нашего отечественного заповедного дела. Нужно постоянно разъяснять, что есть «абсолютная заповедность», я ведь за всю жизнь – учтите это! – не добавил ни одного слова к тому, что говорил и писал об этом Г.А. Кожевников. Замечу, что в научно-методических записках «Заповедное дело» (Вып. 2. М., 1997) были помещены мои материалы о Г. А. (причем в оглавлении нет даже упоминания обо мне как авторе статьи о Кожевникове и составителе подборки его материалов). Не уместно ли сейчас еще раз напомнить: «Основной задачей охраны природы является сохранение отдельных участков ее в неприкосновенности (это и есть «абсолютная заповедность»! – Ф. Ш.) в целях научного изучения… Если мы взглянем глубже, то увидим, что познание природы есть основа как правильного миропонимания, так и материального благополучия отдельных людей и целых народов». «Л у нас, – писал Г.А., – «заповедным» официально считается Лосиный остров, превращенный в дачный поселок». Именно этот же тезис преподносят с важным видом сегодня руководители отечественного заповедного дела.

«Охранять первобытную дикую природу ради нее самой, смотря на прикладные вопросы как на стоящие на втором плане, – вот основная идея охраны природы». Отказ от абсолюта ради узких экономических интересов (это и экотуризм, а подчас и экопросвещение, чаще всего профанируемое ради элементарной выгоды. – Ф.Ш.), с моей точки, зрения есть полный крах идеи охраны природы. Всякое «хозяйство» (в том числе и так называемое «заповедное». – Ф.Ш.) по существу своему в корне противоречит идее охраны природы. Человеческое хозяйство есть всегда уродование природы. Только невмешательство в жизнь природы сделает природу научно интересной. Если мы с этой позиции сойдем, то никогда не осуществим охрану природы в истинном смысле этого слова. Пусть это крайнее мнение, но оно истекает из сути дела. И мне было весьма грустно слышать, что вместо того, чтобы отстаивать идею полных заповедников для охраны первобытной (конечно, в условном смысле «первобытной», ибо глобальные формы тех или иных загрязнений и вмешательств проявлялись уже во времена Г.А. – Ф.Ш.) природы и изучения ее, отстаивать хотя и трудный, но принципиальный подход к делу, сразу переходят на защиту идеи более легко осуществимой, но чуждой всякого идейного интереса…» В данном случае некоторые экологи, отказываясь от идеи абсолютной заповедности, защищают интересы ненавистных им охотничьих хозяйств. Ведь когда В.В. Докучаев и Г.А. Кожевников предлагают предоставить территории «абсолютно заповедных» участков природы в безраздельное владение «коренных обитателей!» (растений и животных), они вовсе не отвергают наличие научных станций, проведение научных исследований, конечно же избегая при этом отстрелов и отловов, рубок и покопок. Печально, что нашу заповедную природу надо охранять не только от браконьеров, которых порой гонит голодуха, но и от иных доцентов с кандидатами… Известно немало печальных примеров более чем активного научного вмешательства в живую природу заповедников, и нередко наука оправдывает откровенное природопользование под видом всевозможных «регулирований» и «управлений биоценозами». Поэтому-то столь необходимо само по себе понятие абсолютной заповедности как едва ли не последнего оплота реальной и действенной охраны дикой природы.

Надеяться, что советские (пусть «пост», один черт) люди увидят в дикой природе нечто Священное, что они примут Религию природоохраны, увидят в В. Борейко или С. Забелине новых «Гуру», конечно, более чем наивно. Общество СНГовное не только бездуховно и тупо, но и предельно материалистично + технократично. Ведь почему я отстаиваю науку заповедную и заповедность «от людей для людей» (кстати, сей мотив звучит и в Законе США)? Потому что не поймут иного и не примут, раздавят, как Чечню! Вот сегодня, слышно, обсуждают вопрос ООПТ в правительстве похоже, что речь идет о передаче заповедников в Министерство госимущества, конечно, ради приватизации и коммерциализации, торговли ими – вот наша реальность, а не Священное пространство…

Разве я не знаю, что такое «заповедная наука» с учеными советами из бухгалтеров, сборами никому не нужных коллекций и методами сплошного отстрела? Когда мы плыли по Логате, то видели волков, «пасущих» стада диких оленей, а первое, за что взялся Таймырский «заповедник» – авиаотстрел на деньги, выделенные для патрулирования (и начальник отдела заповедников из главка в этом участвовал непосредственно). Примеров таких множество, но я рассматриваю заповедную науку лишь как форму наименьшего зла, ибо было бы хуже, если вместо этих жуликов пришли бы нефтяники и газовики. Наука – единственная реальная защита заповедности в нашем обществе, недаром Кожевников и Макаров обманывали – до поры до времени! – этим большевиков, пока не пришел «невинный» Малиновский. А у наших сегодняшних (не только министра МПР Яцкевича, но и у президента Путина!) психология абсолютно Малиновская (она же – мичуринско-лысенковская): кроме уплаты парижских долгов и сбора налогов, для них сегодня ничего более священного нет и не предвидится. Ельцин и тот был человечнее, хоть и груб, но не рядовой советский материалист, как эти.

И все-таки развернуть на примере США саму по себе идею охраны дикой природы совершенно необходимо и своевременно, надо только придать ей более рациональную и приемлемую для общества форму, не ориентироваться только на некое «светлое будущее», а попытаться внедрить как уже принятую Западом (приходится прислушиваться!) и проверенную в реальности. Хотя в наших условиях это, скорее всего, будет чистая профанация, ибо даже с официальными ООПТ никто не считается, а так можно ВСЕ объявить особо охраняемым и повсюду творить что вздумается.