Аптека на болоте - Елина Галина Андреевна. Страница 78
Первую остановку мы сделали в долине рек Немиту и Обор. Они протекают по плоской, сильно заболоченной равнине, нарушаемой редкими небольшими повышениями — релками (так на Амуре называют бывшие береговые валы — узкие повышения удлиненной формы). Вначале показалось, что эти бескрайние болота такие же, как у нас, в европейской части. Колышутся травы, под ногами хлюпает вода, над ровным ковром трав возвышаются небольшие сфагновые кочки и больше всего сфагнума магелланского. Но это только на первый взгляд. А внимательно присмотревшись, видишь, что в травяном покрове доминирует вейник Лангсдорфа, не встречающийся в качестве эдификатора на европейских болотах. Травяной ярус высокий, до 1 м, и очень густой. В Восточной Сибири вейник составляет основную массу заготовки на сено. Кормовое достоинство его среднее. А вот в примеси — старые знакомые: сабельник, шейхцерия, калужница болотная, валериана малоцветковая, различные осоки. Хотя есть и что-то новое: пятичленник китайский, ирис гладкий (к сожалению, отцветший), смилацина трехлистная. И вдруг впереди, как яркий костер, пылает цветущий мытник крупноцветковый. На таких болотах иногда, по словам Ю. С. Прозорова, можно найти совсем редкие молокан сибирский, ластовник (цинанхус) вьющийся, ситовник обрубленный.
Подходим к небольшой речке — и под ногами становится совсем топко. Это уже зыбуны. Между торфом и сплетенными корневищами стоит вода. А вот она и на поверхности. На коврах почти сплошь знакомые по европейским болотам растения: вахта, хвощ топяной, осока топяная, пузырчатка средняя. Но есть и местные: ирис гладкий, шерстостебельник китайско-русский и борец большеносый. Настоящие экзоты! А мхи сфагновые — типичные евтрофные виды, хотя их и немного.
В некотором отдалении от реки видим кочечки с лиственницей даурской. Но она здесь невысокая (3–4 м) и лохматая какая-то. На кочках есть и березка, но не карликовая, а опять-таки местная — овальнолистная. Остальное население знакомо всем: вереск обыкновенный, подбел многолистный, клюква мелкоплодная, ива черничнолистная и олиготрофные сфагновые мхи.
Так закончился первый день экскурсии. Вечером в салоне плывущего судна продолжалось обсуждение увиденного и ранее прочитанного. Ю. С. Прозоров рассказал, что болота здесь мелкозалежные, а торф не превышает 1 м; изредка встречаются участки с глубиной торфа до 1.7 м (рис. 102). Болота начали формироваться только во второй половине голоцена. Раньше из-за сухого климата не было условий для их образования. Возраст болот низкой поймы — около 3000 лет, зато на первой надпойменной террасе — уже 9000 лет. Торф в основном сложен остатками вейника, кустарничков, осок, реже — древесины лиственницы. Болота в Среднеамурской низменности очень крупные (например, Сельгонское болото — 7750 га).
Второй день экскурсии был посвящен знакомству с марями. В. И. Даль определял в свое время мари как отлогие угодья, покрытые лесом. Но теперь под марями понимаются болота с редкой лиственницей, перемежающиеся с безлесными болотами и заболоченными лугами.
Лиственничные мари особенно привлекали нас. Они являются как бы символом Дальнего Востока. И вот перед нами то, к чему мы стремились: на очень пологом склоне низменности раскинулась марь с лиственницей даурской, к которой примешивается береза маньчжурская. В суходольных лесах лиственница даурская достигает 35–40 м, а здесь, на болоте, — всего 6-10 м. Деревья стоят довольно часто, и сомкнутость крон составляет 0.3–0.4. Очень много сухих деревьев на болоте, а у живых деревьев крона рыхлая и ветки опускаются почти до поверхности болота.
Под ногами у нас чавкает вода в сплошном сфагновом ковре (из мезо- и олиготрофных видов), а над ним — густой ярус кустарников, кустарничков, трав. Много здесь березы овальнолистной и ольхи волосистой, поднимающихся до 2.5 м в высоту. Ниже — ярус кустарничков: багульник болотный, вереск, голубика, ива черничнолистная. Урожай голубики бывает на таких болотах очень значительным: до 700 кг/га (в Белоруссии — 300 кг/га). И собирают ее с удовольствием.
Травяной ярус довольно разнообразный. Здесь и вейник незамечаемый, и хвощ топяной, и вахта трехлистная. Но встречаются и чисто восточные виды: багульники подбелый и укореняющийся, смилацины трехлистная и японская, тригонотис укореняющийся.
Идем по мари, чуть заметно спускаясь по совсем пологому склону. Лиственницы редеют, а между отдельными стволиками высотой в 4–6 м впереди виднеется чистое травяное болото. Здесь, на контакте лесного и безлесного болот, интересно наблюдать постепенное мельчание лиственницы. Вот она всего 2.5 м, далее — только 1.5 м, а среди них — даже карликовые стелющиеся деревца. Все деревья устроились на сфагновых кочечках, где чуть-чуть посуше. Под ними — те же растения, что и на лесном болоте, зато на коврах встречаются новые виды: калужница плавающая, ирис гладкий.
О других болотах мы получили только словесную информацию. Самым характерным, наиболее распространенным типом болот в Приамурье является грядово-мочажинный сфагновый. На Амуро-Амгуньской низменности, например, на таких болотах наряду с обычными грядами встречаются и бугры, в основании которых вечномерзлое ядро. На грядах доминируют кустарнички, пушица влагалищная и сфагны (бурый, шенский, магелланский). Изредка попадаются лиственница амурская карликовой формы и кедровый стланик. Мочажины тоже сфагновые (из сфагнов папиллозного и балтийского) с осоками и очеретником белым. Торф на этих болотах различной мощности (от 0.5 до 3.5 м) и сложен в основном остатками сфагнов. Очень интересна растительность крупных мерзлых бугров, возвышающихся на 2–4 м. На них растут лиственница амурская и кедровый стланик, багульник-подбел, брусника, морошка и даже малина сахалинская и рододендрон даурский. Сфагновых мхов мало, их заменяют зеленые. Торф таких бугров древесный или древесно-сфагновый. В настоящее время торф на буграх не накапливается.
Своеобразны и болота Сахалина, которые в 50-е гг. исследовала Н. В. Властова. Заболоченность полуострова неравномерна, но на отдельных приморских низменностях она достигает 50–60 %. В целом здесь преобладают сфагновые олиготрофные типы, на юге же много евтрофных и мезотрофных болот. Болота Сахалина интересны своей растительностью и набором совершенно специфических растений. Где еще можно встретить лесные низинные болота с елями аянской и Глена, лиственницей курильской и пихтой сахалинской? В подлеске растут рябина смешанная, можжевельник сибирский, спирея иволистная, багульник крупнолистный, кедровый стланик, восковница пушистая, рододендрон мелколистный. Нередко деревья на лесных болотах достигают 18 м, а под ними — травяной покров из майника камчатского, коптиса трехлистного, красники, шеломайника, ириса щетинистого, красоднева, хосты, морошки красноплодной. В некоторых местах последняя почти сплошь покрывает поверхность болота и дает значительные урожаи.
Встречаются на болотах Дальнего Востока и другие растения, более типичные для Японии и Китая. Это поводник линейнолистный, погония японская, триаденум японский.
На Приханкайской низменности
Как нам хотелось побывать у оз. Ханка и познакомиться с уникальными болотами низменности! Но об этом можно было только мечтать. Ничего не оставалось, как устроить «вечер воспоминаний». Общими усилиями вспомнили все, что читали и слышали на совещаниях. Бывали в тех местах совсем немногие из нас, среди них и Ю. С. Прозоров. Вот что мы узнали.
Оз. Ханка (о нем Вы уже немного читали ранее) большое, но мелководное. В него впадает несколько рек, а вытекает одна — Сунгача (приток Уссури). К озеру примыкает обширная равнина, сложенная озерно-аллювиальными осадками плейстоценового возраста. Климат здесь муссонный, сумма температур свыше 10 °C — примерно 2500 °C. Леса, окаймляющие низменность, широколиственные (преимущественно из дуба монгольского) и вторичные (из берез плосколистной и черной). К югу и западу, вдоль границы с Китаем, раскинулась лесостепь.