Приматы - Фридман Эман Петрович. Страница 8

Но далее в высказываниях великого натуралиста обнаруживается поразительная непоследовательность. Он пишет, что обезьяны льстивы, похотливы, лживы, маниакальны, отвратительны и, оказывается, их сходство с человеком — только кажущееся, а по темпераменту и интеллекту слон и собака даже ближе к человеку, чем обезьяна… Эта линия в писаниях Бюффона привела позднее к феноменальной в истории науки ошибке (которую довели до «логического» завершения уже другие деятели) — к непомерному разделению в систематике человека и обезьян как раз по физическому признаку.

Сам Бюффон разместил обезьян, как и Тайсон, между человеком и «скотами». (Как упомянуто, последних называли «четвероногими».) Вслед за Тайсоном Бюффон неоднократно называет обезьян «четверорукими» (что, как теперь хорошо известно приматологам, неверно). И вдруг на 18-й странице «Номенклатуры обезьян» Бюффон — совершенно безосновательно с точки зрения анатомии — выделяет человека в качестве единственного двурукого и двуногого существа — Bimane! Это и стало началом путаницы, которая продержалась в приматологии 100 лет, нанеся немалый ущерб изучению приматов и была устранена в науке английским естествоиспытателем Томасом Гексли лишь в 1863 г. Отголоски же этого антинаучного феномена дошли и до наших дней. (Заметим, что «Естественная история…» Бюффона была переведена на многие языки. Вышла она и в России, в 10 томах. Приматам в ней посвящено всего несколько страниц.)

Разделение, произведенное Бюффоном, явно не принципиальное для автора, если учесть прогрессивные эволюционистские идеи ученого, было вскоре канонизировано законодателями тогдашнего естествознания. Основатель антропологии немецкий анатом Иоганн Блюменбах, убежденный креационист, публикуя в 1775 г. свою «естественную» систему животных, ликвидировал отряд приматов Линнея, введя вместо него два отряда: Bimanus (двурукий), куда отнесен только человек, и Quadrumanus (четверорукие) — все обезьяны и полуобезьяны. Самый авторитетный естествоиспытатель Франции и в то же время главный апостол креационизма Жорж Кювье закрепил систему Блюменбаха на долгие годы.

«Не стало» отряда приматов! Сам термин «приматы» был изгнан из науки и школы. Известный русский биолог А. П. Богданов приводил воспоминания другого ученого, В. Н. Бензенгра, относящиеся к 1836 г., о преподавании зоологии в Московском университете. Чтение курса «начиналось с обезьян — тогда слово Primates еще не употреблялось» [20]. «Еще» — это спустя 80 лет после введения термина Линнеем. Вместо этого слова оказались в ходу освященные креационистскими естествоиспытателями сомнительные в научном отношении наименования. Определение же «четверорукие» стало настолько общепринятым, что даже те, кто стоял в биологии на противоположных креационизму позициях, по инерции пользовались им: Этьен Жоффруа Сент-Илер, Ж. Ламарк, иногда даже Ч. Дарвин и И. П. Павлов.

Может показаться, что противопоставление «двурукий — четверорукие» совсем безобидно: какая разница — под каким названием и в какой классификации изучать то или иные существа! Но так может показаться лишь на первый взгляд. На деле же это противопоставление отражало в теоретическом плане непроходимую пропасть между человеком и обезьянами, неспособность последних даже к начаткам прямохождеиия (с чем связаны многие анатомические черты и развитие головного мозга), безусловное исключение общего предка. А «на практике» оно лишало ближайших родственников человека особого, как они того заслуживают, интереса ученых и, следовательно, соответствующего развития знаний о, приматах, и в итоге препятствовало использованию обезьян в лабораториях, когда экспериментальная наука, например физиология, для этого созрела (приблизительно к середине XIX в.). Если обезьяна — не особый, исключительный по сходству с человеком объект эксперимента, зачем же тратить средства и силы, которых раньше требовалось еще больше, чем в наши дни, на приобретение их для исследований! Гораздо удобнее ставить опыты на лягушках, собаках, мышах. Так оно и произошло: почти вся физиология XIX в. опиралась в своих исследованиях на «обычных» экспериментальных животных, не использовала обезьян, что несомненно, отрицательно сказалось на развитии науки.

Можно считать, что после Ж. Бюффона наступила новая полоса в истории приматологии. Имеется в виду не только разделение отряда приматов. Примерно с этого времени на смену прежним авторам, подчеркивавшим особое сходство анатомии человека и обезьян, пришли анатомы, которые все чаще концентрировали свое внимание на противоположном — на отличиях организмов высших приматов. Подобная тенденция привела в XIX в. к весьма преувеличенным оценкам этого отличия и к очень решительным выводам о «непроходимой пропасти» между биологией человека и обезьяны. В известной мере эта тенденция отражала реакцию на поразившее воображение ранних натуралистов сходство человека с высшими обезьянами.

В 1776 г. зоосад принца Оранского в Нидерландах получил с о-ва Борнео молодую самку настоящего орангутана. Из описаний директора зоосада Арноута Фосмайера, дающих представление о внешнем виде и особенностях поведения обезьяны, следует, что автор уже четко отличал азиатского антропоида от африканских, хотя и не привел анатомические особенности. После гибели животного в том же 1776 г. вскрытие и анатомическое исследование провел голландский анатом Петер Кампер, интересовавшийся орангутанами и раньше.

В книге Кампера, изданной в Амстердаме в 1779 г., критически оценивалась предшествовавшая литература, как это и положено в научном труде, и был сделан вывод, что ни Тульп, ни Тайсон, ни Линней, ни Бюффон настоящего орангутана не видели (что, конечно, верно). Эти авторы ошибались, справедливо отмечает Кампер, говоря о распространении этой бесхвостой обезьяны в Африке. Кампер уделяет особое внимание отличиям орангутана от человека, несколько преувеличивая это отличие в области анатомии. Заявив, что это «четвероногое» животное, он отнес орангутана к «классу» обезьян, или «четвероруких».

1784 г. — год научного «открытия» гиббона: голландцы Жозуа ван Иперен и Фредерик Шоуман дали одно из самых ранних и лучшее по тому времени описание серебристо-серого гиббона вау-вау (внешние особенности, размеры, поведение, звуковое общение). Они также сообщили, что гиббонов существует не один, а несколько видов (и в этой подробности тоже немалая заслуга авторов).

Итак, чем же располагало приматоведение к концу XVIII в.? Три формы высших обезьян в отдельных научных текстах уже дифференцируются, причем иногда с тривиальными названиями, распространенными и в наши дни: шимпанзе, орангутан (Фосмайер, Кампер), гиббон (ван Иперен, Шоуман). Но еще неизвестна науке горилла— самый крупный (и биологически очень близкий наряду с шимпанзе к человеку) антропоид. Гиббон известен лишь «фаунистически», еще не анатомирован, а виды его описываются разноречиво. Четкой научной номенклатуры (принимаемой в наши дни) по высшим обезьянам еще почти не существует. Смешение этих трех форм довольно часто имело место в научных трудах и XIX в. «Несмотря на описательные и таксономические работы, — писали Р. и А. Йеркс, — ученые XVIII в. не много дали в отождествлении и классификации четырех типов антропоидов» [21]. С этим нельзя не согласиться.

В одной из первых известных нам специальных книг по приматам, изданной на французском языке Д. Одбертом в 1799 г. во Франкфурте, описывается с иллюстрациями всего 44 вида обезьян и 13 видов полуобезьян. Один экземпляр этой уникальной книги хранится в библиотеке Московского общества испытателей природы.

Несколько ученых XVIII в. дали описание или систематику полуобезьян (К. Линней, Ж. Бюффон, Г. Сторр, В. Эллис). Однако наиболее четкое отождествление группы полуобезьян произвел в середине 90-х годов замечательный французский натуралист-эволюционист Этьен Жоффруа Сент-Илер. Он приводит пять родов полуобезьян: маки (лемур), индри, лори, галаго и долгопят. Если учесть, что группа тупайи и в наши дни относится к приматам не без оговорок, а также прибавить к этой системе мадагаскарскую руконожку (выделена Гмелиным в 1788 г.), то мы получим от Жоффруа почти все современные группы подотряда полуобезьян (Prosimii). Этому зоологу принадлежит большая заслуга в истории приматологии. Он установил и описал 18 новых родов, 15 видов, один подвид приматов. Им же было произведено и закреплено в 1812 г. разделение обезьян на узконосых (Catarrhina) и широконосых (Рlаlyrrhina).