Во власти наслаждения - Джеймс Элоиза. Страница 23

Аделаида восприняла новость о пикнике, о котором еще ничего не слышала, спокойно.

— Не понимаю почему, — упрямо заявила она. — Не понимаю, что может быть плохого в том, что она немного развлеклась с… Вяленьким Цветочком?

Марсель разгневанно взглянул на жену из-под сведенных бровей:

— Не повторяйте этой фразы, мадам! Ты говоришь как распутная женщина. Ты когда-нибудь слышала сплетни, в которых была бы логика?

— Это не нелогично, а просто смешно. Каким образом может обесчестить Шарлотту мужчина, лишенный способности сделать это?

— Так и может, — стоял на своем Марсель. — Дело в том, что все следят за ней, потому что она — с ним. Они только и дожидаются, когда она сделает ложный шаг, и тут же накинутся на нее, как ястребы на цыпленка. Она должна дать ему отставку, сейчас же!

— Хорошо, — наконец согласилась Аделаида. — Я поговорю с ней. Но, дорогой, во всей этой истории есть что-то странное. Александр преследует Шарлотту, как будто… ну, он так искренен в своем поведении, что я сочла бы их самой романтической парой.

— Знаю, знаю, — раздраженно произнес муж.

— Почему же он хочет на ней жениться?

Марсель на минуту задумался. Он остановился на мысли, что Александр Фоукс или чувствует себя одиноким, или же заинтересован в приданом Шарлотты. Но ведь Фоукс втрое богаче самого Марселя!

— Должно быть, дело в соперничестве, — задумчиво произнес он. — Вспомни, Адди, всех этих самодовольных мальчишек из Бинго-клуба, что крутились возле тебя, когда я за тобой ухаживал. Я, конечно, не обращал на них внимания, но, как только ты приняла мое предложение, я почувствовал себя в некотором роде победителем.

Он погрузился в воспоминания, как он положил всех этих простофиль на лопатки, когда Аделаида дала ему свое согласие.

— Вот был там один сквайр — вполне приличный парень. Помнишь его, Адди?

— Сквайр Ноуленд, — с чуть заметной улыбкой подсказала она.

— Ну, он меня немного беспокоил, — оживился Марсель. — Боже мой, теперь я вспоминаю: они тоже держали на меня пари у Брукса! Помню Глимфлэббера — так мы его звали. Как же его настоящее имя? Какое-то ужасно обыденное. Так вот, подходит он ко мне с важным видом и заявляет, что ты удостоила его вторым танцем и я должен сию же минуту отказаться от своего предложения. Ха!

Аделаида терпеливо слушала мужа.

— Его звали Глендовер, дорогой.

— Ты приняла мое предложение в тот же вечер, Адди. И этот Глендовер представлял собой редкостное зрелище: при объявлении нашей помолвки он совершенно растерялся. Когда он снова попался мне на глаза, то попросту сбежал. А потом распустил слух, что ты приняла мое предложение только из-за моего титула. Как говорится, зелен виноград.

Поцеловав мужа в голову, Аделаида встала:

— Я сейчас пойду и поговорю с Шарлоттой.

Марсель взял ее руки в свои:

— Объясни ей, Адди. Это не просьба. Я откажу Фоуксу, если он сделает Шарлотте предложение. Единственная причина, по которой я не говорю с ней сам, — деликатность ситуации. Но я не допущу, чтобы этот человек стал моим зятем.

Было около десяти часов воскресного вечера, и Аделаида знала, где сейчас должна находиться ее дочь — в постели, в мечтах о встречах и развлечениях, которые ждут ее завтра. Но вместо того чтобы направиться в спальню Шарлотты, Аделаида пошла на третий этаж. Она не ошиблась: в студии Шарлотты горели свечи.

Шарлотта неподвижно стояла, глядя на портрет, установленный на мольберте посередине комнаты.

— Дорогая, можно мне войти? — спросила мать. Она обошла мольберт и встала позади дочери. — О, — в изумлении произнесла Аделаида, — это восхитительно, дорогая! Боже, это по-настоящему восхитительно!

Шарлотта закончила портрет Софи Йорк на лесной поляне сидящей на сломанной ветви дерева. Всю землю покрывали голубые колокольчики, уходившие по лесной просеке вдаль. Прекрасно воспроизведены были складки платья, изящно выписана маленькая фигурка Софи. Но ее взгляд! Вместо того чтобы мечтательно смотреть куда-то вдаль, как смотрели на портретах титулованные особы, Софи, чуть улыбаясь уголками рта, смотрела прямо на зрителя. Казалось, она смеется над нелепостью своего положения на ветке. И что-то зовущее светилось в ее глазах… По правде говоря, у Шарлотты Софи не выглядела настоящей леди, пришла к выводу Аделаида. Может, из-за пухлой нижней губы? Нет, просто Софи не была настоящей леди. Именно это обстоятельство так беспокоило ее мать.

— О Боже, — вздохнула Аделаида. — Ты ведь не собираешься показать это Элоизе, дорогая?

— О нет, мама, — улыбнулась Шарлотта. — Думаю, я подержу его у себя и отдам тому, за кого Софи выйдет замуж, когда она выйдет. Потому что она выглядит так обольстительно, не правда ли?

Аделаида улыбнулась в ответ:

— Это очень хороший портрет, Шарлотта. Софи именно такая. — И добавила: — Дорогая, нам надо поговорить.

Шарлотта неохотно опустилась на диван.

Аделаида не знала, с чего начать.

— Мы с твоим отцом заметили, — наконец решилась она, — что граф Шеффилд и Даунз оказывает тебе особое внимание.

— Да, оказывает, — согласилась Шарлотта.

— Мы… мы чувствуем, что должны рассказать тебе, — запинаясь, продолжала Аделаида, — об обстоятельствах его предыдущего брака.

— Его предыдущего брака, — повторила Шарлотта.

— Ты знаешь, что он уже был женат? — спросила Аделаида.

— Да, я познакомилась с его дочерью.

— О, — растерянно произнесла Аделаида. Она чувствовала, что не в состоянии справиться с вопросом о дочери. — Так вот, Александр Фоукс женился на женщине по имени Мария. Твой отец знает ее полное имя, — добавила она поспешно. — Через год эта женщина обратилась к Папе Римскому с просьбой аннулировать их брак. Причиной была импотенция.

Она выжидающе посмотрела на дочь.

— Импотенция, — повторила Шарлотта. — А что это такое?

Именно этого вопроса и боялась Аделаида. Она попыталась объяснить, путаясь в намеках и эвфемизмах, из которых Шарлотта почти ничего не поняла.

— Ты говорить, что у него нет… нет мужского органа? — резко спросила Шарлотта. — Это неправда!

Мать подняла голову. До этого, слишком смущенная, чтобы смотреть дочери в глаза, она старательно разглядывала ее скрещенные на груди руки. Теперь она взглянула Шарлотте в лицо.

— А откуда ты это знаешь? — сурово спросила она.

— Он — тот самый, мама. Он — тот самый, что три года назад…

— А, — произнесла Аделаида. Последовало короткое молчание. — «Импотент» не значит, что орган, о котором идет речь, отсутствует. Это просто означает, что он не действует… так, как надо.

Шарлотта не имела понятия, о чем говорит ее мать.

— Не могу! — в отчаянии воскликнула Аделаида. — Это неприличный разговор. Она перевела взгляд на портрет Софи, и ее осенило: — Может быть, ты сможешь спросить про импотенцию у Софи? Прости, дорогая моя, но эти вещи просто не… я их просто не знаю! Я объясняла твоим сестрам важные вещи, потому что не хотела, чтобы в первую брачную ночь они выглядели невежественными. Для меня же все было шоком, поскольку моя мать меня совсем ни о чем не предупреждала.

«Могу поспорить, что так оно и было!» — мрачно подумала Шарлотта, вспоминая пронзающую боль, испытанную ею в том саду. С тех пор она недоумевала: как только женщины способны переносить такую боль каждую ночь?

— Ладно, мама, — успокоила она мать. — В чем бы ни состояла проблема, значения она не имеет. Видишь ли, я приняла решение не выходить замуж за Александра. Я уже отказала ему и уверена, что, когда он наконец поймет, что я отказала ему серьезно, он найдет другую женщину, чтобы… — Ее голос оборвался.

Аделаида пристально посмотрена на дочь: тут кроется нечто большее, чем кажется на первый взгляд!

— Если три года назад это был он, — нерешительно начала она, — не лучше ли выйти за него? В конце концов, он…

— Нет!

Что-то в окаменевшем лице Шарлотты заставило Аделаиду больше об этом не говорить. Они помолчали. Шарлотта взяла себя в руки и помогла матери встать.