Каштановый омут - Джеллис Роберта. Страница 71

– Как долго и как далеко отсюда они должны будут служить?

– Как долго? Месяц. Если я не смогу за такой срок с более чем полусотней людей захватить Вик, мне придется призвать на сорокадневную службу своих собственных кастелянов, которую они должны мне сослужить в случае войны, но сделаю я это не раньше весны. Погода пока держится, но долго доверять ей нельзя. Как далеко? Двадцать пять миль или чуть меньше.

– И когда они тебе понадобятся? – спросила Элинор.

– Милорд, – вмешалась Джиллиан, – вы не забыли про сэра Филиппа?

– Разумеется, я не забыл о нем, – резко ответил Адам. – Я выезжаю в Лейт-Хилл завтра же.

Джиллиан, услышав сердитый тон, побледнела еще больше, но голос ее остался твердым. Пусть лучше Адам злится на нее, чем подвергает себя опасности. Каждый час, на который она отложит атаку против Вика, будет лишним часом ее безмятежной любви.

– Но, – сказала она, – судя по тому, что рассказывал нам сэр Ричард, сэр Филипп – человек очень тонкий и ранимый. Если он почувствует себя обиженным, он может отказаться присоединиться к вашему походу. И тогда вам придется либо сражаться и с ним тоже, либо смириться с подобным пренебрежением к вашему авторитету и отправиться в Вик с меньшими силами.

– Какого черта ты там толкуешь, Джиллиан?! – рявкнул Адам. – Как сэра Филиппа может обидеть то, что я отправляюсь с остальными твоими людьми…

– Милорд, – прервала его Джиллиан, понимая, что скоро вообще не сможет ничего сказать, если Адам рассвирепеет, – вы родились богатым человеком, и ваш дом – Роузлинд. Поэтому он мало для вас значит, если не считать любви, которую вы здесь находите. Но для меня огромная честь быть гостьей в Роузлинде, как и для моего вассала и кастелянов. Если сэра Филиппа не пригласили разделить такую честь с остальными, разве он не почувствует себя обиженным?

Элинор от изумления широко раскрыла глаза. Она, как и Адам, совершенно не подумала об этом. Джиллиан права. Адам открыл было рот, чтобы что-то зло возразить, но закрыл его, не придумав, что сказать. Сэр Ричард важно покачал головой.

– Леди Джиллиан хорошо сказала, – неторопливо произнес он. – И я еще кое-что добавлю. Из обиды вырастает подозрительность. Сэр Филипп скоро начнет размышлять, а что это мы делали тут, в Роузлинде, и не задумали ли мы какую-нибудь интригу против него. Он неплохой человек, но…

– Понимаю, – отрезал Адам. – Жаль, что я не понял этого раньше. Джиллиан, какого черта ты не сказала об этом утром?

– Простите, милорд, – ответила Джиллиан, опуская глаза. – У нас было так мало времени, и вы, мне казалось… рассердились, когда я… подумала, что у вас есть еще какая-то цель, почему вы так поспешно уезжаете.

«Умна, умна», – думала Элинор. Адам был совершенно прав – Джиллиан умна, как ведьма. Она указала на проблему, которую проглядели все остальные, не только не возвещая на всю округу о том, какая она умница, но даже приняв на себя вину за нетерпеливость и невнимательность Адама без какого-либо намека на недовольство. Элинор чувствовала, что последует дальше, но прикусила язык. Пусть Джиллиан справляется сама, если сможет.

– Что ж, теперь нужно думать о том, – раздраженно заметил Адам, – как исправить упущенное.

– Как далеко отсюда Лейт-Хилл? – спросила Джиллиан.

– Точно не знаю. Миль тридцать, может, сорок. А что?

– Тогда это не слишком далеко. Гонец мог бы добраться за день, чтобы пригласить сэра Филиппа сюда. Насчет того, почему мы из Олресфорда направились прямо в Роузлинд, можете сослаться на меня. Можете сказать, что я поначалу собиралась заехать за ним, но меня слишком потрясло происшествие в аббатстве святого Леонарда, чтобы продолжать поездку.

– Это действительно хороший ответ, леди Джиллиан, – с энтузиазмом согласился сэр Ричард. Сэр Филипп разбирался в женщинах такого склада не лучше, чем сам сэр Ричард до знакомства с Джиллиан. Он, безусловно, скорее поверит в то, что она занемогла после похищения, чем в то, что она зарезала одного из похитителей, сбежала, а на следующий день спокойно рассуждала, как привлечь его к себе на службу. – Более того, – продолжал сэр Ричард, – если вы, милорд и миледи, доверите мне, я сам отправлюсь туда в качестве вашего посланника. Это не даст сэру Филиппу повода думать, что речь идет о какой-то ловушке.

– Я начинаю сомневаться, стоит ли сэр Филипп всех этих проблем, – сухо проговорил Адам.

– Вассала не так легко согнать с земли, как кастеляна, – твердо заметил сэр Ричард. – Кроме того, он не только хороший человек, но прекрасно разбирается также, где может оказаться полезен и куда эти действия направить. Ко всему прочему, он не любит сэра Мэттью. Думаю, будет нетрудно убедить его выделить сотню людей, если вы возьмете на себя часть расходов.

– Это было бы дешевле, чем нанимать людей в Роузлинде, – высказалась Элинор.

Адам вздохнул.

– Да, знаю. Я не подумал об этом. Этот человек должен получить свой шанс наравне с другими. Если вы согласны поехать, сэр Ричард, я был бы только признателен. Это даже сбережет нам время.

– А вы не думаете, что вам следовало бы отправить приглашение и сэру Мэттью? – осторожно спросила Джиллиан. Мужчины повернулись к ней. – Милорд, вы только что сказали, что каждый человек должен получить свой шанс. Вы не думаете, что сэру Мэттью тоже следует официально сообщить о моем унаследовании прав на Тарринг – хотя он, конечно, уже слышал об этом, а также передать те новости, что мы получили о лорде Арунделе и о том, как принц Людовик обращается со своими союзниками-англичанами?

– Но это же предупредит его, что мы собираемся напасть на него, – отрывисто произнес сэр Ричард.

– Я не имела в виду этого! – испуганно воскликнула Джиллиан. – Я только подумала, что он сможет сообразить, куда ветер дует, и тогда, возможно, вообще не придется воевать с ним.

В мозгу Элинор замерцала догадка. Из того, что рассказал ей Адам, она поняла: если Джиллиан говорила правду, что она ненавидела и боялась всех мужчин, с которыми была близко связана, когда оказалась под покровительством Саэра де Серей, то, естественно, ее не волновала их жизнь или смерть, но отец ее погиб в бою, как и Саэр, и если у Джиллиан битва ассоциировались со смертью, вполне возможно, что она просто пыталась удержать Адама от сражений, а вовсе не беспокоилась об интересах Людовика. Элинор и так не слишком верила в преданность Джиллиан каким-либо политическим интересам, которые мало влияли на ее жизнь. Ей стало немножко жаль Адама, который, несмотря на раздражение из-за своей близорукости, искренне восхищался умными советами Джиллиан. Сейчас ему снова было неловко.

Но Элинор вовсе не собиралась развеять смущение сына, даже если была бы уверена в правильности своей догадки. Она тоже ненавидела войну и боялась ее. Ей слишком часто приходилось ждать новостей от своих любимых. Бывало, она не смела глянуть в свои собственные глаза в полированном серебряном овале, служившем ей зеркалом, потому что могла увидеть там только ужас. Сердцем она понимала страх Джиллиан. И все-таки, если женщина не способна перебороть свой страх, преодолеть его, спрятать поглубже за улыбкой, опущенным взглядом, она не подходящая жена для Адама.

Уловка, предотвращающая войну, помогающая уладить все проблемы мирными средствами, – дело хорошее. Если бы женщины не прибегали к таким уловкам, давно бы вообще не осталось мужчин, которые очень быстро перебили бы друг друга – одни ради забавы, другие от жадности. Однако если мужчина отправляется на войну в душевном смятении – это лишь страшное оружие, вложенное любимой женщиной в руку его врагов. Джиллиан могла просто не понимать этого. Если дело только в этом, Элинор легко сможет раскрыть ей глаза. А там, подумала Элинор, будет видно. Если возражения Джиллиан продиктованы лишь любовью к Адаму и страхом за него и если она заботится об Адаме больше, чем о себе, эти возражения сразу же прекратятся. Если же Джиллиан не способна поставить благополучие Адама выше своего, она будет продолжать свои попытки заставить его отказаться от покорения сэра Мэттью.