Человек в лабиринте эволюции - Вишняцкий Леонид Борисович. Страница 13

Ещё в середине 60-х гг. XX в., проанализировав имевшиеся в то время данные, американский антрополог Дж. Нэйпир пришёл к выводу, что, по сравнению с человеческой, походка ранних гоминид была физиологически и энергетически неэффективной, шаги короткими, «подпрыгивающими», с согнутой в колене и тазобедренном суставе ногой. Ходьба на большие расстояния при том строении таза и нижних конечностей, которое свойственно австралопитекам, могла оказаться невозможной. О несовершенстве двуногости ранних гоминид говорили в те же примерно годы и некоторые российские антропологи. Например, М. И. Урысон писал об австралопитеках буквально следующее: «С чисто биологической точки зрения выпрямленная походка при отсутствии специализированных естественных органов защиты и нападения… в условиях открытых пространств, населённых многочисленными видами хищных животных, создавала для этих приматов невероятные трудности в борьбе за существование, ставя их на грань катастрофы». [21]

Впоследствии близкую позицию заняли многие другие исследователи. Более того, изучение новых материалов, полученных в последние десятилетия в Восточной и Южной Африке, показало, что, наряду с несовершенной ещё двуногостью, ранние гоминиды (до хабилиса (Homo habilis) включительно) сохраняли некоторые особенности скелета, связанные с древесным образом жизни. На это указывают, в частности, такие свойственные им признаки, как изогнутость фаланг пальцев рук и ног, значительная подвижность верхней конечности в плечевом суставе и ряд других. Видимо, и австралопитеки и, тем более, их предшественники, действительно немалую часть времени проводили ещё на деревьях, где можно было найти не только еду, но и, что особенно важно, более или менее надёжное убежище и спокойный ночлег.

Замечено, что даже у горилл, несмотря на их внушительные габариты и физическую силу, самки и детёныши предпочитают устраивать гнёзда, в которых проводят ночь, не на земле, а на деревьях, особенно если поблизости нет взрослого самца, способного защитить их. Ранние гоминиды, масса тела которых была в несколько раз меньше, чем у горилл, должны были быть ещё более осторожны. Пятилетние наблюдения за одной из популяций шимпанзе, живущих в джунглях Западной Африки, показали, что причиной 39% всех зафиксированных за этот период в популяции смертей явились охотящиеся на обезьян леопарды. Австралопитеки — в том числе и жившие ещё в привычных, лесных местообитаниях — несомненно, тоже довольно часто становились добычей леопардов. Однако, если на деревьях серьёзную угрозу для них мог представлять только этот вид, то на земле, в саванне успешно охотиться на ранних гоминид были способны, по сути, любые хищники крупного и среднего размера (львы, гиены и т. д.).

Всё сказанное заставляет думать, что первоначально прямохождение отрицательно сказывалось на приспособленности гоминид и ставило их, при жизни в открытой местности, в невыгодные условия по сравнению с близкими конкурентными видами, представители которых передвигались по земле на четырёх конечностях (как, например, современные павианы, также населяющие преимущественно безлесные ландшафты). Подобное утверждение, конечно, никак не решает вопроса о причинах перехода наших предков к двуногости. Напротив, оно, как может показаться, даже усложняет проблему. Если прямохождение — качество вредное, то каким же образом оно могло возникнуть, почему было пропущено естественным отбором? Чтобы ответить на этот вопрос, следует принять во внимание, что характер развития любой группы живых существ зависит не только от требований, предъявляемых средой, но и от эволюционного прошлого этой группы. Например, способ передвижения первых обитателей суши по земле во многом был продиктован особенностями анатомии кистепёрых рыб, от которых они произошли. Вполне возможно, что и прямохождение ранних гоминид также явилось своего рода «наследством», полученным от предшествовавших стадий развития. Во всяком случае, очень похоже, что основные анатомические признаки, обеспечивающие передвижение по земле без участия передних конечностей, сформировались в процессе приспособления скорее ещё к древесному, чем наземному, образу жизни. Одним из первых эту идею высказал в начале прошлого века английский учёный А. Кизс, позже её поддержали ещё некоторые исследователи, а в последние 15–20 лет, благодаря прежде всего появлению новых данных о строении конечностей миоценовых и плиоценовых гоминоидов и гоминид, она была подхвачена и развита целым рядом антропологов.

В качестве исходного типа древесной локомоции, обусловившего формирование анатомических предпосылок прямохождения, рассматривают сейчас чаще всего либо вертикальное лазание (climbing), либо уже упоминавшуюся во второй главе брахиацию (рис. 15), которые могли также сочетаться между собой и дополняться другими способами передвижения, требующими вертикально выпрямленного положения тела и выполнения нижними конечностями опорной функции. Подсчитано, что у гиббонов, например, нагрузка на нижние конечности при хождении по ветвям и особенно при вертикальном лазании больше, чем при передвижении на двух ногах по ровной земной поверхности. Как предполагается, специализация к подобным способам передвижения зашла настолько далеко, что при переходе к наземному существованию даже весьма несовершенная двуногость оказалась для какой-то группы (или групп) гоминид всё же менее неудобной, чем четвероногость, следствием чего и стало сохранение этого признака в новых условиях. Иными словами, для гоминид, приспособившихся к выпрямленному положению тела при жизни на деревьях, прямохождение стало оптимальным выбором на земле, поскольку требовало меньших изменений двигательного аппарата, нежели возвращение к четвероногости.

Итак, есть основания думать, во-первых, что с деревьев на землю «спустились» уже прямоходящие существа, а, во-вторых, что прямохождение было на первых порах скорее слабым, чем сильным их местом. Конечно, оба этих тезиса (особенно первый) пока нельзя считать окончательно доказанными, но они вполне реалистичны и не вступают в сколько-нибудь заметное противоречие с имеющимися фактами. Правда, в последние два года на фалангах австралопитека анаменсиса (Australopithecus anamensis) и австралопитека афарского (Australopithecus afarensis) были обнаружены некоторые признаки, заставляющие допустить, что эти гоминиды могли передвигаться по земле не только в выпрямленном положении, но и, подобно современным гориллам и шимпанзе, с опорой на согнутые пальцы передних конечностей (рис. 16). Если это действительно было так, то переходу к двуногости придётся искать иное объяснение. Однако то обстоятельство, что у более поздних австралопитеков, начиная с австралопитека африканского (A. africanus), таких признаков на фалангах нет, позволяет предполагать, что и у ранних форм они уже не имели функционального значения, а просто достались им в наследство от общего с шимпанзе предка. В этом случае гипотеза о том, что анатомические структуры, необходимые для прямохождения, в основном сформировались ещё на древесной стадии нашей предыстории, сохраняет силу.

Глава 4. За гранью: род Homo

Трудные времена

Мы подошли к очень важному, можно сказать, решающему моменту в эволюции наших предков, моменту, когда вследствие удачного соединения в одном месте и в одно время ряда естественных факторов этот процесс приобрёл совершенно специфический характер и необычное направление. Те гоминиды, о которых речь шла до сих пор, оставались, несмотря на формальную принадлежность к кладе человека, по сути всё-таки ещё животными — в их поведении не было ничего такого, что сильно выделяло бы их среди других обитателей африканских джунглей и саванн. Конечно, в отличие от остальных обезьян, они передвигались по земле, образно говоря, с высоко поднятой головой, используя не четыре, а только две конечности, но так же поступают, например, и страусы, да и среди млекопитающих любители походить на двух ногах тоже встречаются (были они и среди динозавров). Что же касается способов добывания пищи, защиты от врагов, выращивания потомства, т. е., иными словами, характера приспособления к среде, то здесь между первыми гоминидами и их четвероногими собратьями практически никаких различий не было. Такие различия становятся более или менее заметны лишь начиная с конца плиоцена (2,5–1,7 млн лет назад), когда, судя по археологическим данным, появляются самые древние следы существования того, что называется культурой.