Чудесная жизнь клеток: как мы живем и почему мы умираем - Уолперт Льюис. Страница 25

Большая часть клонов, которые произошли от яйцеклетки лягушки, не смогли развиться далее стадии головастика — по причинам, которые исследователи понять не сумели. Однако если ядро бралось из клетки эмбриона лягушки на ранней стадии развития, то из такой клетки вырастали нормальные взрослые особи лягушек.

С млекопитающими — такими, как мыши и овцы, — ситуация сложнее. Овечка Долли прославилась, став первым млекопитающим, которое было клонировано из взрослой клетки, взятой из овечьего вымени, однако Долли умерла молодой, и ее короткая жизнь была полна проблем со здоровьем. Сотням эмбрионов, на которых проводились другие эксперименты по клонированию, так и не удалось превратиться в полноценных особей. У многих клонированных таким образом животных наблюдаются различные аномалии развития, например деформация конечностей; их часто подстерегает преждевременная смерть. В клонированных мышах не менее 5 процентов генов проявляются неправильно.

С другой стороны, нельзя сказать, что клонирование связано исключительно с неудачами. Уже то, что исследователи смогли не только клонировать мышей, коров и овец и вырастить из клонированных экземпляров взрослых животных, следует признать несомненным успехом. Удалось даже клонировать мышей, используя ядра, взятые из нервных клеток мозга. Впрочем, в большинстве случаев использование ядер, взятых из нервных клеток, приводило к прекращению развития эмбриона на ранней стадии.

Не существует достоверных данных об успешном клонировании приматов, однако их клонированные эмбрионы в лабораториях создавались. Все это указывает на то, что мы близки к клонированию человека, а это крайне опасное предприятие, поскольку получившийся в результате ребенок наверняка будет страдать различными отклонениями от нормы. Поэтому вполне правильной кажется идея запретить клонирование человека, причем сделать это не только по этическим соображениям, но прежде всего исходя из задачи сохранения здоровья людей.

Но почему все-таки возникает стремление получить человеческие клоны? Дело в том, что у кого-то появляется желание создать точную копию самих себя, или своего ребенка, или какой-то известной личности. При этом почему-то не учитывается, что клонированный человек, даже если он и является точной генетической копией донора ДНК, все равно будет отличаться характером, который определяется воспитанием, полученным в процессе взросления, тут, однако, следует оговориться, что клонирование, которое ограничивается созданием эмбрионов, скорее всего, окажется полезным для целей восстановительной медицины, поскольку получившиеся клетки пригодятся для лечения пациента с поврежденными тканями — они не вызовут у него реакции отторжения.

С самого начала идея клонирования человека сталкивалась с сильнейшими возражениями этического порядка. Раздаются требования ввести универсальный международный запрет на клонирование и более того — наказывать тех, кто его нарушит, как за тяжкое уголовное преступление. С осуждением идеи клонирования выступили многие деятели науки и культуры, а также руководители ряда государств.

Опасения ими высказываются самые разные, в том числе и весьма экзотические. Одно из них предостерегает от клонирования на том основании, что оно неминуемо приведет к созданию клонов профессиональных преступников. Другое сводится к тому, что клонированный ребенок будет морально страдать от своей генетической идентичности донору ядра клетки, на основе которой произведено его клонирование; дескать, его постоянно будут сравнивать с донором, а это создаст нагрузку на психику.

Против клонирования выступают и религиозные деятели, поскольку ставят знак равенства между эмбрионом и человеческой личностью. Однако в свете знаний о том, какой гигантской активности множества клеток требует наше развитие, разумно ли заявлять, что оплодотворенная яйцеклетка уже является человеком и что к ней надо относиться, как к человеку? Признаться, довольно трудно заставить себя относиться к одной-единственной клетке, как к человеческому существу, особенно если знать, какой путь ей предстоит пройти, чтобы примерно через девять месяцев из нее получился человек.

Я готов спорить с каждым, кто попытается доказать мне, что клонирование человека приведет к проблемам этического порядка. То, что какой-то индивид будет похож на человека-донора, не может являться основанием для серьезного беспокойства, поскольку многие дети и так похожи на своих родителей. А кроме того, мы знаем немало родителей, предъявляющих неоправданно высокие ожидания к своим детям. Стоит также отметить, что многие дети сейчас рождаются благодаря оплодотворению спермой доноров, которые не являются членами семьи. В общем, я считаю, что запрет на клонирование людей может быть продиктован только вероятностью появления детей с отклонениями в развитии, но никак не этическими соображениями.

В будущем, может быть, научатся изменять генетическую составляющую яйцеклетки таким образом, что у появившегося в результате этого на свет ребенка разовьются особые способности — скажем, высокий интеллект или склонность к спортивным достижениям. С подобным развитием событий действительно могут быть связаны этические проблемы, а также опасность, что вмешательство окажет непредвиденное негативное воздействие на ребенка. Яйцеклетки и эмбрионы — это чрезвычайно сложные образования, и мы еще не понимаем их сущность в достаточной степени, чтобы брать на себя ответственность за будущие жизни.

Пользующийся большим авторитетом врач Льюис Томас в своей книге «Медуза и улитка» назвал чудом момент, когда одна клетка сперматозоида соединяется с одной яйцеклеткой для того, чтобы появилась одна новая клетка под названием зигота, которая девять месяцев спустя превратится в новорожденного человека. Описание этого процесса Льюис Томас заключил такими словами: «Само существование этой клетки — одно из величайших чудес на Земле».

8. Как мы двигаемся, думаем и чувствуем

Серая, мягкая, комковатая масса, которую представляет собой человеческий мозг, совершенно справедливо считается самым сложным образованием во Вселенной. В нашем мозгу содержится около 100 миллиардов нервных клеток, которые также называют нейронами, и еще большее число клеток, которые обеспечивают их деятельность. То, что вся эта масса клеток позволяет нам мыслить и чувствовать, представляется почти невероятным. Все, что мы делаем, определяется этим невообразимо сложным сообществом нервных клеток. Однако для нас по-прежнему во многом загадка то, как именно они сообщаются друг с другом, чтобы мы могли думать и испытывать ощущения, сознавать, что мы делаем, или хотя бы идти и одновременно думать о чем-то.

Любые наши действия осуществляются благодаря сигналам, которыми обмениваются друг с другом нервные клетки. Длинные отростки нервных клеток часто собираются вместе в общие пучки. Каждый такой пучок в просторечии называется нервом — он может достигать относительно большого размера. В дополнение к собственно нервным клеткам в нашем мозгу есть немало клеток, известных под названием глиальных. Их функция заключается не в передаче сигналов, а в обеспечении изоляции нервных волокон, в питании нервных клеток и удалении отходов их жизнедеятельности.

Нервные клетки сообщаются друг с другом, а также посылают сигналы через длинные нервные окончания, которые заставляют наши мускулы сокращаться. Одной из основных функций нашего мозга и причиной его возникновения с эволюционной точки зрения является контроль за сокращением наших мускулов. Благодаря этому мозговому контролю мы и способны двигаться.

С учетом неимоверной сложности всех нервных соединений в мозгу неизбежно встает вопрос: каким образом создаются все эти связи и соединения в период формирования мозга? Хорошим вопросом является и то, насколько глубоко определяются уникальные отличия одних нервов от других в ходе развития эмбриона. На самом деле различные комбинации из всего 37 генов могли бы в принципе определить уникальный характер каждого из миллиардов нервов в мозгу. Однако каким именно образом это гигантское сообщество нервных клеток, сообщаясь друг с другом, способно породить наши мысли, эмоции, движения и само сознание, до сих пор остается загадкой.