Тот первый поцелуй - Джеймс Саманта. Страница 54

— Как ты мог такое подумать? — задохнулась она от возмущения. — Это абсурд.

— Так уж и абсурд? — прервал он ее. — Помнишь тот день, когда ты отправилась навестить Натаниеля у него дома, а потом преподнесла мне лживое объяснение? Ты утверждала, что ездила за покупками, а на деле у тебя было свидание с моим братом. Скажи мне все, Элизабет. — Он схватил ее за плечи и потряс. — Кто отец? Я или Натаниель? Или ты не знаешь?

Мука была невыносимой. Как мог он подозревать ее в неверности? Как мог измыслить такое? Это было выше ее понимания.

Обжигающие слезы потоком хлынули из глаз, обида перехватила горло, она снова и снова трясла головой, не в силах произнести ни слова. Морган нетерпеливо хмыкнул, повернулся и схватил саквояж.

И тут же за ним закрылась дверь.

Элизабет упала на пол, и сдавленное рыдание вырвалось из ее груди. Она уже не могла остановиться и плакала навзрыд, будто ее сердце было разбито. Оно и было разбито.

Когда ее нашел Натаниель, она сидела, прислонившись к стене, с лицом, искаженным страданием и опухшим от слез.

Он опустился перед ней на колени и положил руку ей на плечо.

— Боже мой, Элизабет! Я услышал ваш плач у себя в комнате. Разве кто-нибудь умер?

Она подняла голову, всматриваясь в него через пелену слез.

— Нет, — сказала она охрипшим голосом.

— Тогда в чем дело? Почему вы рыдаете? И. где, черт побери, Морган?

— Он уехал в дом на берегу.

— Почему?

— Потому что у меня будет ребенок… Натаниель в изумлении откинулся назад.

— И знаете что? Он меня спросил, не ваш ли это ребенок! — Слова чередовались со всхлипываниями. — Я вышла замуж за него, а не за вас. Я всегда буду ему верной женой. Всегда! Но он мне почему-то не доверяет! Чем, каким проступком я заслужила такое отношение?

Натаниель осторожно, чтобы не повредить плечо, сел на пол рядом с Элизабет.

— Это не вам Морган не доверяет, а мне, — пояснил он. — Это мне он не верит.

— Но вы его брат. Кому еще он может спокойно доверить свою жену?

Натаниель замер.

— Только не мне, — наконец нарушил он молчание. — И на то есть серьезная причина.

Натаниель вздохнул, чувствуя невыносимый груз вины на своих плечах. Пришло время от него освободиться.

— Элизабет, — сказал он тихо, — пора вам узнать правду.

Она нахмурилась, вглядываясь ему в лицо: глубокие морщины залегли около его рта, он был необычайно серьезен. Натаниель, всегда такой веселый и беспечный! Видимо, он готовился открыть ей великую тайну.

— Правду? — повторила она за ним.

— Амелия ждала ребенка, когда умерла. — Он замолчал, не в силах продолжать. — Моего ребенка.

Глава 25

Натаниель был любовником Амелии. Элизабет корила себя за то, что сама не разгадала этой тайны. Слишком поздно ей открылась истина. Она припомнила ту ночь, когда узнала, что Морган был женат… Что он тогда сказал?

« Слушай, я расскажу тебе о моей горячо любимой супруге. Все годы нашей совместной жизни, пожалуй, за исключением первого, любовники не вылезали из ее постели «.

И это была не единственная причина для того, чтобы задуматься. Гнев Моргана, когда он увидел, как Натаниель ее целует. Тогда она не поняла и половины того, что он ей наговорил.

Лишь теперь дошел до нее смысл его слов.» Поцелуй меня, Элизабет. Мы с Натаниелем братья, а у братьев все пополам. Даже их жены «.

— Я знал, что не был первым, — продолжал Натаниель. — Знал, что Амелия ему изменяла почти с самого начала. Всем в городе было известно о ее связях. Их было так много, что Морган, мне кажется, перестал их замечать.

Амелия всегда была страшной кокеткой. Она не пропускала ни одного мужчины, чтобы не попытаться привлечь его внимание и завладеть его сердцем. Что касается меня, то я всегда считал ее красавицей. Думаю, что так считали все мужчины без исключения. Мы всегда с ней слегка флиртовали, но это было в ее привычках.

Глаза Натаниеля потемнели.

— Но однажды летом все вдруг изменилось. Клянусь, не я был зачинщиком. Если Амелии кто нравился, она становилась, как бы это сказать… неотразимой. Я не стараюсь себя выгородить, Элизабет. Мы с Амелией знали, что мы делаем. Морган не догадывался, по крайней мере сначала. Я сам не мог поверить, что так низко пал. Господи, я был любовником его жены. Но я гнал прочь эти мысли. Я думал только о ней одной. И мне нужна была она одна и больше никто. Она была как зелье, которое попробуешь, и ты пропал.

Натаниель говорил и говорил, а потрясенная Элизабет молча слушала. Он открывал ей душу, чтобы избавиться от тяжести вины, которую столько лет носил в себе.

— До сих пор не могу понять, как это случилось. Морган — мой брат, мне следовало удержаться. Сколько я себя помню, он всегда был рядом и опекал меня. Но где-то в глубине моей души таилась…

Натаниель остановился.

— Ревность? — докончила за него Элизабет. Догадка пришла сама собой, стоило только взглянуть на выражение его лица. Натаниель кивнул.

— Он был мне больше отцом, чем братом. Помню, мальчишкой я мечтал стать таким, как Морган. Он был выше ростом и сильнее. У нашего отца был ужасный характер, и если мы ему надоедали, он спроваживал нас подзатыльниками, от которых гудела голова. Но Морган не боялся ему противоречить, даже если знал, что будет наказан.

Лицо Натаниеля еще больше омрачилось.

— Пожалуй, уже тогда я понимал, что никогда не стану таким, как Морган. Я часто подворовывал у отца. Монетку, что-нибудь из съестного. И он всегда обнаруживал пропажу и делал все, чтобы столкнуть нас лбами. Морган знал, что это я, но брал ' вину на себя. Всегда. И всякий раз отец бил его тростью по спине. Морган никогда не плакал, даже не стонал, но я знал, что ему было страшно больно. Он не плакал, даже когда умерла мама, хотя любил ее больше всех на свете.

« Бил тростью по спине «. Элизабет чуть не вскрикнула. Чудовищно, что кто-то мог так жестоко обращаться с ребенком. Она представила себе Моргана, каким он был в детстве: высокий, гордый, непокорный мальчик.

— Когда Морган поступил в матросы, он присылал домой весь свой заработок до последнего цента. На его деньги, а не на отцовские покупались одежда и еда для меня, на его деньги я учился в самых лучших школах. Господи, только теперь я понял, сколько он в меня вложил! — продолжал Натаниель голосом, полным раскаяния.

Но уже тогда я знал, что мне никогда не быть таким, как он. Никогда мне не сравняться с ним ни в чем. Я не был таким умным, как он. Я не был таким обязательным. И я был не способен заработать себе такое состояние. Морган всегда был героем, из тех, кто непременно приходит на помощь. Помню тот день, когда он женился на Амелии, и как я ревновал, потому что он нашел себе необычайно красивую невесту. Я-то знал, мне не видать такой удачи.

— Вы ему завидовали, — заметила Элизабет; в ее тоне не было осуждения, а только печаль.

— Да, — признался Натаниель. — Как это ни странно. Лишь в одном его постигла неудача, в браке с Амелией. И знаете, Элизабет, я радовался, что наконец ему в чем-то не повезло. А когда я влюбился в Амелию, я словно забыл о том, что Морган мой брат. Мне было все равно, что он подумает, злится он или ему больно. Даже его ненависть была мне безразлична. Безразлично, что я его унизил и что он узнает о нас с Амелией. Я хотел, чтобы о нас с ней узнал весь свет.

Когда Амелия забеременела, я обезумел от радости. Я решил, что она бросит Моргана, он даст ей развод и мы поженимся. Я умолял Амелию, чтобы она от него ушла.

— Постойте, — удивилась Элизабет, — Морган и Амелия все еще жили вместе?

Натаниель кивнул.

— Тогда откуда вы знали, чей это был ребенок, ваш или Моргана? Как могла знать Амелия?

— Тут не было никаких сомнений, Морган уже давно не прикасался к ней. Он сказал мне об этом задолго до того, как у нас начался роман. Сама Амелия жаловалась, какой он далекий и равнодушный. Амелия принадлежала к тем женщинам, которые не могут жить без обожания и поклонения, а Морган к ней охладел. Мне кажется, она временами ненавидела его за это.