Холм демонов - Абаринова-Кожухова Елизавета. Страница 36

— Да, но не в ущерб ли основной идее поэмы? — вновь осторожно возразил доктор. — И не потому ли в более поздних иллюстрациях он отказался от изображения сиюминутных подробностей и сосредоточился на главном?..

— И напрасно, — покачала головой баронесса. — По-моему, одно другому не помеха. И если поэт в своей общемировой поэме все-таки нашел место и для чисто земных реалий, значит, на то были какие-то причины! — И Хелен фон Ачкасофф принялась за обед. Правда, уже порядком поостывший.

— Общемировое значение — это, конечно, хорошо, — отметил бизнесмен Ерофеев, который как раз только что расправился с обедом, — но есть вещи и поважнее. Вот скажите, доктор, что бы вы сделали, если бы эти врубелевские картины каким-то образом оказались у вас?

— Конечно, отдал бы в музей, — не задумываясь ответил Серапионыч. — А уж если бы при входе в зал приколотили табличку «Подарено музею доктором таким-то»…

— Но главное — люди могли бы наслаждаться высоким искусством, — добавил Дубов.

— Люди! — фыркнул Ерофеев. — Да давайте выйдем на улицу и спросим у людей, известно ли им вообще, кто такой Врубель!

— Ну, знаете!.. — возмутилась баронесса.

— Знаю-знаю, — перебил Ерофеев, — народ надо воспитывать на высоких образцах и все такое прочее. Да народу, дорогие мои, совсем другое нужно — модно одеться, сытно пожрать, да допьяна напиться. И лишь тогда ему можно предлагать — нет, не Лермонтова со Врубелем, а «Богатые тоже плачут» с Тополем и Незнанским. И это еще в лучшем случае. И, может быть, только после Незнанского один из ста захочет почитать что-то более серьезное — хоть того же «Демона». А прочитав «Демона», встать с дивана, сходить в музей и посмотреть картины Врубеля. Я, конечно, утрирую, но, поверьте мне, самую малость!

— Ну хорошо, — искоса глянул на бизнесмена доктор, — а как бы вы сами, дорогой Георгий Иваныч, распорядились, ежели бы картины попали к вам?

— Очень просто, — не задумываясь ответил Ерофеев, — продал бы где-нибудь на «Сотби» — у них там, на Западе, богатых чудиков хватает, а деньги бы вложил в развитие промышленности и сельского хозяйства…

— Вы еще скажите — в ваш любимый туристический бизнес, — подпустила баронесса.

— Напрасно иронизируете, — с азартом подхватил Ерофеев. — Мы имеем все предпосылки сделаться страной развитого туризма, нужно только не полениться и поднять с земли то, что там лежит. Построить отели, привести в порядок исторические и архитектурные объекты, отремонтировать дороги, привлечь инвестиции… Что вы там говорили, доктор, о чудовище на водохранилище? Да шотландцы давно уже превратили свою Несси в настоящий бизнес, источник доходов, а мы чем хуже?

— Ну, вас послушать, так все художественные ценности надо продать, а выручку пустить в оборот, — не выдержал и Дубов.

— Ну почему же, — чуть поостыл господин Ерофеев, — в оборот можно пустить и сами художественные ценности. Картины Врубеля в Старгородском музее, наверное, лет сто висели, и никто об этом и не знал, кроме разве что знатоков и ценителей. А они там запросто могли воспользоваться этим обстоятельством и превратить Старгород в мировой центр врубелеведения. Или берите выше — в настоящую Мекку изящных искусств!

— Ага, а потом устроить междупланетный шахматный конгресс «По Демонским местам», — ухмыльнулся Серапионыч.

— А что, неплохая идея, — подхватил Ерофеев. — Но только поздно — картины-то тю-тю!

— В том-то и дело, — печально развел руками Василий.

Частный детектив возвращался из ресторана в свою сыскную контору, бережно неся альбом и размышляя об услышанном от баронессы Хелен фон Ачкасофф. При этом он бормотал себе под нос:

— Стоит ли браться за поиски? Баронесса зашла в полный тупик, иначе черта с два она бы стала меня посвящать в это дело. Но, с другой стороны, она вела как бы историческое расследование, а мои методы несколько иные… Конечно, если грузовик сгорел при бомбежке, то ничего не осталось и искать нет смысла. Но если ближе к истине Ерофеев? То есть не обязательно ценности похитил директор Козицкий — их мог присвоить кто угодно и даже через труп директора. В таком случае я уже не просто могу, но и обязан что-то делать.

Надо будет съездить в Старгород… Но перед этим постараюсь все же что-то разведать и в Кислоярске.

В конторе Василия ждал приятный сюрприз — он расположился в свободной позе прямо за рабочим столом Дубова и имел облик московской журналистки Надежды Чаликовой, с которой Великого Сыщика связывала не только взаимоглубокая симпатия, но и совместное участие во многих приключениях. Сразу по прибытии из Царь-Города Надя отъехала в Москву, и столь неожиданное ее возвращение не только обрадовало, но и несколько удивило Василия.

— Вообще-то я не совсем к вам, Васенька, — сообщила Надежда после первых бурных приветствий. — У меня редакционная командировка в Придурильскую республику, однако я решила на пару деньков заглянуть к вам. Вот прямо в город на Кислоярке, потом в город на Дурилке, а потом в город на Неве. И еще могу открыть вам небольшой секрет — поскольку я так и так провожу в здешних краях больше времени, чем у себя дома, то редактор собирается назначить меня спецкором по вашему региону.

— Очень хорошо! — обрадовался Дубов. — А то, что вы едете в Старгород — это просто чудесное совпадение. Похоже, что и мой путь лежит туда же, так что поедем вместе. Кстати, Наденька, а что вы собираетесь делать в Петербурге?

— Вот когда приеду, тогда и расскажу, — улыбнулась Чаликова. — А сейчас лучше угостите меня кофейком. И если вы в него капнете немножечко коньячку, то я не буду возражать.

— А вы, Наденька, идете по скользкому пути нашего Серапионыча, — засмеялся Василий.

— Да, дело сложное, почти безнадежное, — сказала Надя, когда Василий пересказал ей все, что узнал от баронессы Хелен фон Ачкасофф. — Но попытаться все же надо. Тем более что речь идет о народном достоянии. Я имею в виду отнюдь не только Мордавскую или Придурильскую республики — ведь творчество Врубеля, согласитесь, имеет мировое значение.

— И что же вы предлагаете? — спросил Василий. Надя на минутку призадумалась:

— Искать людей, которые что-то знают, видели или слышали, и из их показаний делать логические выводы — ну, это уже по вашей части. Баронесса, как истинный историк, вела поиски по архивам и библиотекам, но это явно не тот случай. Начинать нужно с другого конца. Знаете, Вася, я ведь была в Придурильской республике в самый разгар военных действий… Да-да-да, я своими глазами видела, как омоновцы на северном выезде из столицы сожгли какой-то грузовик. Но был ли он тот самый — сомневаюсь. Ведь подобное происходило чуть ли не каждый день и на каждом шагу. Мы непременно должны поехать в Старгород вместе — у меня там немало знакомых, вплоть до мэра города…

— Майор Селезень! — вдруг воскликнул Дубов. Надя чуть вздрогнула:

— Ах, Вася, вы меня так напугали! Что майор Селезень?

— Он же был там во время всей этой заварушки. Вот кто нам поможет!

Надя скептически повела плечиками:

— Нет-нет, Александр Иваныч появился там, как я понимаю, уже много позже, во главе международного миротворческого контингента. Но вы правы — поговорить с ним следовало бы в любом случае.

А Дубов уже листал записную книжку, отыскивая букву «С».

— Селезень у аппарата, — после нескольких длинных гудков раздался в трубке характерный бас бравого майора. — Ба, да это вы, Василий Николаевич! Всегда рад слышать.

— Александр Иваныч, у меня к вам одно дельце, не могли бы мы с вами встретиться лично? — предложил детектив. — К тому же не совсем безызвестная вам госпожа Чаликова жаждет снять с вас интервью.

— Ха-ха-ха! — От раскатистого майорского хохота едва не лопнула телефонная мембрана. — Голову с меня уже снимали, и, как слышите, все еще жив и трепыхаюсь. Так что операция по снятию интервью… Да-да, пардон, вы человек занятой, не буду вам пудрить мозги. Только вот еще один нюанс о дамах: я тут на днях видел эту бешеную кошку Анну Сергевну. Или мне так, по крайней мере, показалось.