Царь мышей - Абаринова-Кожухова Елизавета. Страница 29

— Но это ж, должно быть, в недостроенной части? — неуверенно проговорил Василий, который понемногу начал «въезжать» в чертежные премудрости.

— Как раз наоборот, — возразил Дормидонт. — По первоначальному замыслу, от основной части терема отходили как бы два крыла, которые оканчивались такими вот небольшими теремками.

— Ага, значит, тот домик на отшибе… — смекнула Надежда.

— Ну да, он должен был стать частью всего терема, — подтвердил Дормидонт. — Строить начали одновременно в двух местах — главную часть и одно из крыльев, но с дальнего конца. Ну а дальнейшее вам известно. — Царь стал прилаживать лупу и так, и сяк, но никак не мог разобрать красной надписи. — Ох и намельчил же мой грозный пращур! Глянь-ка ты, Васятка, может, молодыми-то глазками чего и разберешь.

Васятка стал вглядываться в надпись и с лупой, и без нее, и с близкого расстояния, и отодвинув чуть ли не длину вытянутой руки, потом сказал:

— Я не очень уверен, но похоже — «тайник».

— Тайник! — не в силах сдержать чувств, вскочила Надя. И вновь Дормидонту пришлось ее разочаровать:

— Это, сударыня Надежда, вовсе не то, что вы думаете.

— Как, не то? — искренне возмутилась Надежда. — А для чего же еще тайники делают, как не для сокровищ?

— Наденька, мне кажется, что когда хотят что-то надежно спрятать, то на плане слово «тайник» обычно не пишут, — терпеливо объяснил Дубов.

— И это тоже, — согласился царь. — Но я хотел другое сказать — такие тайники, они чуть не в каждом тереме есть, и даже в крестьянских избах бывают.

— Но для чего? — спросил Серапионыч.

— Ну, много для чего. Кому, понимаешь, чтобы полюбовничков али полюбовниц было где скрыть. Или какие-то вещи там держат, чтобы другие не увидали. Да что там — я и сам в опочивальне за ложем закуток устроил, у меня там всегда чарка стояла. Это чтобы жену не огорчать, царствие ей небесное, — вздохнул Дормидонт. — Много она, бедняга, терпела от моего тогдашнего пьянства…

— То есть вы полагаете, Государь, что тайник, который на чертеже, Степан велел построить для каких-то своих личных нужд? — подытожила Чаликова.

— Не хочу вас разочаровывать, но так оно, похоже, и есть, — подтвердил Дормидонт. — И это еще в том случае, ежели тайник вообще, понимаешь, успели сделать…

— А вы как думаете, Вася? — обратилась Надя к Дубову. — Что говорит ваш дедуктивный опыт?

— Знаете, Наденька, впечатление двоякое, — охотно откликнулся детектив. — Если рассуждать здраво, то Государь прав, и искать там нечего. Но ежели немного пофантазировать, то можно представить себе такое, например, развитие событий. Допустим, что тайник в указанном месте действительно был устроен и что Дмитрий Смурной о нем знал. Хотя вряд ли он очень велик по размеру и вряд ли туда можно много чего засунуть. Но предположим, что Дмитрий положил туда что-то очень ценное — более ценное, чем то, что мы нашли на огороде. Еще одно допущение — что царь Степан должен был лично прибыть в Терем и «распорядиться по своему усмотрению», то есть перепрятать сокровища понадежнее. Но он, как известно, заболел и вскоре умер, так и не успев ничем распорядиться. И, наконец, допущение последнее: не зная более надежных мест, Смурной не стал ничего перепрятывать. А о существовании чертежа с пометой царя он мог и не ведать. Следовательно, имеется некоторая вероятность, что в домике что-то есть. Но, пожалуй, довольно ничтожная. Пришли, взяли чертеж, увидели надпись «тайник» и нашли кучу золота — такого не бывает даже в кладоискательских книжках. К тому же в домике, наверное, мало что сохранилось из того, что там было спервоначалу.

— Ну еще бы! — подхватила Чаликова. — Чего там только не бывало — молельная, вертеп распутства, лаборатория алхимика…

— А еще теплица для выращивания плодов из полуденных стран, — добавил царь. — Моя покойная матушка этим делом зело увлекалась. Даже велела еще одну печку для пущей теплоты пристроить. — Дормидонт глянул в чертеж. — Хотя и не на том месте, где тайник обозначен.

— Ну так давайте сходим и проверим, — вдруг предложил Васятка.

— А ведь и правда, — согласился Дубов. — Признаться, столь простое решение мне даже и в голову не приходило!

— Ну вот, понимаешь, и поищите. — Дормидонт вытащил из кармана увесистую связку ключей, а самый потемневший отделил и протянул Василию. Видно было, что ключом давно не пользовались. — А сам я тут останусь. Тяжело мне туда входить. Ведь матушка там же и скончалась, у своих цветов. Вот с тех пор уж годов двадцать все стоит в запустении… Ну, ступайте же!

Каширский продолжал раскопки, радуясь уж тому, что не слышит над ухом неразумных указаний Анны Сергеевны и истошных воплей Петровича. Теперь ничто не мешало ему настроиться на «золотую волну» и более точно определить, откуда она исходит.

Каширский на миг прекратил кидать землю, приподнял лопату наподобие антенны и стал медленно поворачивать по кругу. И вдруг, отложив в сторону свое орудие, решительно бросился в самый угол ямы, где стал лихорадочно, руками раскапывать влажный песок.

Похоже, на сей раз экстрасенсорика все-таки не подвела господина Каширского — очень скоро его пальцы наткнулись на что-то твердое, оказавшееся поверхностью небольшого металлического сундучка, уже изрядно заржавевшего. Даже не извлекая его из ямки, Каширский с замиранием души отодрал крышку и обнаружил внутри ларец поменьше, сделанный из зеленого камня, похожего на малахит. Крышка была украшена непонятным, но очень красивым узором, а по стенкам бежали тонко выточенные зеленые слоники.

«Ценная вещичка, — подумал кладоискатель, невольно залюбовавшись отделкой шкатулки, — а что внутри…»

— Анна Сер… — крикнул было Каширский и осекся: на радостях он совсем забыл, что кроме него и Анны Сергеевны, здесь крутился Петрович.

Каширский поставил шкатулку на землю и осторожно выглянул из ямы, однако не обнаружил поблизости не только Петровича, но и самой Анны Сергеевны. И лишь приглядевшись повнимательнее, узрел на другом берегу озера двоих копошащихся обнаженных людей. Один из них, в коем Каширский опознал Петровича, то и дело пытался сбежать, а другой, точнее другая, а еще точнее госпожа Глухарева, не давала ему этого сделать.

— И чем они там занимаются? — в недоумении вопросил Каширский. — Впрочем, что ни происходит, все к лучшему…

Содержание малахитовой шкатулки оказалось подстать самой шкатулке — она была до краев наполнена золотыми монетами, украшениями и иными драгоценными предметами, предназначения которых Каширский не знал. Недолго думая, он стал набивать сокровищами карманы, однако более крупные изделия, вроде золотого кувшинчика, если и влезали в карман, то подозрительно оттуда выпирали.

На дне ларца лежал исписанный листок пергамента, на котором Каширский прочел следующее: «Малая толика Ново-Мангазейских сокровищ была перепрятана здесь мною, Димитрием Смурным, на пятом году царствия Феодора Степановича». Далее следовал длинный и подробный перечень: сколько золотых денег и какого достоинства; сколько перстней, сколько жемчужных ожерелий, золотых сосудов и прочих драгоценностей.

Каширский на миг задумался. Ход его мыслей был примерно таков: «Стало быть, здесь только часть сокровищ. Анна Сергеевна, конечно, захочет продолжать поиски остального, и все кончится, как всегда. То есть мы попадемся охранникам и потеряем даже то, что я нашел путем сложнейших астральных изысканий. Вот именно — нашел-то я, а Анна Сергеевна только под ногами мешалась. И что ж теперь, делиться с ней пополам? Ну уж дудки!».

В голове Каширского возник весьма хитроумный план, однако его исполнение требовало некоторого времени. Выглянув из ямы и убедившись, что Анна Сергеевна и Петрович все еще на прежнем месте и предаются прежнему непонятному занятию, Каширский приступил к делу. Прежде всего он разорвал «накладную» на мелкие клочки и закопал их в другом углу. Затем, разложив содержимое шкатулки на дне ямы, отобрал самые ценные и в то же время некрупные изделия, которые аккуратно рассовал по многочисленным карманам своего затрапезного кафтана. Остальное он столь же аккуратно сложил в малахитовую шкатулку, которую вернул в ржавый сундук и присыпал песком.