Яблони на Марсе - Чирков Юрий Георгиевич. Страница 52
Но особенно неистовым становился Вавилов, когда, попав в иноземные края, пытался понять «земледельческую душу» той или иной страны. Ученый был страстным охотником за растениями. Мысли о будущих маршрутах Николай Иванович записывал на абажуре лампы, по вечерам эти записи таинственно светились, и мчался туда, где многовековая история земледелия накопила изобилие «растительной дичи».
Казалось, природа наделила организм Вавилова какими-то особыми физическими качествами, специально приспособленными для выполнения гигантской работы. Как рассказывали сопровождавшие Вавилова в экспедиции по Тянь-Шаню проводники, он поразил их тем, что большую часть пути шел пешком, забегал на каждый попутный откос, карабкался по крутым склонам, дотошно осматривал каждое ущелье, каждую скалу и везде находил, что собрать в свою гербарную сетку и в мешочки для семян. Затем писал, укладывал собранное, сушил, расправлял. Из каждой экспедиции Вавилов привозил огромный материал: колосья, початки, плоды, пакетики семян, черенки, гербарии, тетради с описью растений, путевые дневники и местные раритеты.
«Николай Иванович — гений, и мы не сознаем этого только потому, что он наш современник», — говорил о Вавилове его старший коллега, сам великий исследователь академик Дмитрий Николаевич Прянишников (1865–1948). Впоследствии, в 40-х годах, Прянишников мучительно страдал из-за того, что он, учитель Николая Ивановича, пережил его. Преодолевая унизительные барьеры, он добрался-таки до Берии, тогдашнего вершителя судеб многих советских ученых, но получил лишь грубый нагоняй. Вавилов был посмертно реабилитирован только в 1955 году.
Итоги циклопического труда Вавилова впечатляющи. Овация грянула в зале заседаний Третьего Всероссийского съезда селекционеров, случилось это в 1920 году в Саратове, когда тридцатитрехлетний профессор местного университета Вавилов изложил свой закон гомологических (от греческого «homólogos» — «подобный») рядов. Прерывая гром аплодисментов, председатель совещания, выдающийся русский ботаник Вячеслав Рафаилович Заленский (1875–1923) воскликнул; «Биологи приветствуют своего Менделеева!»
Открытый Вавиловым имеющий генетическую природу закон параллелизма в наследственной изменчивости у близких видов растений и животных недаром сравнивают с химической периодической системой. Ученый показал тогда, что если все известные у наиболее изученного в данной группе вида растения вариации расположить в определенном порядке в таблицу, то можно обнаружить и у других близких видов почти все те же вариации изменчивости признаков. Так, к примеру, у мягкой пшеницы есть растения с остистыми, безостыми, полуостистыми колосьями; белоколосые, красноколосые, черноколосые, сероколосые формы и так далее. Родственные мягкой пшенице виды имеют те же формы.
Обнаруженные Вавиловым закономерности находят все большее подтверждение. По мере развития исследований «пустые» места в таблице заполняются, и параллелизм в изменчивости видов становится все более полным. Выясняется также, что такую схожесть имеют виды не только одного рода, но и близких по своему происхождению родов, скажем, пшеницы, ячменя, ржи и других злаков. Поэтому закон гомологических рядов помогает исследователям лучше ориентироваться среди огромного разнообразия живых существ. Он облегчает и поиски нужных для селекции хозяйственных признаков растений и животных.
А в 1926 году Вавилов добился нового успеха: одним из первых в стране он был удостоен премии имени В. И. Ленина — высшей награды ученого, в том же году Вавилов вошел в состав ЦИК СССР, став членом правительства. Премия была присуждена Николаю Ивановичу за учение об иммунитете растений и труд фундаментального значения «Центры происхождения культурных растений».
По подсчетам Вавилова, человечество выращивает свыше двух тысяч видов растений, но среди них лишь несколько десятков — пшеница, рис, кукуруза, ячмень, хлопчатник, картофель, подсолнечник и т. д. — обеспечивают людей пищей. И очень важно, чтобы эти основные культуры были высшего качества: и продуктивными и стойкими к болезням и капризам климата. Подобрать для каждого края, области, района такие сорта, ввести их в сельскохозяйственный обиход очень непросто, особенно для нашей страны, имеющей территорию, простирающуюся на 10 тысяч километров с запада на восток и на 4,5 тысячи километров с севера на юг.
Все эти вопросы стали особенно острыми в 20-х годах. Страна боролась с последствиями войн — голодом (в Поволжье от недорода гибли миллионы людей) и разрухой. Подъем сельского хозяйства стал неотложной задачей.
Путь к этому Вавилов видел в резком улучшении местных крестьянских сортов. В сортосмене. Под руководством Вавилова начали выписывать лучшие селекционные сорта из разных стран земного шара — в СССР завезли тысячи центнеров пшеницы, овса и других культур. Тем же целям были подчинены и многочисленные экспедиции, которые Вавилов организовал.
Где искать лучшие растения? Какими принципами, какой теорией при этом руководствоваться? Словно полемизируя с мнением немца Александра Гумбольдта (1769–1859), утверждавшего, что «первоначальная родина тех растений, которые сопровождают человечество с его раннего детства, покрыта таким же мраком, как и родина большинства домашних животных», Вавилов в 1923 году выдвинул такую идею. Почти любая нынешняя культура, исключая кукурузу и некоторые другие растения (человек изменил их настолько, что прямых предков отыскать в природе невозможно), утверждал ученый, имеет вполне определенную, строго локализованную родину. Более того, на планете есть небольшое число областей — первичных центров, где и зародилось все, что теперь выращивается на полях и лугах, в огородах и садах в любом уголке земного шара. Именно там, в этих центрах, и возникло земледелие.
И никакой гениальной сверхпрозорливостью первопроходцы сельского хозяйства не отличались. Просто волею случая попав в места наибольшего естественного скопления видов и разновидностей растений со съедобными зернами, плодами, корешками, клубнями, наши далекие предки разносили затем семена из этих мест по всему свету.
Растительные кладовые? Где они находятся? Где размещены очаги древнего земледелия? На первый взгляд они должны лежать там, где находились и первые великие цивилизации: в широких долинах крупных рек — Нила, Ганга и Инда, Тигра и Евфрата, Янцзы и Хуанхэ. Мысль о связи речных систем с цивилизацией, в частности, отстаивал в своей книге «Цивилизация и великие исторические реки» русский географ и социолог Лев Ильич Мечников (1838–1888), брат великого Ильи Ильича Мечникова.
Лучшие культурные растения выкованы великими цивилизациями древности? Нет, считал Вавилов, это заблуждение. Самые полезные растения создал вовсе не человек, а природа, он появился спустя десятки миллионов лет, после того как на земле возникли злаки.
И если, допустим, говорить об Африке, то не египетская, привязанная к руслу Нила, а предшествующая ей, скромная на памятники, не оставившая величественных пирамид земледельческая цивилизация подарила человечеству и кофейное дерево, и несколько видов сорго, и некоторые подвиды твердой пшеницы, и особый вид банана — энзете, и масличное растение нуг, и злак тэффа и некоторые другие ценнейшие растения. И все они заботами матушки-природы были взращены не в долине Нила (или Конго, Нигера, Замбези, Лимпопо), не в африканских краях с тучными почвами и обилием осадков, а в горной Эфиопии, на Абиссинском нагорье, на землях, лишенных многого из того, что потребно для получения больших урожаев. Египетская оставила для введения в культуру только несколько прибрежных растений: папирус, чуфу, злак Eragrostis pilosa, растущий по песчаным отмелям.
У Вавилова-исследователя были предшественники. Примерно за полстолетия до выхода книги Вавилова «Центры происхождения культурных растений» (1926 год) были опубликованы классические труды швейцарского ботаника Альфонса Декандоля (1806–1893) «Ботаническая география» и «Местопроисхождение возделываемых растений».