Мир Книги джунглей - Линдблад Ян. Страница 19

Ноу кинолент есть и еще одно важное качество. Чисто документальное. В моих глазах тщательно снятый фильм равен фундаментальному исследованию. Мало кто из современных зоологов в состоянии документировать 16-миллиметровым цветным звуковым фильмом свои исследования жизненного цикла того или иного вида фауны или экологии определенного региона. Фильм же такого рода — документ, который может досконально изучать как исследователь, так и будущие поколения. Никакие словесные описания, неизбежно отражающие точку зрения самого исследователя, не способны дать такую предметную картину происходившего, как фильм. В наши дни исследователю после выдержанного в старом, испытанном стиле доклада представляется возможность для иллюстрации своих положений и выводов показать разве что несколько эпизодов на 8-миллиметровой неозвученной пленке. На большее нет ни времени, ни денег. Я благодарен судьбе за возможность использовать профессиональные ресурсы для показа жизненного цикла таких видов фауны, на какие обычно ни одна коммерческая телекомпания не выделяет средств. И покуда такая возможность есть, я буду и впредь следовать по этому пути, пусть даже он вымощен множеством камней преткновения как в личном, так и в чисто экономическом смысле. И пусть, как уже говорилось, ни одна страховая компания не желает страховать жизнь Тарзана…

Кстати, о Тарзане: сейчас на опушке то и дело громко шуршат листья и мне видны качающиеся ветки. Это серебристо-серые лангуры направляются к водопою. Они тоже соблюдают предельную осторожность. Вижу, как дружно они поворачивают голову в одну и ту же сторону. Тигра нет, иначе весь лес огласили бы хриплые предупредительные крики обезьян, но похоже, что именно в той стороне они видели его несколько дней назад.

Крупный самец-предводитель первым спускается к пруду, долго озирается по сторонам, затем наклоняется и пьет. Дав ему утолить жажду, подходят остальные. Предводитель встречает их сердитым пощелкиванием зубами, но милостиво дозволяет пить его воду. Обезьяны напоминают людей — или наоборот?

Некоторых самок сопровождают малыши, очень похожие на человеческих — большие головы, тоненькие конечности. Движения отрывистые и плохо координированные, словно у механических игрушек. Внезапные прыжки вокруг мамаши, в которой для них сосредоточена вся жизнь. Та без восторга смотрит на возню детеныша и решительно берет его на руки, когда ей надоедает это зрелище. И охотно уступает отпрыска другой самке, которая подходит, чтобы осторожно взять его себе. У лангуров бывает трудно определить, кто же на самом деле мамаша, инстинкт заботы о потомстве одинаково силен у всех, и ответственность за детеныша делят несколько самок. В этом тоже есть что-то человеческое…

Детеныши постарше затеяли игру, разительно похожую на нашу «хозяин горы». Один взбирается на травянистый бугор возле пруда, другой его сталкивает. Третий сгоняет второго, и вот уже покатились кубарем по траве. Два, три, иногда четыре малыша носятся вверх-вниз по склону бугра. Веселью нет предела! Похоже, что все забыли про тигра. О моем присутствии на махане никто не подозревает. Доходит до того, что один взрослый лангур в каких-нибудь трех-четырех метрах от меня быстро и ловко ворошит листву, отбирая самые зеленые листья для своей непрерывной трапезы.

Вот еще и замбар приближается к пруду. Ступает бесшумно, весь напряжение, весь внимание, то и дело отскакивает назад, прежде чем отваживается утолить жажду.

Появился стройный мунтжак на тоненьких ножках-палочках. Можно подумать, что у него психическое расстройство; более нервного существа не сыщется во всем лесу. А подойдя к пруду, он, на удивление мне, преспокойно прыгает в воду и принимает ванну. Однако стоит захрустеть гальке под ногами идущих к водопою аксисов, как мунтжак в панике выскакивает на берег и исчезает в зарослях.

Тигр… Все копытные, составляющие его добычу, постоянно готовы к тому, что он может подстерегать их у водопоя. Правда, я тигра так и не дождался — на сей раз. Но несколько суток сосредоточенного наблюдения даровали мне, как и прежде в подобных случаях, ощущение предельной близости, я бы даже сказал, слияния с окружением, насколько это вообще доступно человеку. Постоянно вслушиваться, стремиться видеть все вокруг, ловить запахи, толковать сочетания признаков и присущие различным видам сигналы, красноречивые для всякого, кто способен их распознать, — все это входит составной частью в дневное и ночное бытие самих животных. Мы сегодня чересчур далеки от этого мира? и если бы всем нам когда-нибудь удалось возродить былую близость, наверно, наши старания защитить и сохранить эти сложные единства стали бы несравненно эффективнее. Когда тебя объемлет поток жизни и непрерывных жизненных процессов, ты чувствуешь себя таким маленьким и смиренным, каким и следует быть человеку перед лицом изумительной радиации солнечной энергии, которая за миллиарды лет воплотилась в различных организмах — животных, людях, растениях. Право же, с космической точки зрения нет ничего трагикомичнее властного и надменного эгоцентрического шествия человека навстречу собственной гибели… 40 тысяч лет его существования на планете — всего лишь роковая секунда в истории Земли и коротенький звук в просторах Вселенной.

А все-таки удивительно, как это тигры в этом году ухитрялись не попадаться мне на глаза в тех самых местах, где позднее я видел их столько раз. Не иначе, год выдался неурожайный. Ни у одной из многочисленных тигриц Канхи не было маленьких тигрят, а будь они — наверно, мои дела пошли бы лучше.

В конце мая нам пришлось уезжать. Еще в январе у меня открылась старая язва на подошве. Я-то думал, что она давным-давно зажила, но сказалось заражение «госпитальной болезнью» — резистентными стафилококками, да и частые прыжки со слоновьей спины на землю в Казиранге и Канхе тоже не способствовали излечению. При температуре воздуха 40–45 в далеко не антисептических условиях старая язва начала мне сильно досаждать, а тут к ней добавились еще две — по одной на каждой ступне. Я попросту не мог ходить. Мы отправились через Шри-Ланку в Швецию, где я два месяца сражался с «госпитальной болезнью», пока язвы вдруг не зажили. (В виде эксперимента я затолкал в глубокую семимесячную рану куски сырой папайи, и за какую-нибудь неделю она затянулась.)

Возвращение в Швецию означало конец одного рабочего этапа. Огромное количество пленки требовало просмотра и редактирования, и я смог отобрать немало пригодных для дела кадров, в частности превосходный материал по носорогам. Что же до тигра, то получилось, что не я перехитрил его, а он меня. Естественно, это меня порядком раздражало. Ничего, говорил я себе, впереди еще не один раунд…

Леопарды Шри-Ланки

Тигр — великолепный зверь, невероятно сильный и грозный. Самый крупный представитель кошачьих. И все-таки среди диких кошек больше всего меня восхищает леопард. Ловкий, сметливый, настойчивый, он наделен такими сильными мышцами и сложен так пропорционально, что легко взбегает вверх по древесному стволу. Или в два прыжка соскакивает вниз с высоты пятнадцати метров — я видел это своими глазами.

Леопард весит до 70 кг, но средний вес самца около 50 кг; самка поменьше, килограммов 40–50. Тем не менее, а может быть, именно поэтому леопард, как установлено наблюдениями, способен взобраться на дерево, держа в зубах взрослого аксиса, весящего около 70 кг…

У леопарда на редкость острое зрение, в чем я убеждался много раз. Прекрасно развит и слух; как и у тигра, эти два чувства играют решающую роль на охоте. Обоняние, по-видимому, на том же уровне, что и у тигра, — не очень острое, но и не слабое. Подобно тигру, леопард метит свою территорию «пахучими объявлениями», орошая мочой кусты и деревья. К этой привычке я еще вернусь.

Я назвал бы леопарда всесторонне развитым представителем кошачьих, замечательно приспособленным к самой различной среде. Он одинаково успешно охотится темной ночью и при свете жаркого солнца. Обитает в густых джунглях и на просторах сухой кустарниковой саванны. Справляется со взрослым замбаром, но не гнушается и мелкими животными вроде птиц, грызунов и рептилий. Скоростью леопард немногим уступает молнии; его надо видеть, чтобы вполне оценить. К тому же это чрезвычайно сообразительный зверь: о какой бы добыче ни шла речь, он подберет к ней ключи.