Безумная погоня - Джеймс Элоиза. Страница 12

Когда Стивен потянул ее за волосы, она послушно откинулась назад и, не открывая глаз, позволила ему исследовать ее шею, молча умоляя вернуться и снова поцеловать…

Его ладони уверенно заскользили по ее спине; еще немного, и он переместит их вперед, на ее груди, которые уже томились от…

Эта мысль мгновенно привела Беату в чувство: утром она вовсе не предполагала, что ей придется обниматься в поле, и в ее груди было больше ваты, чем плоти.

Тяжело дыша, она с трудом оторвалась от губ Стивена; при этом ей даже не пришло в голову одарить его еще одним обольстительным взглядом.

— Вы просто великолепны! — В его глазах вновь появилась уже знакомая ей нежность, но теперь козла рядом не было. Протянув руку, он стер с ее щеки засохшую грязь. — Омытая дождем, вы выглядите совсем юной и какой-то… испуганной. Разве вы не хотели, чтобы вас поцеловали? Не мог же я ошибиться…

Беата усиленно соображала, что бы такое сказать, что не прозвучало бы слишком фальшиво, но все заранее заготовленные фразы вылетели у нее из головы.

— Жаль, — продолжал Стивен еще более нежно, — что я не могу предложить брак женщине, которая почти вдвое моложе меня. Придется оставить ваши поцелуи, какими бы сладкими они ни были, более молодому счастливцу.

Беата чуть не разинула рот от изумления. Брак? Разве он не знает, кто она?

— Дело в том, что я тоже не заинтересована в браке, — заметила она довольно небрежно. — Однако, признаюсь, вы возбудили во мне немалый интерес.

Нагнувшись, Стивен поцеловал ее в губы, и Беата улыбнулась, поняв, что с ним у нее не будет проблем; однако когда он отстранился, ее улыбка померкла. И впрямь Пуританин. От его глаз повеяло холодом, теперь они выражали упрек.

— Полагаю, вы изображали сластолюбивую шлюху, только чтобы позабавить нас обоих?

Беата вскинула подбородок.

— Боюсь, что нет. — Она осталась весьма довольна тем, что ее голос прозвучал почти спокойно. — Я изображаю себя, и только.

— Себя? Вы так уверены, что знаете себя?

— Разумеется.

— А вам никогда не хотелось выйти замуж и нарожать детей?

— Никогда.

— Но почему?

— Не хочу быть такой же, как все. Сидеть у камина в кружевном чепце и взахлеб рассказывать о своем выводке — фу, какая гадость! И вообще, не пора ли нам отправиться домой?

В его глазах отразилась неподдельная боль.

— Я чувствую себя настоящим подонком — сначала поцеловал вас в поле, а потом еще и оскорбил.

Беата невольно улыбнулась:

— Ваш поцелуй был вовсе не так плох, и я была бы не прочь увидеть вас в своей спальне; вот только я никогда не навязываюсь мужчинам, а вы, как я понимаю, ищете куда более респектабельную любовницу.

В этот момент Беата приняла решение. Хелен самостоятельно никогда не сумеет соблазнить упрямого Пуританина, и она поможет ей в этом. Она отдаст его Хелен в качестве подарка.

Поднявшись, она вышла из калитки и двинулась через поле. Козел, глядя ей вслед злобными глазами, дожевывал зеленые шелковые ленточки — все, что осталось от изящной шляпки, — но Беату это уже не интересовало, поскольку все ее мысли переключились на очаровательное приключение, ожидавшее их впереди.

Глава 8

ДАМСКИЙ КРУЖОК ШИТЬЯ

К великому облегчению Эсме, миссис Кейбл появилась в гостиной, когда часы показывали десять. Целых пять минут Эсме накладывала на простыню кривые стежки, но продвинулась не дальше чем на длину двух ладоней; поэтому, торопливо свернув простыню, она быстро встала и приветствовала гостью.

— Ах, миссис Ролингс! — восторженно воскликнула миссис Кейбл. — Вам так идет этот чепец! В нем вы словно иллюстрация к Первому посланию к Тимофею, в котором говорится, что жены должны украшать себя стыдливостью и целомудрием, а не золотом и жемчугом.

Эсме застенчиво коснулась головы. Чепец она надела впервые в жизни и теперь чувствовала себя настоящей идиоткой. А ведь в эпоху Ренессанса некоторые особы носили головные уборы с бубенчиками! Трудно представить, что случилось бы, если бы ее заставили сделать то же!

Отмахнувшись от своих фантазий, Эсме поспешила предложить миссис Кейбл чаю.

— О, вы так любезны! — Миссис Кейбл опустилась на кушетку, не проявив к куску хлопчатобумажного полотна, который терзала Эсме, ни малейшего интереса. — Любое тело нуждается в пище, и это факт!

— Совершенно справедливо. — Наливая чай, Эсме безжалостно прогнала образ другой подкормки для тела: такого рода пищу ее гостья вряд ли одобрила бы.

Миссис Кейбл сделала глоток и подняла бровь:

— Это индийский чай, верно? Дорогое удовольствие, но зато как восхитительно! Кстати, я принесла с собой шесть простыней, которые сумела подрубить на этой неделе.

— О, вы поразительно трудолюбивы! — Эсме вздохнула. Сама она могла шить разве что под наблюдением членов кружка, так что никогда не занималась подсчетами плодов своего труда.

— Полагаю, у вас теперь достаточно свободного времени, миссис Ролингс…

Эсме с трудом подавила искушение сознаться, что полный дом распутных гостей доставляет ей массу хлопот.

— Возможно, так кажется со стороны, — промямлила она, но тут, к счастью, в дверях появился Слоуп.

— Леди Уинифред, — объявил он, — и миссис Баррет-Дакрорк.

— О, я так рада вашему приходу, миссис Баррет-Дакрорк! — прощебетала Эсме. — А мы уж думали, что вы развлекаетесь в Лондоне и до конца сезона вас не увидим!

— Ну вот, теперь мы все здесь, — важно объявила миссис Кейбл, — как говорится в Послании к Тимофею, собрались «старейшие».

— Разумеется, я бы восприняла это как личную похвалу, если бы вы не назвали меня «старейшей», миссис Кейбл, — проворчала миссис Баррет-Дакрорк. — Мы с Люси покинули Лондон на неделю, иначе бедная девушка могла свалиться с ног от всех этих развлечений.

Глаза миссис Кейбл от возбуждения едва ни выпрыгнули из орбит.

— Только не говорите, что с милой мисс Эйкен что-то случилось! Ваша племянница не могла стать объектом скандала. Должно быть, произошла какая-то ошибка!

Миссис Баррет-Дакрорк скривила рот. Это была довольно дородная дама, вся масса тела которой сосредоточилась в ее груди, выступавшей под подбородком подобно белым скалам Дувра. Обычно миссис Баррет-Дакрорк имела вид триумфатора, но сегодня она выглядела довольно пришибленной.

Эсме отложила в сторону простыню, над которой все это время теперь трудилась с несвойственным ей усердием.

— И что же такого стряслось с мисс Эйкен? — поинтересовалась она. Мисс Эйкен всегда казалась ей безнадежно прозаической девушкой, не способной достичь хоть какой-то известности.

— Это все кровь ее отца, — мрачно изрекла миссис Баррет-Дакрорк.

— Никогда так не говорите! — оборвала ее миссис Кейбл.

— А что прикажете делать? Если бы моя сестра не вышла замуж за человека более низкого происхождения, ничего такого не случилось бы!

— Ничего особенно безобразного я в этом не усматриваю. — Леди Уинифред благополучно закончила подгибать угол простыни. — В конце концов, многие девушки совершают глупости в свой первый сезон, и это почти предсказуемо. Не то чтобы она и впрямь устроила настоящий скандал…

— Зато моя племянница оскорбила самого Браммела, — уныло объявила миссис Баррет-Дакрорк.

— И что такого сказала ему мисс Эйкен? — осведомилась Эсме, которой уже давно хотелось сделать именно это.

— Он оказал Люси неоценимую честь, похвалив цвет ее лица, после чего справился, какой рецепт она использовала в борьбе с веснушками. — Миссис Баррет-Дакрорк пожала плечами. — Бедная девочка уже порядком утомилась к этому времени и, очевидно, не вполне понимала весь масштаб значения мистера Браммела в обществе. Во всяком случае, так она говорит теперь.

— Ну и?.. — подстегнула ее миссис Кейбл.

— Она сказала, что любые снадобья, которые считает нужным применять, касаются лишь ее, и никого другого.

— Ловушка для тщеславных, — кивнула миссис Кейбл.

— Мистер Браммел сам проявил тщеславие. — Эсме наморщила нос. — Этот господин имеет мерзкий обычай указывать на недостатки, которые люди стремятся скрыть.