Каштановый омут - Джеллис Роберта. Страница 26

– Тебе удается это делать, – заметил Адам, зная, что Джоанна очень просила своего мужа не отправляться в этот поход.

Джеффри покачал головой.

– Я хотел бы принять такую похвалу, но не могу. Я могу только благодарить Бога, что Джоанна достаточно любит меня, чтобы не требовать от меня обещаний, выполнение которых разобьет мне сердце.

– В этом все и дело, – взволнованно произнес Иэн. – Любовь – все для женщины. Она вырвет у себя из груди сердце, пожертвует своим телом, солжет, зальет кровью всю страну, если это послужит ее любви. Если леди Джиллиан любит этого Осберта, ей ничего не стоит сказать, что она ненавидит его, очернить его имя и предать его честь, отдавшись тебе, мне, Джеффри, всей армии, если посчитает, что это поможет ему.

Адам ничего не сказал. Глаза его потемнели, зеленоватые огоньки, обычно мерцавшие в них, погасли.

– Но я не вижу доказательств для подобных допущений, – сказал Джеффри. – Насколько мы наслышаны о старшем де Серей, он был грубым, склонным к предательству мерзавцем. Очень может быть, что и его сын ничем не лучше отца. Таким образом, вполне возможно, что леди Джиллиан говорит правду. Однако женщины – очень странные существа. Я знал некоторых, которые не испытывали ничего, кроме любви, к тем, кто бесстыдно измывался над ними. Я не склонен подозревать в этом и леди Джиллиан. Она так мило вспылила тогда насчет обеда, и глаза ее так разгорелись гневом, что мне хочется верить, ей не слишком нравится плохое обращение.

Сердце Адама при словах Джеффри подпрыгнуло, и он разозлился на себя. Странно, что он перестает владеть своими чувствами. Еще более странно, что эти чувства направлены на женщину, которую он видит впервые, если не считать беглого взгляда на стену всего час назад, и которая к тому же связана брачными узами. Его отец и брат совершенно правы, предостерегая его. Вероятно, они заметили по его лицу, какое впечатление произвела на него Джиллиан. Вероятно, она сама заметила это! Черт с ней! Теперь он предупрежден. Пусть его неуправляемое сердце беснуется как хочет, он не попадется ни в какую западню, которую она может расставить ему.

7

Адам вертел в руке кубок с вином, наблюдая, как играет на темной поверхности свет факела. Олберик уважительно помалкивал, видя задумчивость своего молодого хозяина. Он заметил: что-то изменилось в Адаме с тех пор, как они приехали в Тарринг. Для Адама было довольно обычным делом собирать вокруг себя по вечерам воинов, при отсутствии более знатной компании. Читать он не любил, и, если в замке не оказывалось заезжих менестрелей, ему совершенно нечем было заняться, когда рядом не оказывалось дамы, с которой он мог бы поболтать, поиграть в шахматы, а потом лечь в постель. Адам был достаточно простодушен и не находил удовольствия в уединении только ради того, чтобы казаться своим людям далеким и богоподобным. Они и без того восхищались его могуществом и силой. Если ничто более важное не отвлекало его внимания, Адам веселился с ними, слушая их истории и пересказывая свои.

В Тарринге он следовал своим обычным привычкам, дождавшись, когда леди Джиллиан уйдет в женские покои. Но Олберик заметил, что хозяин его смеялся все реже и все чаще погружался в задумчивое молчание. И еще Олберик с удивлением обнаружил, что с тех пор, как они оказались в Тарринге, Адам ни разу не уложил к себе в постель женщину. Первые несколько ночей такое воздержание не удивляло командира отряда. Адам никогда не принуждал силой женщин в захваченных замках и всегда выжидал, пока сумеет заманить девушку к себе добровольно. Тем более что тогда в замке были еще лорд Иэн и лорд Джеффри. Олберик слышал, что ни один из них никогда не распутничал с женщинами, и полагал, что это могло сдерживать и его господина. Но лорд Иэн и лорд Джеффри уехали уже неделю назад, а Адам по-прежнему спал в одиночестве.

Ход мыслей хозяина и слуги ненамного отличались друг от друга, хотя Адам думал не о своем необычно долгом воздержании. Он размышлял об отъезде Иэна и Джеффри и об одной-единственной женщине. Джиллиан оставалась для него головоломкой. И эту головоломку нужно было срочно разрешить. Поначалу все шло гладко и в ее пользу. Когда Джиллиан вернулась, приготовив для них комнаты, она уже не так нервничала и больше походила на гостеприимную хозяйку, готовую охотно услужить гостям, чем на жертву захватчиков. Она уже начала демонстрировать приятное игривое остроумие, тонкое и немного лукавое. Глаза ее сияли, словно душа освещалась изнутри. Адаму все труднее и труднее было смотреть на кого-либо, кроме Джиллиан, когда она находилась в поле его зрения.

К четвертому дню их пребывания вопрос о том, почему она была так рада их присутствию, все больше беспокоил их. Вскоре после вечерни из Роузлинда прибыл усталый гонец с тревожными новостями. Спустя день после дня святого Мартина Людовик, наконец, начал активные действия. Он осадил Хертфорд. Иэн и Джеффри тут же решили отправиться на север, в Хемел, который располагался всего лишь в двадцати милях от места военных действий. Поскольку это было в обычае французов, считавших, что они пребывают во враждебной стране, район Хертфорда очень скоро будет ограблен, а затем отряды мародеров станут продвигаться все дальше и дальше и, наконец, смогут легко добраться до земель Джеффри.

Когда Джиллиан услышала эту новость и увидела, что ее гости готовятся к отъезду, свет померк в ее глазах, и краска сошла с лица, сделав ее кожу серой. Адам живо припомнил сцену, которая последовала потом. Он сейчас прокручивал ее в своей памяти.

– Вы оставляете меня беззащитной перед любым отрядом, который будет проходить мимо! – вскричала Джиллиан. – Разве это обеспечит мир на ваших землях? Даже если бы я была мужчиной и знала, как защищаться, здесь нет ни одного человека, способного владеть оружием. Как…

– Вам не следует бояться этого, – прервал ее тогда Адам. Он вспомнил также, что был очень разъярен тем, что она свою мольбу обратила к Иэну. – Я вполне способен защитить этот замок без надзора моего отца.

– Вы хотите сказать, что остаетесь здесь, милорд?

С той же живостью, с какой она подскочила к нему в тот момент, Адам вспомнил игру чувств, выражающихся на лице Джиллиан, пока она говорила. Сначала глаза ее загорелись и щеки заалели. Потом она вновь побледнела, и на лице отразился испуг. Сразу же вслед за этим кровь опять прихлынула к ее лицу, и она зарделась так сильно, что стала похожа на темную розу. В этот момент Джиллиан пробормотала что-то насчет того, как она довольна, извинилась и убежала. Адам снова повернул в руке кубок и наклонил его, чтобы свет упал на поверхность.

Снова задумавшись над тем, что могла бы значить подобная реакция Джиллиан, Адам вернулся в воспоминаниях к тому дню, когда они прибыли сюда и обсуждали, правдиво ли ее уверение, что она была выдана замуж насильно и ненавидела своего мужа. Адаму очень не хотелось думать об этом, но все было взаимосвязано. Он вспомнил, как возражал тогда:

– Нам нужно знать только, действительно ли Людовик окажет помощь, которую просит де Серей, или даже приедет сам, если она говорит правду, что новый хозяин уехал именно за этим.

– Куда же еще он мог поехать? – спросил Джеффри.

– К вассалам Невилля, – тут же ответил Иэн.

Джеффри наморщил лоб в смущении от своей недогадливости, и Адам кивнул, хотя чувствовал себя нехорошо. Если Осберт уехал собирать людей Невилля, чтобы защитить или отнять назад Тарринг, Джиллиан могла сказать, что он уехал к Людовику, чтобы усыпить бдительность. Ведь местные вассалы и кастеляны могли отреагировать гораздо раньше, чем Людовик. Предупреждая их о будущей угрозе, она могла заставить их расслабиться сегодня. Преодолевая свое нежелание плохо отзываться о Джиллиан, Адам высказал эти мысли вслух.

– Очень может быть, – согласился Иэн. – Но неужели девчонка способна разобраться в таких вещах?

– Мы не можем судить об этом, не дождавшись результата, – заметил Джеффри. – Если через неделю или две появятся люди Невилля, тогда мы узнаем.