Дар огня - Соболь Екатерина. Страница 4

– Меня зовут Пал. Любой скриплер вам скажет, как меня найти.

И я улыбнулся. На душе у меня стало так легко, словно я правда ему поверил: рано унывать, скоро придет наследник Великого Сиварда и спасет нас всех.

«Давно пора», – подумал я, оглядывая убогую, старую площадь, и пошел в гостиницу, держа Седрига под локоть.

– Завтра утром еду в Хейверхилл. Знаете, как туда добраться?

– В Хейверхилл? – Седриг закашлялся. – А зачем вам туда?

– Увидел на одной старой карте это название. Я даже не думал, что кто-то живет так высоко в горах. Наверняка у них уже лет сто проверки не проводили – вдруг там завалялось что-нибудь интересное. А что?

– Да ничего. Это часа три пешком в горы, повозок свободных у меня сейчас нет. И вообще, ничего вы в такой глуши не купите.

И мне вдруг почудилось: он не хочет, чтобы я туда отправился.

– Оттуда они нечасто спускаются, мы к ним тоже не ходим, – с нажимом продолжал Седриг. – Зачем вам туда идти прямо в Зимний день? Оставайтесь лучше у нас на праздник. У нас тут вон какая невидаль – разрешенный заверенный скриплер.

Но я только покачал головой. Жажда деятельности кипела во мне, как вода в чайнике скриплера Пала.

– Я выйду на рассвете, – важно сказал я и, оставив растерянного Седрига посреди улицы, отправился к себе.

В своей комнате, скрипучей и промерзшей насквозь, я рухнул на кровать и проспал до рассвета, на этот раз никем не потревоженный. Когда первый луч бледного зимнего солнца глянул в окно, я оделся и спустился вниз.

Внизу было холодно и очень тихо, у потухшего камина спал большой серый кот. Я хотел было позвать хозяина, но тут входная дверь распахнулась рывком, так что холодный ветер взметнул в камине пепел и осыпал им кота. Тот недовольно мяукнул и заснул опять.

На пороге стоял румяный, толстощекий человек в расстегнутом полушубке, как будто ему было жарко даже на таком морозе.

– Поздравляю с Зимним днем! – Он приветственно раскинул руки. – Я Йенс Кэмпбелл, пекарь, старейшина Хейверхилла. Мне про вас Седриг рассказал. Говорит, вы к нам сегодня собирались.

Он кивнул на дверь в соседнюю комнату: оттуда доносился мощный храп хозяина гостиницы, которого мои приготовления к отъезду, кажется, ничуть не потревожили.

– А мне Седриг говорил, вы не спускаетесь к ним в деревню, – подозрительно начал я. – С чего сам господин старейшина решил меня проводить?

Йенс расплылся в улыбке:

– Решил: дай, думаю, посмотрю, как в Барнаби гуляют!

– В пять часов утра?

– Да, что-то я рано. А тут вы. Вот это везение – прямо на праздник господин посланник к нам едет! На нашу ярмарку Зимнего дня решили посмотреть?

Я молча вышел за дверь, и он тут же бросился за мной.

– Хорошо, что вы нас посетите! Местечко у нас отличное, хоть и дальнее! – зачастил он, беспокойно поглядывая на мой мундир. – Вы, к примеру, знаете, в какой деревне до сих пор умеют соболиные полушубки шить?

– Э… в Хейверхилле? – предположил я.

– Так и знал, что вы про это слышали! Ярмарка у нас небогатая, но для такой скромной деревеньки неплохая! Расстарались мы в этом году, увидите!

– Скажите, а вам знакомо вот это? – Я остановился и вынул из сумки ларец с булыжниками: вдруг этот пекарь что-то про них знает?

– Камешки какие-то. Не знаю. А чего это?

Лицо у него было простодушное, и я сразу понял, что о камнях он и правда ничего не знает, и с сожалением убрал их в сумку.

– Деревня у нас отличная, – опять затянул Йенс. – Уж такое мирное местечко! Хорошо, что решили к нам заглянуть! И ярмарка у нас будет просто…

Я вздохнул и перестал слушать.

Было прекрасное тихое утро, снег хрустел под ногами. Йенс рассказывал, какие пироги будут у них на ярмарке и какие развлечения. Лицо у него было безмятежное, румяное, и я подумал: а что, если скриплер решил меня разыграть, обманом выманил шкатулку, и в Хейверхилле ничего странного не будет? Я едва не спал на ходу, убаюканный рассказом Йенса. Самому расспрашивать было рано: если они и правда хранили что-то незаконное, сначала надо осмотреться.

Дома попадались все реже, дорога упрямо карабкалась вверх между двух заснеженных склонов.

– …У нас там тихо, спокойно. Скучновато, я бы сказал. Такая же деревня, как любая другая, совершенно…

Йенс вдруг насторожился, оборвав себя на полуслове. Я тоже наконец очнулся и заметил: сзади доносится какой-то странный шум, что-то похожее на веселый скрежет. Кто-то нагонял нас, и я замедлил шаг. До этого я слышал такой звук всего однажды, в детстве, но сразу узнал. Губная гармошка – редкий, ценный предмет. Откуда, Странника ради, она могла взяться в такой глуши?

– И кого сюда несет? – со свирепостью, неожиданной для такого радушного человека, пробормотал Йенс и сжал рукоятку ножа, висевшего у него на поясе.

Вскоре из-за поворота выехала скособоченная, запряженная хилой лошадкой повозка. Правил ею некто в истертой куртке с капюшоном. Увидев нас вдалеке, он молниеносным движением оторвал гармошку от губ и спрятал в карман.

– Доброго утречка, господа, – поравнявшись с нами, он придержал лошадь. – Вам повезло, что в этот славный Зимний день великолепный фокусник решил удостоить визитом именно вашу деревню.

Голос был совсем молодой, лица я почти не видел, но в голове у меня сразу вспыхнуло кое-какое подозрение. Парень сидел, свесив ноги с повозки, но левую держал как-то странно, будто не мог распрямить ее до конца.

– Езжай своей дорогой, оборванец, – грубо сказал Йенс. При виде повозки его дружелюбие растаяло, как масло на солнце.

Я его понимал: тех, у кого мало имущества, нигде не жаловали, а судя по потрепанному виду повозки, лошади и одежде владельца, с имуществом дела у него обстояли так себе. Мои подозрения крепли с каждой минутой.

– Хейверхилл – это ведь сюда? Поеду с вами, в компании всегда веселее.

– Хорошая идея, – быстро сказал я. – Не подвезете меня заодно? Ноги устали.

Пекарь что-то возмущенно забормотал себе под нос. Даже приближаться к беднякам было плохой приметой – можно заразиться их неудачей, – но мне надо было проверить свою догадку.

– Садитесь, если не шутите. – Человек в капюшоне подвинулся, и я залез на хлипкую телегу – та скрипнула и просела.

В столице мы до сих пор берегли крепкие, добротные повозки, изготовленные предками, но эту явно сделали недавно, то есть была она полным хламом.

Я удобно устроился на козлах и, сделав вид, что мне жарко, расстегнул полушубок. Увидев мундир посланника, возница вздрогнул и как-то скособочился, пряча лицо. Но было поздно, я его уже узнал и, пока он не опомнился, дернул руку вперед и стянул с него капюшон. Ярко-рыжие волосы сверкнули под блеклым солнцем.

– Так и есть. Хромой воришка, – тихо сказал я, глядя на пекаря.

Тот шагал в нескольких шагах от повозки, старательно показывая, как он возмущен тем, что я, приличный на вид человек, сел рядом с таким бедняком.

– О, так вот вы как меня называли. – Фальшиво бодрым голосом пробормотал рыжий парень. – А я надеялся – может, ловкий сокол, или мастер побегов, или вроде того.

– Я помню твое дело, – спокойно сказал я. – Пятеро молодых людей пытались украсть старинную кружку, вас застали, пособники тебя бросили, потому что ты хромой и не можешь быстро бегать. Тебя приговорили к пяти годам в Цитадели, ты просидел там год, а пару месяцев назад сбежал.

Рыжий парень еле слышно застонал.

– Слушайте, я исправился, честно. Я ничего не краду – год в Цитадели как-то отбил охоту. Я умею показывать фокусы. Езжу по дальним деревням, зарабатываю, не высовываюсь. Кто ж знал, что посланника понесет в такую глушь? Вечно мне везет как утопленнику.

– Я по пальцам могу пересчитать всех, кому удавалось сбежать из Цитадели, и все они – птицы куда покрупнее тебя. Серьезно, как ты это сделал? С твоей-то… ногой.

– Ну, если я вам скажу, как я смогу опять провернуть этот трюк, когда туда вернусь? – Рыжий положил поводья на колени и, сведя запястья, протянул руки в мою сторону. – Давайте уже, не тяните. Я знаю правила. Вы меня задержали, отвезете назад и получите за это что-нибудь. Что там получают посланники за поимку беглецов?