Непредвиденное путешествие - Стрелков Петр Георгиевич. Страница 2

Гости наносят человечеству вред много больший, чем аферисты, взломщики, шулера. Несмотря на это, гость, в отличие от них, находится под покровительством закона. Придя к тебе, гость отнимает драгоценное время, которое ты мог бы тратить на сон или иные забавы. Но этого мало. Гость целиком лишает тебя таких радостей одиночества как почесывание спины и др. мест, хождения голышом и т. д. Гость необычайно прожорлив, он стремится съесть не только ваш обед, но и обед вашей жены. Что он не съест, он утащит или испортит. Гости бьют рюмки, тарелки, ломают столы и стулья, люстры и вывинчивают лампочки в уборных. Совать окурки в пепельницу гость органически не способен, предпочитая им тарелки с закусками и чайные чашки. Подвыпивший гость запирается в уборной и засыпает там, причиняя немалый ущерб окружающим. В этих случаях особенно страдают ванны, умывальник и большие цветочные горшки. Еще пьяные гости выкидываются в окна, падают с лестниц и учиняют драки. И хоронит хозяин бездомных за свой счет. Меры борьбы с гостями еще очень несовершенны. Вкратце остановимся на некоторых из них.

Меры пассивные:

1. Не допускать гостей в дом, а допустив, не кормить их. Но гость жаден, голоден и длительная осада, связанная с длительным постом, может пагубно отразиться на здоровье самого хозяина.

2. “Способ Демьяна” – надо самому зазвать гостя и перекормить его. Но нынешний гость практически ненасытен.

3. В ответ на один визит нанести их два или три, т. е. поставить вашего гостя в незавидное положение хозяина. Подобных способов очень много. Мы не можем рекомендовать такие мало достойные мероприятия как тайные плевки в пожираемую гостем пищу и писание неприличных слов на спинах подвыпивших. Эти способы – пути, заслоняющие основную задачу – полное искоренение гостей. До сих пор мы останавливались только на вредной стороне деятельности гостей. Будет несправедливо, если не будет отмечена и некоторая приносимая ими польза: если у вас имеются залежалые продукты, зовите гостей. “Лучше в вас, чем в таз“, гласит народная мудрость. Прием гостей вырабатывает смекалку и мужество, меткость глаза и силу удара. Если с вами живет противная родственница, чьей комнатой вы хотите завладеть, зовите почаще гостей, и ордер уже лежит у вас в кармане.

Таким образом, существовать вовсе без гостей человечеству трудно, „гость – как воздух”, говорит восточная поговорка. “Вдохнуть его так же необходимо, как и выдохнуть“. В заключение нам хочется отметить, что и в этом случае мы видим проявление великого принципа единства противоположностей в явлениях природы и общества.

В трех соснах над Капланкыром

Даже по туркменским понятиям, солнце в тот майский день палило нещадно. Не только рубашка, но даже мои брюки промокли от пота, пока я лазал по раскаленным чинкам (глинистым обрывам) Капланкыра. К вечеру все мои помыслы сводились к драгоценной канистре с водой, что оставалась в лагере. Когда я, наконец, к ней прильнул, то пил большими глотками прямо из горла, так что струйки воды текли по подбородку, груди, и затекали в штаны. Вода в канистре за день нагрелась и отдавала какой-то химией, но это не портило наслажденья.

Утолив первую жажду, я принялся кипятить чай. Есть не хотелось, только пить. Крепко заваренный чай с сахаром был самым желанным и прекрасным напитком. Тут уж я не торопился, растягивал удовольствие и незаметно выпил два солдатских котелка. К концу чаепития моя утроба так наполнилась водой, что в ней булькало.

Солнце, между тем, быстро опустилось за край обрыва. Бесконечные просторы унылых такыров и солончаков, что раскинулись у подножья Капланкыра, ненадолго озарились феерически красным закатным светом и начали быстро темнеть. Как всегда в Каракумах, дневная жара резко сменилась прохладой, во влажной одежде мне стало зябко. Пора было готовиться к ночлегу.

Я путешествовал один, налегке, палатку с собой не возил и ночевал всегда под открытым небом. Приготовиться ко сну было несложно: разостлать спальный мешок на гладком месте, чтобы неровности глинистой почвы, камни и колючки не мучили ночью тело. Подходящая площадка нашлась только метрах в сорока от лагеря, а точнее – от потухшего кострища и небольшой кучки походного имущества, сброшенного с доставившей меня машины. Перетаскивать все барахло к месту ночевки было лень да и не казалось необходимым. – «Завтра перенесу» – решил я, стянул с себя пропотевшую, местами жесткую от соли одежду, умылся и голышом залез в спальный мешок, еще хранивший дневное тепло.

Во время одиноких ночевок особенно вписываешься в окружающую природу и ощущаешь себя ее частицей. Хорошо думать об этом в уюте спального мешка те короткие минуты, пока не уснул. Приятно сознавать, что на много километров вокруг ты один, других людей нет. Сладко ноют натруженные мышцы и суставы. Тихо до звона в ушах, а над твоим лицом, в быстро темнеющем небе, проступают звезды. На душу снисходит особое умиротворение, с ним ты проваливаешься в сон и хранишь его до утра.

Так было и на этот раз, но, против обыкновения, ночью я проснулся. Остро хотелось избавиться от лишней жидкости. Я обругал себя за то, что перепил чая, но медлить с исполнением желания было невозможно. Спросонья я вскочил, бурно справил малую нужду и юркнул обратно в спальный мешок.

Сон не возвращался. Теперь меня томило противоположное желание – опять хотелось пить. Такое случается, когда теряешь на жаре очень много влаги. Канистра с водой оставалась в лагере. Вставать и идти туда смертельно не хотелось, но жажда не унималась. Воображение назойливо рисовало, как с бульканьем льется вода из канистры и я приникаю губами к полной кружке.

Желание пить пересилило лень, я опять вылез из спальника. Неожиданно сильный ветер обдал холодом разнежившееся тело. Стояла кромешная тьма, необычная при ясном небе. Была та редкая ночь, когда молодая луна еще не народилась и свет ее вовсе не достигал земли. Под ногами и над головой было почти одинаково темно, только мерцали и будто качались на ветру в небе звезды. Я жмурился, а потом широко открывал глаза, стараясь приучить зрение к темноте, но ничего не получалось. Не видно было собственной руки. Я сунулся под изголовье спального мешка, но ни фонарика, ни спичек на обычном месте не оказалось. Они были забыты мною в кармане рюкзака.

Как слепой, ощупывая босыми ногами землю, я осторожно двинулся в сторону моего лагеря. Идти на ощупь было крайне неудобно, приходилось вилять между куртинками колючих кустарничков и выбоинами, то и дело возникавшими на пути. Таким способом я прошел достаточное расстояние и уже должен был выйти к нужному месту, но его все не было. Я не сомневался, что мои вещи рядом, в нескольких шагах от меня, и стал делать небольшие круги и восьмерки. С помощью этих маневров я рассчитывал задеть ногой канистру или рюкзак. Увы, мои ноги встречали лишь пустоту и колючки.

Покрутившись так некоторое время, я стал думать, что еще не достиг нужного места. Шагов через десять-пятнадцать в первоначальном направлении я опять стал шарить вокруг, но мои вещи исчезли, будто заколдованные. Я начал сердиться, потерял осторожность, и больно занозил ногу. Пришлось сесть и на ощупь вытаскивать из пальца колючки. Пить к тому времени мне почти расхотелось. Было холодно и неуютно в кромешной черноте ветреной ночи, я решил не искать дальше канистру, а возвращаться к спальному мешку.

Не тут-то было! Сколько я ни крутился в том месте, где рассчитывал найти спальный мешок, он тоже исчез. Несколько раз я менял направление поисков, закружился и почувствовал, что потерял ориентировку и уже не представляю себе, где и что вокруг меня находится.

Пропавшее имущество и постель без сомнения находились неподалеку, но оставались недосягаемыми. Более глупого происшествия со мной еще не случалось. Меня переполняли обида и чувство злобного бессилия. Я громко ругался, поминая ночь, темноту, Капланкыр и родителей начальника, который меня сюда направил.