Блудная дочь - Джексон Лайза. Страница 8

– Если девочка на снимке – моя дочь, – проговорил Нейв, придвинувшись к ней вплотную, – ты прекрасно понимаешь, Шелби, что я не могу махнуть рукой и продолжать жить так, словно ничего не знаю.

– Но ты не обязан...

– Не в обязанностях дело, – твердо ответил он, глядя ей в глаза. – Дело в том, что это моя дочь. Моя плоть и кровь.

Глава 3

Шеп Марсон припарковал свой «Додж» под одиноким деревом и утер пот со лба. Жилище в три комнаты, которое он вот уже двадцать с лишним лет звал своим домом, в безжалостных солнечных лучах выглядело мрачно и убого. Зеленая краска на двери облупилась, телевизионная антенна на крыше покосилась на сторону, сама крыша вся в заплатах. Но у кого сейчас есть лишние деньги – особенно если приходится в одиночку кормить шесть ртов?

До последнего времени Шепа выручали тесть с тещей – регулярно подкидывали деньжонок. Но теперь отец Пегги Сью разорен, и помощи ждать от него не приходится.

Потирая загривок, Шеп обошел вокруг дома и вышел на задний двор, откуда доносился отчаянный лай его охотничьего пса.

– Тихо! – прикрикнул на него Шеп.

Соседская кошка, заметив приближение чужого, метнулась к щели в заборе и исчезла, рыжей молнией промелькнув в неподвижном жарком воздухе. Теперь понятно, отчего проклятый пес едва с цепи не сорвался! Шеп ослабил узел галстука, расстегнул две верхние пуговицы на рубашке, повесил шляпу на крюк возле задней двери и, распахнув дверь, вошел на кухню, откуда плыли аппетитные запахи корицы и мускатного ореха.

– Ботинки оставь на пороге! Слышишь, Шеп?

Голос Пегги Сью перекрыл бормотание телевизора и возню детей. А в следующий миг по выцветшему линолеуму затопали две пары быстрых босых ножонок.

– Папа, папа пришел! – кричала Кендис, и соломенные косички ее забавно подпрыгивали на плечах. Донни, как всегда, тащился позади.

– Ну, здравствуй, лапочка! – Шеп подхватил дочь на руки. В этот миг Донни выстрелил в сестру из водяного пистолета, окатив водой форменную рубаху отца.

– Тебе сколько раз сказано, в доме этим не баловаться! – одернул сына Шеп.

Из коридора показалась Пегги Сью: выцветшие джинсы, клетчатый передник, волосы, зачесанные назад и собранные в хвост, открывают высокие скулы, которым лет пятнадцать назад завидовали немало женщин в округе. На лице, когда-то красивом и свежем, словно навек застыла устало-брюзгливая гримаса.

– Я что сказала насчет ботинок?

Она подошла к плите и склонилась над духовкой. Уже не в первый раз Шеп заметил, что в каштановых волосах жены мелькают седые пряди, да и джинсы сидят на ней не так ладно, как прежде. Его жена, его Пегги Сью, самая горячая девчонка в округе, красавица, по которой когда-то сходил с ума молодой и беззаботный Шеп, медленно, но верно превращалась в старуху.

Шеп поставил Кендис на пол, отобрал у Донни водяной пистолет и сбросил ботинки.

– А где Тимми и Робби?

Натянув кухонные рукавицы, Пегги Сью вытащила из духовки противень с яблочным пирогом и водрузила его на плиту.

– Тимми, должно быть, развозит почту, – проговорила она, снимая с пирога фольгу. – А Робби вроде говорил, что пойдет купаться с Билли Рэем и Питом Доубером.

– Не по душе мне, что он водится с мальчишками Доубера. – Шеп извлек из холодильника банку пива. – Темные ребята – травку покуривают, и вообще...

– Позже об этом поговорим, – остановила его Пегги Сью, бросив предостерегающий взгляд на детей.

– Лучше бы нашел себе работу на лето! – проворчал Шеп.

– В прошлом месяце он сгребал сено, – вступилась за сына Пегги Сью.

– И сейчас бы сгребал, не повздорь он со стариком Крамером.

Поморщившись, Шеп открыл банку – и невольно расплылся в улыбке, услышав вкрадчивое шипение пивной пены.

– Что толку поминать, чего не исправишь?

– Пирога хочу! – объявил Донни.

– После обеда. А теперь иди собери детали от своего конструктора, а Кендис пусть тебе поможет. – И, повернувшись к мужу, Пегги Сью добавила: – Будь добр, наполни им бассейн.

– Ладно.

Вообще-то Шеп собирался устроиться в кресле с банкой пива в руках и посмотреть новости, но взгляд Пегги Сью подсказал ему, что жена готова взорваться, а Шеп не хотел ссоры. По крайней мере не сейчас. Ругаться он предпочитал перед сном, чтобы потом мириться в постели.

Надо отдать ей должное, в постели Пегги Сью была настоящей тигрицей, когда хотела, конечно. Второй такой горячей бабы Шеп во всем округе не знал. И гордился тем, что эта крошка – его жена. Непривычное чувство нежности и гордости охватывало его, когда, стоя воскресным утром в церкви, он видел, как Пегги Сью – в нарядном выходном платье, со строгой прической, ангел, да и только! – чистым сильным голосом выводит верхние ноты в церковном хоре. Знали бы наши прихожане, думал он, как эта куколка вопила и извивалась под ним всего каких-нибудь восемь часов назад!

Проходя мимо жены, Шеп игриво шлепнул ее по заду. Пегги Сью обернулась.

– Прекрати, Шеп, – сердито сказала она. – И иди наполни бассейн.

– Сейчас, сейчас! – протянул он и, швырнув в мусорное ведро опустевшую банку, схватил жену за талию и прижал к себе. Полная, все еще крепкая грудь послушно легла ему в руку, аппетитная попка прижалась к разгоряченным чреслам.

– Да прекрати же! Времени нет на твои глупости!

Жена вывернулась из медвежьих объятий Шепа и обернунась к нему лицом – губы плотно сжаты, карие глаза мечут молнии.

– Ладно, ладно! – проворчал он. – Уж и пошутить нельзя.

Пегги Сью пробормотала себе под нос что-то нелестное. «Неандерталец» – так, кажется, она его назвала. Насупившись, Шеп сунул ноги в старые кроссовки и, не трудясь завязывать шнурки, вышел во двор.

Старина Скип, завидев хозяина, снова принялся с громким лаем рваться с поводка.

– Да заткнись ты! – рявкнул Шеп. Затем, ощутив укол совести, со вздохом подошел к псу и нагнулся, чтобы потрепать его по голове. – Что, приятель, по охоте стосковался? Скоро пойдем на охоту. Непременно пойдем. Совсем скоро.

Выпрямившись, он зашагал к поливному шлангу, толстой змеей свернувшемуся возле умывальника с текущим краном. Он давно собирался починить его, да все руки не доходили. Отмахиваясь от надоедливых мух, Шеп подсоединил шланг к крану, взял за другой конец и потащил к бассейну. Воду не меняли уже неделю; она застоялась, в ней плавала дохлая мошкара и жухлые стебли травы. Шеп спустил старую воду и наполнил бассейн заново, полагая, что теперь-то заработал право на тихий вечер в кресле с баночкой пивка.

Детишки сбросили с себя одежонку и с громким радостным визгом плюхнулись в воду. Кендис уже в шесть лет была красавицей – в мать пошла, думал Шеп, а вот Донни, хилый мальчуган с большими жалобными глазами и вечно хлюпающим носом, его разочаровывал. Сказать по совести – нехорошо это, конечно, но что ж делать, коли так и есть? – Шеп не питал к младшему сыну особой любви. Донни его раздражал: вечно он ныл и канючил, а Пегги Сью, на взгляд Шепа, его баловала – не давала отцу даже выпороть мальчишку, когда надо.

Завернув кран на шланге, Шеп выпрямился и глянул за забор на улицу. Мимо дома неторопливо скользил ветхий «Эль Камино»; за рулем – сигарета во влажных алых губах, черные волосы развеваются на жарком ветру – сидела Вианка Эстеван, дочь того самого человека, которого, по общему убеждению, отправил к праотцам Росс Маккаллум. Роскошные груди ее едва не выпадают из низкого выреза футболки, а глаза за темными очками – он это знал – сияют, словно два черных опала.

В штанах вдруг стало тесно и жарко. Стиснув зубы, Шеп развернулся и зашагал к дому. На плите, подрумяниваясь, шипело жаркое; Пегги Сью сноровисто резала лук.

– Вкусно пахнет!

Пегги Сью не ответила. Что-то в последнее время она постоянно не в духе, думал Шеп, вытаскивая из холодильника следующую банку пива. Глядя на жену, он снова ощутил прилив возбуждения. Сколько же они этим делом не занимались – неделю, две? Да порядочно будет. Каждую ночь он пытался ее приласкать, но она отвечала что-нибудь вроде: «Извини, нет настроения» – и поворачивалась к нему спиной, свернувшись клубкой на самом краешке просторной двуспальной кровати.