Нежный плен - Джеллис Роберта. Страница 40

— Вот что ты предлагаешь мне в качестве утешения? — спросила она. — Хочешь облегчить мои душевные страдания обещанием войны?

Зачем он снова затронул эту тему? Джеффри злился на себя за то, что забыл, как рассердили Джоанну его рассуждения о будущей войне с Францией. Он никак не уяснит, что женщины ненавидят все, что любят мужчины, за исключением одной вещи, конечно…

— Знаете ли, Эла, дело еще не скоро дойдет до драки, а возможно, и вообще не дойдет. Я только хотел сказать, что верховное командование армией и ее переправа через пролив поглотят Джона настолько, что у него не останется времени на мелкие козни.

Гнев и страх на лице леди Элы, хотя и медленно, сменило удовлетворение. Она вздохнула, но не смогла удержаться от улыбки.

— Ты не это хотел сказать. Ты весь в отца! Не важно, насколько ты походишь на него внешне. Твой внутренний мир — это зеркало его души. Несмотря на все годы моих рыданий, молитв и страха, он каждый раз, приходя ко мне, с улыбкой сообщает о сражениях. — Лицо Элы стало серьезным, его омрачило выражение боли. — Вам обоим нравится лишь убивать, увечить и разрушать!

— Мне это совсем не нравится, — запротестовал Джеффри. — Только безумный может наслаждаться убийством другого человека. И, конечно, мой отец не безумец, а если у него и есть недостаток, то лишь мягкосердечие. Мне нравятся стычки, Эла, когда меня рубят мечом и я должен уйти от удара, нанести ответный, чтобы вернуться домой живым. — Джеффри пожал плечами. — Я не думаю о крови и боли моего врага в такой же степени, как и о своей.

— Об этом думают жены, но слишком поздно, — холодно обронила леди Эла, хотя и улыбнулась.

Продолжать разговор уже не имело смысла. Они не могут ни в чем убедить друг друга. Возможно, леди Эла руководствовалась женской логикой: мальчиков слишком рано забирают у их матерей, а Джеффри не познал и нескольких лет счастья, поскольку его мать умерла при родах. Тогда у него остались только дед да Вильям, а впоследствии он воспитывался при Иэне, который был заядлым драчуном. Однако Джеффри нельзя отказать в добросердечии. Леди Эла подумала о том, как ласково он гладил ее плечо своими жесткими руками, с какой нежностью наклонялся к ней. Она снова вздохнула. Мужчины остаются мужчинами. Несомненно, одна из целей, которые преследовал Бог, создавая женщин, — удерживать с их помощью мужчин от безрассудных убийств потехи ради.

— Что ты намерен делать теперь, любовь моя? — спросила леди Эла своим обычным голосом. — Ты предстанешь перед королем?

Джеффри вернулся к креслу.

— Меня отослали от двора и не приглашали сюда. Я не приехал бы по собственному желанию, а пошел на это, ибо не мог понять, зачем вызвали Джоанну. — Он скривил рот, словно от горькой еды. — Если вы правы относительно этих причин, то я должен показаться. Если даже Джон думает, что сможет запугать Джоанну и заставить ее молчать, он должен знать: ему не заставить молчать меня!

— Уж он-то не знает?! — с горечью воскликнула Эла.

Именно это еще больше может разъединить ее мужа и его брата. Если Джон будет открыто нападать на Джеффри, граф Солсбери встанет на сторону сына. Но цена этому будет слишком велика.

Леди Эла рассеянно слушала рассуждения Джеффри о том, что он дождется прибытия Джоанны и будет сопровождать ее во дворец, когда она предстанет перед королем. Поскольку такое решение казалось не хуже любого другого, леди Эла вернулась к разговору о сплетнях, которые Джеффри должен был знать, чтобы уберечься от ложного шага.

Граф Солсбери вернулся ближе к вечеру. Он обедал с королем и был рад услышать, что Эла, сославшись на плохое самочувствие, отказалась участвовать в танцах, попойке и всем том распутстве, которое считалось ежедневным послеобеденным развлечением двора. Как и предсказывала Эла, он был удивлен и не слишком обрадован, увидев своего сына. Но когда граф узнал о приглашении Джоанны, то пришел в крайнее изумление. Граф Солсбери уставился на Джеффри, затем на Элу, но они молчали. В сущности, говорить было нечего. Леди Эла не видела необходимости повторять мужу все те мерзости, о которых только что рассказывала Джеффри. Граф Солсбери и сам все прекрасно понимал с полуслова. Похоже, другого объяснения этому приглашению нет… Граф опустил глаза.

Кто поверит, что его шестнадцатилетняя невестка настолько коварна и продажна, что под видом королевского приглашения хочет просто побыть со своим любовником? Чушь! В таком случае она, естественно, не просила бы Джеффри поспешно прибыть в Лондон. Граф хорошо знал своего брата и Джоанну тоже. Он снова наполнил кубок, который только что осушил, и поднес бутыль к кубку Джеффри. Тот покачал головой: в его чаше еще оставалось невыпитое вино. Желая избежать темы, явно причинявшей графу боль, он, к плохо скрываемому неудовольствию отца, вернулся к вопросу о своем прибытии и спросил, злится ли на него еще Джон. Лицо графа Солсбери слегка просветлело.

— Нет, конечно же, нет. Он и не злился на тебя. Вся беда в том, Джеффри, что ты вел себя как настоящий муж. чина, а Джон просто забыл, как ты молод и… и не всегда способен отличить голос сердца от голоса разума. — Граф сделал предупредительный жест рукой: — Нет, только не затевай этот спор снова! Слишком поздно. Большинство укреплений уже возведено и укомплектовано людьми, и ничего дурного из-за этого не произошло.

— В высокогорьях еще не растаяли снега, — сердито заметил Джеффри. Затевать спор явно бесполезно: чему быть, того не миновать. — Но, если король не сердится на меня, почему меня не вызвали? Ведь заместитель Иэна обязан оказать честь принцу Александру. Когда-нибудь Иэн и он станут близкими соседями, и весьма скоро, если верить тому, что я слышал о здоровье короля Вильяма.

К удивлению Джеффри, граф Солсбери лишь устремил взгляд куда-то, поверх его головы, и снова посмотрел на кубок с вином. Леди Эла громко рассмеялась:

— Твой отец не хочет, чтобы ты знал о всех этих небылицах про Джоанну! Он верит, что она не виновата, но не может полагаться на тебя, зная твою вспыльчивость. И я вполне согласна с ним в этом.

— Каких же действий вы от меня ждете? — раздраженно спросил Джеффри. — Мне что, только улыбаться и благодарить человека, который называет мою жену шлюхой?!

— Ни один мужчина и словом не обмолвится об этом в твоем присутствии… и тебе это известно, — пробормотал граф Солсбери, покраснев. — Ты думаешь, я бы потерпел подобные разговоры? Это все женщины…

— Это королева! — воскликнул Джеффри.

— Я не хочу, чтобы ты ходил и вызывал на поединки мужей, сыновей и братьев этих женщин только ради того, чтобы подрезать их язычки, раз они не могут контролировать себя, — сказал граф, проигнорировав пылкое замечание сына.

— Что же мне в таком случае делать?! — в отчаянии спросил Джеффри.

Леди Эла снова рассмеялась:

— Ничего. Твой отец абсолютно прав. Мужчины будут молчать и даже взглядом не намекнут тебе на это. Что же касается женщин… Я предоставила бы их самой Джоанне!

Джеффри промолчал, но его ноздри раздулись от ярости, а подвижные губы застыли в свирепой усмешке.

Смирившись с положением вещей, граф лишь поднял и тут же опустил руки. Если ваш сын — малодушный олух, это вряд ли радует вас. Если же он обладает твердостью духа, то, естественно, не смирится с оскорблением. Нужно смело встречать превратности судьбы. Однако следует внести дополнительную ясность.

— Король не возражал против твоего приглашения, — сказал граф Солсбери. — Я знал, что у тебя возникнут именно такие порывы, и вычеркнул твое имя из списка приглашенных. Королю же сказал, я не хочу, чтобы ты принимал участие в турнире по случаю посвящения принца Александра в рыцари.

— Что?! — изумился Джеффри. — Вы хотите сказать, что я не в состоянии постоять за себя на придворном турнире?

— Не говори глупостей, — проворчал граф, вытирая рукавом лицо. — Ты отлично зарекомендовал себя как в военных сражениях, так и на турнирах. Кроме того, тебя все равно не одолеть. За любого труса я бы похлопотал.