Во власти наслаждения - Джеймс Элоиза. Страница 68

— Я знаю, — сказал Брэддон, беря Арабеллу за руку. — Я — один из них.

Он смотрел на нее проникновенным взглядом, и Арабелла почувствовала некоторую гордость.

В конце концов, призналась она в тот вечер своей горничной, мужчины так похожи друг на друга. Пусть Патрик более красив, зато Брэддон куда более покладист. Туфли, шляпки — все сейчас так дорого!

Когда серебряный серн луны поднялся в небе над темным лесом, через который проходила дорога, Патрик протянул руку и ухватил поводья коня брата. Покрытая пеной лошадь тяжело дышала, ее бока вздымались и опадали. Они остановились.

— Мы должны сделать привал, Алекс.

Алекс свирепо взглянул на него. Патрик спокойно, не обращая на брата внимания, свел свою лошадь с большой дороги направо, к покосившемуся указателю «Баффингтон, одна миля».

— В Баффингтоне приличная гостиница, — обернувшись, сказал он.

Патрик развернул свою лошадь, почувствовав, что брат не следует за ним.

— Ради Бога! Она никуда не денется. Шарлотта беременна, она будет ждать тебя, и несколько часов уже не имеют значения.

Лицо Алекса оставалось темной застывшей маской. Патрик взял поводья его измученной лошади и повел к развилке дорог. Алекс посмотрел на него.

— Она собирается покинуть меня, Патрлк, — наконец произнес он хрипло. — Я обещал, что буду ей доверять, и я обманул ее. Я должен добраться до дома и ехать вслед за ней. Я обманул ее.

Патрик вздохнул. Он не сумел добиться от брата ничего вразумительного после того, как Алекс понял, что он не только не имел отношения к беременности его жены, но почти не знал этой женщины.

— Шарлотта никуда не поедет! Она беременна. Женщины в ее положении не путешествуют. — Патрик старался, чтобы его голос звучал как можно убедительнее, выбросив из памяти беременных женщин, благополучно переваливавшихся по дорогам Индии. — Вспомни маму. Разве ты забыл, как во время беременности она целые месяцы проводила в постели?

Пример оказался неудачным — лицо Алекса побледнело еще больше.

— Боже мой, — прошептал он. — Что, если она… как мама? Что, если она умрет, Патрик?

— Шарлотта — разумная женщина. Она не будет подвергать опасности жизнь своего ребенка. Она будет сидеть в Даунз-Мэнор, ожидая твоего возвращения. Я не убежден, что она не оторвет тебе голову, но она не убежит, рискуя жизнью ребенка.

Алекс закрыл глаза. Это был первый разумный аргумент, услышанный им. Она не будет рисковать ребенком, это правда.

Патрик почувствовал, что побеждает в споре, и, снова схватив за узду лошадь Алекса, заставил ее свернуть на Баффингтон.

— Мы встанем на рассвете. Если даже она решила уехать в Шотландию, хотя это и маловероятно, она должна ехать очень медленно, и мы без труда ее догоним.

Алекс не ответил, а лишь кивнул. Они доехали до «Лодыжки королевы», лучшей гостиницы Баффингтона, съели рагу из беличьего мяса (только это им могли предложить) и повалились на кровати в единственном свободном гостиничном номере.

— Черт, — проворчал Патрик. — Как ты думаешь, когда этот жирный осел последний раз перетряхивал солому в тюфяках?

Алекс промолчал. Глядя на кривые доски потолка, он думал о том, с какого момента его жизнь пошла наперекосяк. Что заставило его подозревать Шарлотту в измене? Сцена в летнем домике, словно нарочно мучая его, не выходила из головы. Шарлотта встает, в ее глазах и губах столько нежности, и… он отвергает ее! Он заговорил вслух хриплым прерывающимся голосом:

— Патрик, если она уехала, я не знаю, что мне делать…

В темноте Патрик, закатив глаза, благодарил свою счастливую звезду за то, что его самого пока не затронуло нежное чувство, именуемое любовью.

— Ради Бога, Алекс! Она не может уехать в никуда.

Они замолчали.

Алекс мчался с убийственной скоростью и доехал до Даунз-Мэнор всего за два с половиной дня. Когда они подъехали к дому, у Патрика упало сердце: Алекс оказался прав — в доме стояла странная, зловещая тишина.

Тут же, на подъездной дорожке, Алекс выпустил из рук поводья Буцефала и бросился к дверям дома. Они не были заперты. На шум из библиотеки выскочил удивленный лакей.

— Милорд…

— Где моя жена? — взревел Алекс.

Лакей не смел поднять глаз.

— Не могу сказать, милорд… то есть я не знаю, — заикался он.

Патрик, пройдя вперед, открыл дверь в гостиную и заглянул внутрь. Лакей, стоявший перед Алексом, словно превратился в дрожащее желе. Он, как можно было понять, предполагал, что графиня отправилась в Шотландию. Патрик тихо спросил:

— А где твой дворецкий, Алекс?

— Дворецкий? Да, где дворецкий? — И Алекс добавил несколько ругательств.

— У вас в доме нет дворецкого, милорд, — с некоторым достоинством ответил лакей. — Миледи беседовала с несколькими кандидатами, и я думал, что она уже собралась нанять дворецкого, но вы вернулись… — Он замолчал.

Патрик с интересом заметил, что, хотя лакей и нервничал из-за грубости Алекса, он не походил на труса. Более того, когда он посмотрел на Алекса, в его глазах безусловно сквозило… презрение!

Патрик вмешался снова:

— Графиня взяла с собой горничную?

Лакей опять опустил глаза.

— Да, милорд.

— Кто-нибудь поехал вместе с ней? — Заметив, что лакей медлит с ответом, Патрик добавил: — Твоя преданность хозяйке…

Но его перебил Алекс:

— Конечно! Здесь была Софи Йорк. Они, должно быть, поехали к ее матери.

— Сомневаюсь.

— Почему, черт побери? — Алекс горящими глазами смотрел на Патрика.

— Потому что маркиза Бранденбург никогда не примет твою жену в своем доме. Шарлотту по всей Англии заклеймили как шлюху. Я очень удивлен, что Софи Йорк разрешили ее навестить.

— Неужели Шарлотту так унижали?

— Было бы странно, если бы кто-нибудь вообще с ней заговорил, — осторожно заметил Патрик. — Мне очень жаль, Алекс. Я ничего не мог сделать; я лишь старался держаться как можно дальше. Если бы меня просто увидели поблизости от твоей жены, это окончательно погубило бы ее репутацию.

— Но когда я вернулся, Софи Йорк была здесь.

— Похоже, она верный друг, — сказал Патрик.

Он прекрасно помнил ясные гневные глаза девушки, которая подхватила жену Алекса, упавшую в обморок на том музыкальном вечере. Софи смотрела на него с таким осуждением, что ее глаза преследовали его несколько дней, пока он не вытеснил их из своей головы погоней и победой над вызывавшей всеобщее восхищение певицей Королевского театра Арабеллой Кэлхаун.

Проклятие! — вздрогнул Патрик. Он оставил ее в доме Брэддона. С тех пор как Алекс появился в дверях библиотеки, он ни разу о ней не вспомнил. Затем, пожав плечами, он выкинул ее из головы: Белла, как кошка, всегда падает на все четыре лапы.

— О Боже, — произнес Алекс.

Его слова нарушили тишину, наступившую в холле.

Сесил, так звали лакея, в волнении смотрел в пол. Все это звучало так, как будто граф сожалел о том, что случилось, как будто его безумие прошло. Сесил волновался, думая о том, что прошептала ему Мари. Она сказала, что граф — единственный, кто может прекратить скандал и помочь ее хозяйке вернуться в общество. Так что должен ли он, Сесил, теперь открыть графу местопребывание своей хозяйки?

Патрик бросил на лакея острый взгляд: этот человек определенно знал, куда уехала Шарлотта. Но, рассудил Патрик, если он начнет нажимать на него, преданный хозяйке слуга еще больше заупрямится.

— Время обедать, — обратился Патрик к Сесилу. — Повар-то в доме есть?

— О да, милорд. Графиня сразу же наняла повара. Его зовут Росси. Он итальянец. Графиня… — он взглянул на хозяина, — графиня полагала, что вашей милости после поездки в Италию может понравиться итальянская кухня.

— О Боже, — повторил Алекс.

— Ты начинаешь звучать, как бронзовый гонг, — пошутил Патрик.

Он толкнул дверь в желтую гостиную.

— Не принесешь ли нам чего-нибудь выпить? Как тебя зовут?

— Сесил, сэр.

— Хорошо, Сесил, ты заменишь дворецкого. Я хотел бы виски, и мой брат тоже.