Операция «Лесные муравьи» - Халифман Иосиф Аронович. Страница 25

Когда жарко, муравьи размещаются в клубке более рыхло, вентиляция усиливается; в часы похолоданий масса, облегающая сердцевину с пакетами яиц и личинок, сбивается плотнее. Если спугнуть муравьёв дымом, они снимаются с места и уходят, унося в челюстях иногда даже по две-три личинки. Пока в колонне есть такие личинки, она отдыхает лишь днём на привалах, а по ночам продолжает кочевать, и ничто не в силах удержать её на месте.

Т. Шнейрла обнаружил у американских Эцитонов строгий календарь кочевок, ритм чередования походов и отдыхов. У Эцитон хаматум, например, вся колонна с самкой в течение 19–20 суток живет на одном месте, сбившись в клубок, — это её гнездо. Потом колонна снимается с привала и в течение 18–19 суток по ночам движется. Свита из энергичных маленьких рабочих окружает самку, охраняя её на бегу. Вместе с рабочими её охраняют и длинножвалые солдаты-гиганты. В колонне Эцитонов лишь одна плодовитая самка — единственная родительница всей семьи. Она здесь незаменима, и муравьи ревностно её оберегают.

У Понерин, как известно, в случае гибели старой самки любой рабочий может начать откладывать яйца. У других видов муравьи принимаются выводить из личинок вместо погибшей матки новую. У кочевников колонна, потерявшая самку, не выводит себе никаких заменительниц и не принимает самок чужих. В этом случае она отыскивает исправную семью своего вида и вливается в неё.

Получается, что у муравьёв-кочевников с жизнью самки связана жизнь семьи, как живой отдельности.

Основную массу колонны составляют рабочие муравьи. Почти все они несут в жвалах личинок, но только старшего или среднего возраста. Муравьи заботятся о них, берегут, жадно облизывают. А где же пакеты с яйцами, где самые молодые личинки? Почему не видно муравьёв с куколками? Оказывается, их здесь нет. Как же так?

В этом вопросе и спрятан кончик нити, за которую ухватился Т. Шнейрла и которая в конце концов вывела его из лабиринта загадок биологии кочевых муравьёв.

Во время походов в жвалах у рабочих можно видеть только личинок. Пока продолжаются еженощные походы, личинки постепенно созревают для окукливания. Созревают, но не окукливаются. Куколке нужен покой, а какой уж покой в кочевках!

Выросших в походе и готовых окуклиться личинок рабочие муравьи перестают облизывать, так как хитин взрослых личинок уже не выделяет привлекательных для носильщиков соков. А по мере того, как в семье-колонне становится больше созревших и необлизываемых личинок, состояние колонны, её потребности изменяются. И вот после 18–19 привалов семья к утру залегает на отдых, образуя клубок, однако к вечеру муравьи не снимаются с места, как это происходило до сих пор. Рассветает, солнце всходит все выше, множество рабочих муравьёв и солдат покидают лагерь, однако клубок сгрудившихся муравьиных тел не рассыпается. От него отходят, выстраиваясь и отправляясь на промысел, фуражиры.

Охотничий поход возглавляют разведчики, первыми выбегающие утром из гнезда. Они беспорядочно мечутся или собираются в хорошо заметную группу, к которой подтягиваются новые отделившиеся от клуба муравьи, образуя сплошной строй. Все увеличивающееся скопище выделяет цепи большеголовых, с крупными челюстями солдат. Плотным конвоем окаймляют они тело колонны, образованное тесно построившимися рабочими.

И вот муравьи трогаются в путь… На протяжении многих метров почва покрывается медленно плывущей тёмной лентой. Над колонной летят птицы, склевывающие вспугнутых насекомых.

Муравьи бегут сплошной массой. По временам от колонны отделяются большие или меньшие группы со своими разведчиками в авангарде и большеголовыми в конвое по бокам. Отбегая в стороны — вправо или влево — они облепляют и обследуют каждый пенек, каждый клочок земли. Больше всего достаётся при этом разным бескрылым созданиям: тяжелотелым паукам, муравьям оседлых видов, земляным червям, гусеницам, личинкам, куколкам — словом, всем, кто живет под опавшими листьями или в гнилой древесине. Если неподалеку лежит какое-нибудь особенно богатое добычей место — например, большой гниющий ствол, вероятно колонна узнает о нём по запаху, — то сюда отходит сильный отряд. Фуражиры, разгорячившись, обыскивают каждую щелку, извлекают оттуда и разрывают на куски во много раз более крупных личинок и куколок.

Высоко на деревья они обычно не заползают, но низко расположенные птичьи гнезда в покое не оставляют. Некоторые пауки, почуяв неладное, убегают на концы веточек и отсюда спускаются на тонкой паутине, повисая в воздухе. Муравей мог бы легко разорвать паутину и сбросить паука в массу кишащих на земле фуражиров, однако перекусить нить он не догадывается, а спуститься по ней до паука не может, так как она слишком тонка и непрочна. Вот почему паук благополучно отсиживается на паутине, пока не схлынет набег и орды не уйдут дальше. Но и пауки не все успевают спастись, а уж осы…

Драматическое зрелище представляет подвергшееся атаке осиное гнездо: муравьи молниеносно разгрызают его тонкую оболочку, прорываются к сотам, хватают личинок, куколок, только что вылупившихся ос, рвут все в клочья, словно не замечая разоренных и разъяренных хозяев, летающих вокруг. Грабители уносят добычу, разбирая ношу по силам, — те, что поменьше берут маленькие кусочки, сильные волокут более тяжелые. Они догоняют колонну, на ходу подстраиваются к хвосту, вливаются в общее движение, в то время как другие отделяются, отклоняясь от массы, чтобы обследовать новую зону. Через какое-то время они возвращаются, груженные добычей, и отдают её в гнезде-лагере сестрам, остававшимся здесь с самкой и расплодом.

На завтра, на третий и четвёртый день повторяется то же… Фуражиры обшаривают всю округу, а колонна-семья не трогается с места. Выросшие в походе и давно нуждающиеся в покое личинки ещё в первые часы стоянки окуклились и теперь крепко спят, созревая в коконах, которые они здесь свили. Освободившиеся от переноски личинок рабочие с сильными жвалами влились в ряды фуражиров и энергично добывают пропитание. За десять дней стоянки Дорилин — африканцы называют их «королями джунглей», «зиафу» — фуражиры могут снести к лагерю более полутора миллионов насекомых.

Отдыхающая после утомительных маршей самка с фантастической быстротой поправляется, разбухает. И это загадка ещё более мудреная, чем выяснение причин кочевок и продолжительности привалов муравьёв-кочевников.

За счёт чего идёт на привале поправка матки? Пусть вопрос не покажется читателю праздным. Ведь многие исследователи разных видов кочевых муравьёв подчеркивают, что никогда — ни в натуре, ни в лаборатории — им не удавалось видеть, чтобы рабочие муравьи кормили свою матку, не удавалось видеть также, чтобы матка сама принимала пищу. В лабораторных гнёздах не раз наблюдали, как самка подходила к ватке, смоченной водой, и впивалась в нее жвалами. Но и только. А вот чтобы пищу брала, никогда не замечали…

Как же в таком случае живет это насекомое? На привале за первую неделю брюшко самки увеличивается в пять раз… Проходит ещё день-другой, и самка, которая в пору еженощных переходов не сносит ни одного яйца, принимается червить, становясь с каждым часом все более плодовитой. Наконец наступают дни, когда она откладывает по 3–4 яйца в минуту, по 200 яиц в час, по 4–5 тысяч в сутки. Т. Шнейрла, например, на пятый-шестой день после того, как самка начала червить, насчитал в клубке-стоянке свыше 25 тысяч яиц.

Однако из чего же формируются все эти яйца, тысячи яиц, общий вес которых вскоре начинает превосходить вес самого насекомого?

Огромная свита водоворотом кипит вокруг самки, через каждые 15–20 секунд няньки уносят новое яйцо, укладывают его в пакет, облизывают.

Да! Кочевые муравьи не кормят своих самок, но посвятившие себя изучению Дорилин, Эцитонов и прочих кочевых видов натуралисты свидетельствуют: рабочие муравьи на привалах время от времени подбегают к самке, чтобы прикоснуться язычком к перепонке между вторым и третьем кольцами на её брюшке. Для чего? Возможно, эти прикосновения имеют целью не снять с поверхности хитина выделение, подобное тому, которое производится личинками, а, наоборот, нанести питающую слюну (секрет кормовых желез) на тонкую перепонку между тергитами?