И.П.Павлов PRO ET CONTRA - Павлов Иван Петрович. Страница 169

В жизни Павлова был период (на третьем десятке лет), когда он под влиянием своего университетского учителя — профессо ра физиологии И. Ф. Циона — стремился стать нигилистом. Однако прежнее воспитание в патриархальной семье потомствен ных священнослужителей, а также огромное влияние на него Ф. М. Достоевского, С. П. Боткина и невесты С. В. Карчевской оказались сильнее. И если 30летний Иван Павлов находил много сходства между собой и нигилистом Иваном Карамазовым («Ос нова натуры… Ивана та же, что и моя», — писал он невесте в 1880 г.), то со временем в нем возродилась мораль, исповедуемая Алешей Карамазовым: «Без высшей идеи не может существовать ни человек, ни нация». Следуя Достоевскому, Павлов видел на чало всем подвигам только в нравственном устое, в святости мо ральных запретов, а любовь к Родине, к ближнему, к своему делу считал этическим принципом. Революция, по мнению Ивана Петровича, обесценила общезначимые нравственные ценности: идеалы, мораль, культуру. Идея интернационализма была про тивопоставлена любви к России.

В 1923 г. И. П. Павлов во вступительной лекции к курсу фи зиологии поведал студентам ВМА о мыслях и чувствах, которые обуревали его в революционные годы: «Только тогда я почувство вал, до какой степени вся моя деятельность, хотя бы по сути сво ей интернациональная, до какой степени она связана с достоин ством и интересами родины. Это истина, если я скажу, что я прямо как бы потерял основной смысл в своей научной деятель ности при мысли, что родина погибла. Для кого же я тогда ста раюсь?» Этим словам в лекции предшествовало признание: «…я Эволюция политических взглядов И. П. Павлова 653 был, есть и останусь русским человеком, сыном родины, ее жиз нью прежде всего интересуюсь, ее интересами живу, ее достоин ством укрепляю свое достоинство» [3].

Только теперь мне довелось осознать и прочувствовать, какую горькую чашу полной мерой испил Иван Петрович Павлов в революционное лихолетье прежде всего из-за своего державного патриотизма. И дело тут было не в антипатии к большевикам.

Когда русская армия стала терпеть поражение за поражени ем в первой мировой войне, Павлов, внимательно следивший за ходом боевых действий, клеймил бездарное командование, цар ское правительство, называл Николая II «идиотом» и «дегене ратом». Узнав о пораженческих настроениях членов партии кадетов, в которую он не входил, но был солидарен с ее полити ческой платформой, Иван Петрович отошел от своих коллег, членов этой партии. Как вспоминала его жена Серафима Васи льевна, он отказался от приглашения на их собрание со слова ми: «Неужели вы не понимаете, что совершаете преступление, устраивая революцию во время войны?.. Нет, я не приму учас тия в разрушении моей родины» [4].

Февральскую революцию 1917 г. Павлов встретил насторо женно, будущее оценивал «в высшей степени пессимистически» (по словам М. К. Петровой), но к апрелю его настроение стало улучшаться. О перемене настроения можно судить по тексту его приветственной речи Первому съезду российских физиологов, который открылся 6 апреля 1917 г. Иван Петрович из-за болез ни не был на съезде. Его речь зачитал профессор В. И. Вартанов: «Дорогие товарищи!.. Мы переживаем такое особенное время… Мы только что расстались с мрачным, гнетущим временем… Мы не можем не ждать, мы должны ждать при новом строе нашей жизни чрезвычайного усиления средств всякого рода для науч ной деятельности… И тогда в свободной, обновляющейся и стре мящейся к возможно лучшему на всех линиях жизни родине какими своевременными являются и наше Общество, и наш жур нал, счастливым образом связанные с славным именем родона чальника родной физиологии и носителя истинно свободного духа Ивана Михайловича Сеченова!» [5]

Тогда надежды Ивана Петровича достигли апогея, но как только А. Ф. Керенский возглавил Временное правительство, он перестал верить в благополучный исход революционных собы тий: «О, паршивый адвокатишка, такая сопля во главе государ ства — он же загубит все!» [6]. Иван Петрович знавал Керенского раньше — через брата своей жены — С. В. Карчевского, проку рора судебной палаты.

После июльских событий Павлов предрекал крах буржуазной власти и переворот либо вправо, либо влево. И того, и другого не желал, мрачнея день ото дня. Октябрьскую революцию пережи вал крайне болезненно, замкнулся в себе, говорил мало. Если же удавалось его разговорить, предсказывал тяжелые потрясения в жизни всех и каждого. Младший сын Всеволод, офицер дей ствующей армии, остался за границей и лишь в конце 20х . возвратился на родину. Подававший большие надежды в науке, любимый сын Виктор подался на юг к Корнилову и, не доехав до места назначения, погиб. Ктото сообщил его родителям, что Виктора расстреляли красногвардейцы. Павлов поверил, о чем свидетельствует его намерение посвятить свою книгу «Двадца тилетний опыт объективного изучения высшей нервной деятель ности (поведения) животных» «сыну Виктору, зверски замучен ному большевиками». Позднее выяснилось, что Виктор умер от тифа в больнице на станции Барвенково. Был расстрелян Борис, сын его сотрудницы Марии Капитоновны Петровой, которую он любил и переносил свою любовь на ее сына. Огромным напря жением воли и терпения Павлов, сам погруженный в страдания, вернул к жизни любимую женщину, желавшую собственной смерти после потери сына.

Чекисты неоднократно устраивали обыски в квартире Павло ва, конфисковали золотые вещи, включая золотые медали, ко торыми он был награжден за научные достижения, на короткое время задерживали как его самого, так и старшего сына — Вла димира, проживавшего вместе с родителями. Продолжительным политическим арестам подверглись многие друзья Ивана Петро вича. Среди них был его товарищ по клинике С. П. Боткина, бывший директор ИИЭМа и оберпрокурор Священного Синода С. М. Лукьянов, выдающийся отечественный патолог, ученый с мировым именем.

Иван Петрович из патриотических побуждений считал, что войну с Германией нужно продолжать «до победного конца». Естественно, что переговоры в Бресте о мире не находили под держки в его душе. 23 ноября 1917 г. Конференция ВМА едино гласно присоединилась к воззванию Академии наук не поддержи вать Брестский мир. Павлов работал в этих обоих учреждениях, полностью одобрял воззвание и последними словами поносил «постыдный и непрочный сепаратный мир», высказывая опасение, что «воюющие державы раздерут родину на части». Пори цал он также разгром большевиками Учредительного собрания. Его настроением той поры пронизана речь у гроба давнего дру Эволюция политических взглядов И. П. Павлова 655 га — художника Н. Н. Дубовского. В январе 1918 г. Павлов го ворил:

«Дорогой друг!

Я завидую тебе. Ты более не видишь нашими слабыми, зем ными глазами все растущего раздирания и опозорения Родины, и ты закончил твой жизненный путь славным концом, славною смертию. Ты показал, что нет более тяжелого удара по сердцу, чем гибель Родины. Точно в тот момент, когда твоего уха косну лось известие, что волна безумия, бегущая по широкому просто ру Родины, покрыла и твой родной Новочеркасск, твое сердце отказалось биться, отказалось жить! — Да, совершается грозный и неумолимый приговор истории над нашей славянской семьей! Давно погибла старшая сестра — прекрасная Польша! Дошел черед и до младшей сестры — России, казавшейся такой могу чей, такой богатырской, такой несокрушимой! Она гибнет так же в критический период политического созревания, сраженная тем же злым недугом слепоты перед действительностью. Эта гибель зло и верно обеспечена неукротимой и более неодолимой силой корыстных, низких влечений, легкомысленно и недобро совестно разбуженных и лишенных узды, в огромной темной массе русского народа. А Родина тебе дорога! Ты любил ее боль ше всего! Ты жил ее красками и линиями и ты воплотил это еще недавно в твоем чудном творении “Родина”. Этой картине место на твоей простой могильной плите! Она — весь ты — с твоим та лантом и неугасимою любовью к Родине. Что дивного, что кисть навсегда выпала из твоих рук, когда Родина становится не твоею, а чужою. Прощай друг! Может быть до скорого свидания, если за этой доской ждет нас новое будущее и, будем верить, светлое, которое простит нам наши русские слабости, приведшие к гибе ли Родины. Прости!» [7].