Четырехкрылые корсары - Халифман Иосиф Аронович. Страница 6
жалуется еще один Сергей, из-под Ленинграда.
«Прожить жизнь надо с пользой для людей. Но что может дать изучение козявок? — корят меня товарищи. — Зачем вступил в кружок юных энтомологов при нашей городской биостанции?» — сообщает восьмиклассник Давид Тевосян.
Что же, может, эти сомнения не так уж и безосновательны? Может, изучение насекомых не способно принести радость исследователю и не столь уж важно для людей?
…Среди памятников, воздвигнутых разными народами в разное время, существуют памятники животным. Больше всего их сооружено в честь собаки. В Японии в Токио, очень популярна скульптура, изображающая упряжку из пятнадцати полярных ездовых собак, погибших в одной из антарктических экспедиций. На окраине Парижа стоит памятник сенбернару Барри. Много сотен людей терпевших бедствие во время снежных бурь в Альпах, спасены этой замечательной породой, вот уже сколько десятилетий разводимой в специальном питомнике в Швейцарии. Надпись на цоколе монумента гласит: «Он спас сорок человек и погиб при спасении сорок первого».
И японский и французский памятники поставлены конкретным собакам. «Пусть собака, помощник и друг человека с доисторических времен, приносится в жертву науке, но наше достоинство обязывает нас, чтобы это происходило непременно и всегда без ненужного мучительства» — таков завет великого И. П. Павлова, начертанный на одном из барельефов, образующих пьедестал памятника лабораторной собаке, воздвигнутого в 1935 году перед зданием Института экспериментальной медицины в Ленинграде. В Ленинграде же у подножия бюста знаменитому путешественнику Н. М. Пржевальскому словно отдыхает навьюченный бронзовый верблюд — память о тех кораблях пустыни, что не вернулись из экспедиции ученого в глубь центральноазиатских пустынь.
В Якутске перед институтом мерзлотоведения стоит памятник мамонту, а у поселка Кулешово, Сумской области, недалеко от места, где в конце прошлого века также были найдены останки гиганта, высится обелиск, воздвигнутый в ознаменование исторической находки.
Есть в разных странах памятники лошадям — скакунам и тяжеловозам, коровам-рекордисткам, свинье с поросятами, даже зайцу, даже воробью: об этих памятниках написаны книги, в которых неожиданностей не меньше, чем в ином приключенческом романе. Но мы расскажем о памятниках насекомым. Их пока совсем немного.
На одной из площадей в городе Энтерпрайз, штат Алабама, США, установлена в 1919 году окруженная фонтаном колонна, несущая четырехметровую фигуру богини плодородия Цереры. В поднятых руках Церера держит отлитого из металла хлопкового долгоносика — злейшего вредителя хлопковых плантаций. Но надпись на пьедестале гласит: «В знак глубокой признательности хлопковому долгоносику — предвестнику расцвета — воздвигнут сей памятник благодарными гражданами Энтерпрайза, округ Коффи, Алабама».
Памятник в честь жучка да еще — вредителя?! До первой мировой войны фермеры Алабамы из года в год высевали на своих полях хлопчатник. В результате сильно размножился долгоносик, с которым не могла справиться и истребительная химия.
Лишь когда фермеры, поняв ошибку, перешли на правильней севооборот, начали возделывать также и другие культуры: кукурузу, земляной орех, картофель, сеяные травы, — долгоносик исчез, а фермеры стали собирать богатые урожаи. Вот чем заслужил хлопковый долгоносик признательность — он преподал земледельцам целого штата дорогую, ценную науку.
Долгоносик не единственное насекомое, удостоенное памятника. В 1960 году исполнилось 75 лет одному из пионеров японского пчеловодства Хироши Ватанабе. По его почину и благодаря его заботам в городе Гифу сооружен превосходно задуманный и исполненный памятник… На мраморной плите, верх которой оплетен шестиугольными контурами пчелиных ячеек, в двух неровных бронзовых кольцах изображена летящая пчела. Три фигуры — отца, матери и ребенка — прислонились к плите. Они смотрят на горящее золотом изображение удивительного насекомого, которое, собирая сладкий нектар, превращает завязь цветков в тяжелые, сочные плоды и ягоды, в увесистые арбузы и дыни, в полные семян корзинки подсолнечника, в темно-коричневые семена гречихи, в гладкие семянки льна, в опушенные ватой семянки хлопчатника, в семена кормовых трав…
Изображение перепончатокрылых на таблице, приложенной к старинному изданию книги Карла Линнея, — здесь и наездники, и осы, и пчелы, и шмели…
А вот в честь завезенной из Южной Америки бабочки кактусовая огневка (Кактобластис какторум), чьи гусеницы очистили земли Австралии от сорных кактусов опунций, в Бунарга, вблизи города Чинчилла, воздвигнут мемориал — скромное сооружение для концертов и собраний «Мемориал Холл», «Boonarga, kaktoelastis memorial Hall». Бронзовая доска на стене здания напоминает о помощи, оказанной фермерам Австралии огневкой, начисто уничтожившей дикие чащи, с которыми не могли сладить агрономы: никакая отравляющая химия их не брала, они и в огне не горели.
Пока только три памятника насекомым известны на нашей планете. Впрочем, люди еще очень мало знают о насекомых, очень неясно представляют себе, какое место занимают эти существа и в жизни природы, и в их собственной жизни.
Углубляясь в изучение любого насекомого, иной раз ловишь себя на мысли, что это занесенный на нашу планету пришелец, пришелец из неведомого, необычного мира, — мира, может быть, принадлежащего другой галактике.
Попробуйте хоть приблизительно нарисовать себе окружающее таким, как оно может восприниматься органами чувств насекомых. Совсем непросто представить себе мир жука, бабочки, мухи, муравья, осы.
Однако непросто — не значит невозможно. Теперь дотошно изучаются даже такие уголки и такие стороны мира насекомых, куда люди непосредственно заглянуть не способны, которых не могут ни слышать, ни обонять, ни осязать, — даже такие, о самом существовании которых мы можем только догадываться.
Вообразите себе, Вы в очках, а стекла очков сложные: составлены из трех-четырех полосок стекла, все вместе подобны радиоприемнику, который работает на разных диапазонах, или вроде телевизора, который принимает несколько программ, — пропускают световые волны разной длины и вовсе не различают, скажем, некоторых краток или их интенсивности. Ваши уши заменяет пара слуховых трубок, которые так процеживают и распределяют доходящие до барабанных перепонок шумы, что ультразвук, к примеру, слышен, но многие обычные частоты вовсе не воспринимаются. Дышите вы сквозь маску, а она пропускает к обонятельным клеткам лишь определенные, даже если примесь их в воздухе ничтожна, запахи. Это не всё. Ноги ваши обуты в башмаки, которые чутче любого сейсмографа регистрируют колебания почвы.
Этими фотографиями, напечатанными в «Жизни животных», известный советский исследователь зрения насекомых профессор Г. А. Мазохин-Поршняков наглядно показал, какой видит бабочку человек и какой она воспринимается сложными фасетчатыми глазами насекомого.
Анатомическое строение отдельных омматидиев, из которых состоит сложный глаз, подсказало инженерам конструкцию измерителя скорости самолетов. Один элемент устройства находится в передней части аэроплана, второй — в хвосте, оба нацелены вниз, на землю. Время, в течение которого участок земли перемещается от одного звена устройства до другого, измеряется электронной схемой, а данные измерений — автоматически соотносятся с высотой, на какой идет полет. В результате скорость перемещения определяется в километрах за час.
