Рассказ о жизни рыб - Правдин Иван Федорович. Страница 13

Я наблюдал ход горбуши и по реке Большой на Камчатке. Поразительное зрелище! Была тихая солнечная погода. Игра стремительных потоков, сталкивавшихся около речных отмелей, лишь изредка чуть-чуть изменяла зеркальную гладь воды. Вдруг со средины реки, с подводного бугра меж двух речных фарватеров, донесся страшный шум, напоминающий плеск кипящей в большом котле воды.

Мы с берега долго любовались движением огромнейшего косяка горбуши, который, словно сильный поток, ворвался в реку Большую и, преодолевая ее течение, несся все дальше и дальше, все выше и выше. Длина косяка была не менее 1 километра, а ширина примерно 100 метров, так что без преувеличения можно считать, что в нем был не один миллион рыб.

В течение двух недель с утра и до вечера были заметны поднимавшиеся над поверхностью и снова медленно опускавшиеся в воду горбатые спины самцов горбуши и серебристые брюшки самок, высоко подпрыгивавших над водой. Этот беспрерывный танец рыб в реке не прекращался и по ночам.

Горбуша вошла большими косяками также в притоки реки Большой. Однажды, стоя на мостике, перекинутом через узкий приток, я долго смотрел, как горбуша шла навстречу потоку. Но поведение рыб было уже иным, чем в устье реки Большой, – более смирным и вялым. Многие особи успели (так скоро!) приобрести заметные изменения тела. Некоторые рыбы обросли разъедающим их паразитическим сумчатым грибом – сапролегнией. Еще не достигнув мест своего размножения, горбуша была тяжело больна.

Начало заболевания горбуши проявляется с момента входа ее в пресную воду реки. Приведу свои записи, сделанные на 13 километре от устья реки Большой, то есть совсем близко от места вхождения горбуши из моря в реку. «Стая рыб медленно проплывает между сваями промыслового плота. Много раненых рыб. Хорошо различаю царапины, сделанные когтями нерп (прямые, обычно резко выраженные две-три параллельные полосы), и рваные раны, полученные от тех же нерп.

Многие раны гниют, покрывшись белой паутиной сумчатых грибов, которые, как хлопья ваты, облепили разные участки тела рыбы. У одних рыб эти губительные хлопья наползли на глаза, у других образовали сплошные муфты, опоясавшие хвостовой стебель и лишившие его правильных движений, у третьих налет начал появляться близ основания лучей хвостового плавника. Пищу рыба не захватывает, хотя некоторые особи быстро устремляются к поверхности воды, когда мы бросаем что-нибудь с плота. С каждым днем движение горбуши становится медленней, радости и горести своей жизни она все более и более прячет в подводные тайники…»

Чтобы не возвращаться еще раз к вопросу о гибели горбуши после нереста, проследим до конца судьбу рыбы. Дойдя до нерестилищ и отложив икру, горбуша совсем обессиливает. Огромное количество полутрупов сносится водой вниз по течению, немало рыбы умирает тут же, на нерестилищах, покрывая трупами дно реки. Все это видишь, когда плывешь в лодке. После отливов обнажаются берега реки с множеством трупов горбуши.

Собаки и птицы, которые еще совсем недавно охотились за горбушей, уже насытились. Подойдет собака к горбуше, покусает голову и уходит прочь. Птицы выклевывают только глаза. А медведи, тропы которых из тайги к реке так же протоптаны, как тропы домашнего скота наших селений, делают запасы на зиму – вытаскивают рыбу и зарывают ее в яму.

Вот какой трагедией кончается миграция горбуши! Только один раз в жизни она идет на икрометание и за это платится своей жизнью. Такова судьба и прочих дальневосточных лососей. Разница только в том, что другие лососи до икрометания живут более продолжительное время, от 3 до 7 лет, тогда как горбуша живет всего полтора года.

Молодь горбуши, вышедшая из икры, весной или летом того же года скатывается в море.

Так беспокойно живут рыбы. Они в постоянном движении, все куда-то стремятся, чего-то ищут. Одни покидают морские просторы, идут за сотни и тысячи километров в почти пересыхающие ручьи, чтобы там отложить подготовленную икру, другие совершают далекий путь, чтобы отыскать себе пищу, «кусок хлеба», третьи, избегая солнечного света, спускаются в мрачные глубины, четвертые, наоборот, торопятся подняться на поверхность и так далее.

Правда, есть и рыбы-домоседы. Лишь ненадолго оставляет свой укромный угол (под камнями и в подбережьях) налим; сом по многу лет не покидает своего омута. Но и домоседам волей-неволей приходится выползать из насиженных мест. О путешествиях рыб читайте увлекательную книгу П. Ю. Шмидта «Миграции рыб».

Итак, мы выяснили причины путешествий рыб. Но чем объяснить, что одни рыбы избирают один маршрут, а другие – другой? Некоторые сибирские сиги, заботясь о сохранении икры и мальков, идут нерестовать в реки, но зачем им нужно тратить столько сил, чтобы подняться по реке более чем на 1000 километров? Почему бы не остановиться на близких к морю притоках больших рек? Почему каспийская белорыбица поднималась так высоко по Волге и ее притокам? Таких «почему» много.

Пути миграций рыб справедливо связывают с движением льда в ледниковый период. Но если представить направления путей этих миграций, то получается крайне сложная картина. Миграции северных рыб на юг и возвращение их с юга на север легко объяснять путями движения ледников с северо-запада на юго-восток и обратно. Но угорь идет с востока на запад, лососи – с запада на восток и с востока на запад. Как видно, еще есть над чем подумать, чтобы разгадать причины возникновения тех или иных путей миграций рыб.

Мы уже говорили, что семга и дальневосточные лососи приходят на нерест в те реки, в которых они вывелись. Наблюдения за лососями в природе и эксперименты по пересадке их в реки подтверждают, что, например, горбуша «помнит» свою родину и выводит новое поколение в «родной» реке. Вышедшие из икры мальки горбуши через несколько месяцев после рождения уплывают куда-то в море, но на следующий год идут в ту же реку, где родились. Никаких провожатых у них нет, родители год тому назад умерли. Никакими бакенами, никакими вехами путь горбуши не обставлен. Как же она находит «свою» реку? На этот счет нет единого мнения. Некоторые ученые считают, что лососи в родные реки идут по инстинкту. Ими руководит, как говорят американские ученые, «хоминг инстинкт», то есть инстинкт дома, родины.

Половозрелость и плодовитость рыб

Огромное большинство рыб размножается путем икрометания, откладывания икринок, но есть и такие, которые рождают сформированных мальков. Эти рыбы называются живородящими.

Рыбы мелких пород половозрелыми становятся рано, крупных – позже. Мелкая озерная корюшка, или снеток, в возрасте 1 года (длина ее в это время 10 сантиметров) уже способна размножаться. Горбуша размножается на втором году жизни. Ряпушка и мелкий сиг становятся половозрелыми в 2–3 года. Есть живородящие рыбки, которые в аквариумах размножаются в возрасте 3–4 месяцев.

Белуги становятся способными к размножению в возрасте свыше 15 лет, осетры – в 10 лет. Белуга амурская (калуга) впервые мечет икру в возрасте 18–20 лет, имея длину тела почти два с половиной метра и вес 80 килограммов. Следовательно, белуга 10–15-летнего возраста бывает еще, так сказать, «несовершеннолетней», тогда как годовалый снеток – уже взрослая рыба.

У различных рыб свои сроки наступления половой зрелости. Однако и для одного и того же вида эти сроки колеблются. Так, карповые рыбы в южных водоемах созревают раньше, чем в более северных. Лещ азовский становится способным к икрометанию на 4–5-м году, а лещ водоемов Карелии – на 8–10-м году жизни.

Созревание половых продуктов (икры у самок и молок у самцов) для последующего нереста у большинства рыб протекает довольно быстро. Окунь, выметавший икру весной, к осени того же года имеет новую икру, почти годную для откладывания. Но некоторые рыбы, главным образом проходные, мечут икру не каждый год.