Трактат о любви & Зазнавшееся млекопитающее - Протопопов Анатолий Ильич. Страница 41

Какое отношение плейотропия имеет к альтруизму? Такое же, какое имеет альтруизм к ранговому потенциалу. Хотя теоретически можно представить себе высокорангового альтруиста, однако практически это сочетание наблюдается крайне редко; а если и наблюдается, то нередко оказывается, что эта высокоранговая особь имеет умеренный ранговый потенциал, в силу сложившившихся обстоятельств занявшая весьма высокий ранг (который таким образом оказывается нескольно неадекватен ранговому потенциалу). Надо полагать, что низкий РП и альтруизм – близнецы-братья, плейотропически между собой связанные; явно связан с ранговым потенциалом и предпочитаемый характер деятельности – импульсная (резко напрягшись победить что-либо или кого-либо, но затем долго предаваться безделью) связана с высоким РП, монотонная (целый день пахать землю) – с низким. Отнюдь не исключено, что с низким РП тем же образом связан характер мыслительных процессов, и другие качества, очень полезные для процветания вида, хотя может быть и невыгодные конкретному носителю сих оных.

Опять же нельзя не обойти вопрос о том, откуда альтуризм взялся изначально. Поскольку и морфологические, и поведенческие признаки крайне неохотно возникают «на пустом месте», почти всегда являясь модификацией или гипертрофией чего-то уже существующего, то и альтруистические поведенческие программы явно возникли на базе какого-то другого инстинкта, более универсального и древнего. Полагаю очевидным, что таким инстинктом мог быть лишь инстинкт этологической изоляции видов, предполагающий негативное отношение к чужим, и же позитивное (при прочих равных условиях) – к своим. Иными словами, первоначальный альтруизм, в полном соответствии с социобиологической концепцией родственного отбора, действительно был направлен лишь на близких родственников, и по этой причине был не столько альтруизмом, сколько вариацией на темы родительских инстинктов, от которых инстинкт этологической изоляции видов видимо и произошёл. Однако рано или поздно эволюция не могла не придти к расширению границ применимости альтруистических проявлений, вплоть до всего живого на Земле. Тем более – сейчас, в эпоху массовых коммуникаций, когда Человечество стало фактически одной большой семьёй, перед которой стоят общие проблемы и задачи. Приходится лишь сожалеть, что эта общность всего человечества осознаётся далеко не всеми, с первобытной хищностью отстаивающими свои узкогрупповые интересы. 

Короче говоря:

Альтруизм присущ далеко не только человеку, ибо имеет глубокие биологические корни; альтруистическое поведение можно уподобить симбиотическому сосуществованию, вовсе не обязательно предполагающему генетическое родство, хотя и тяготеющее к самопожертвованию в пользу носителей общих генов.

Абсолютно бескорыстного альтруизма не существует.

Альтруистические поведенческие акты, будучи в принципе невыгодными лично альтруисту, весьма полезны всей группе. И напротив, чрезмерно низкий внутригрупповой альтруизм приводит к выбраковке таких групп в рамках группового отбора. Таким образом, групповой отбор действует не «за» альтруистов, но «против» эгоистов, что не одно и то же.

Отношения альтруистов/эгоистов можно уподобить отношениям хозяев/паразитов и обратить при этом внимание на то, что паразитов не может быть больше, чем возможностей хозяев по их жизнеобеспечению.

Альтруизм коррелирует с низким ранговым потенциалом, что поддерживает в популяциях некое минимальное количество низкоранговых особей, несмотря на наличие сильных предпосылок к вымыванию низкоранговых качеств из генофонда.

Одной из причин неприятия массовым сознанием многих описываемых здесь закономерностей является явление так называемой наблюдательной селекции, заключающейся с том, что наблюдатель склонен за наиболее распространённые принимать события или явления хорошо заметные и яркие. К примеру, астрономы прошлого века очень долго полагали гигантские звёзды колоссальной светимости веско преобладающими во вселенной, пока не догадались сосчитать все звёзды, попавшие в некий фиксированный объём пространства. И тут-то они поняли, что ярчайшие свехгиганты, будучи хорошо видимы с колоссальных расстояний, просто создают иллюзию своего обилия.

Где и как описанное явление может иметь место при наблюдении межполовых отношений? Ну например женщины уверены, что мужчине гораздо легче найти себе женщину, чем женщине мужчину, хотя исследования социологов доказывают обратное; большинство женщин убеждены, что мужчина выбирает женщину, хотя почти всегда бывает наоборот. Чтобы уяснить механизм возникновения таких иллюзий применительно к межполовым отношениям, представим себе такую, утрированную для наглядности картину:

В некоем поселке имеются 100 мужчин, и столько же женщин. Из этой сотни мужчин пять – прожжённые ловеласы, меняющие женщин в среднем ежемесячно, остальные сидят себе по домам и почти не высовываются. Спустя не слишком продолжительное время все ловеласы отметятся у всех женщин поселка, а остальные – не более, чем у одной. В результате, женщины при встречах будут рассказывать друг другу примерно следующее: у меня было 6 мужиков, из них 5 – ну такие бяки…

Естественно, они сделают ошибочный вывод от том, что 5/6 всех мужчин – гады, обманщики, пройдохи и прочее и прочее.

Вышеописанная наблюдательная селекция является объективной, т.е. на неё попался бы и беспристрастный робот. Кроме такой, существует ещё субъективная, являющаяся следствием особенностей человеческой памяти – лучше всего запоминаются эмоционально значимые события. Те 5 ловеласов, скорее всего, хорошо запомнятся всем женщинам, так как вызывали у них яркие эмоции. В результате, единственный более-менее порядочный мужчина из этих 6 может даже и не вспомниться.