Ацтек. Гроза надвигается - Дженнингс Гэри. Страница 75

– И похоже, что этот раз окажется последним, – ответил юй-тлатоани, опустившись на колени рядом с пленником, словно тот был его товарищем. – Жаль. Мне будет недоставать тебя. Мы с тобой встречались в незабываемых поединках. Кто мог предположить, что такой великий герой будет взят в плен новобранцем? – Он тяжело вздохнул. – Порой терять достойного противника бывает не менее печально, чем доброго друга.

Я слушал этот разговор с некоторым изумлением. До сего момента мне не приходило в голову поинтересоваться символами на щите пленного, тем паче что его имя – Тлауи-Колотль, Вооруженный Скорпион, – все равно ничего мне не говорило. Но для опытных воинов оно, очевидно, было громким и столь славным, что отблеск этой славы падал и на человека, пленившего подобного героя.

– Чтобы вырваться из засады, мой старый враг, – сказал Вооруженный Скорпион Несауальпилли, – я убил четырех твоих благородных воителей. Двух Орлов, Ягуара и Стрелу. Но если бы я знал, что уготовил мне тонали, – он бросил на меня взгляд, в котором смешивались удивление и презрение, – то уж лучше бы позволил одолеть меня кому-нибудь из них.

– Ты еще сразишься с благородными воителями, прежде чем умрешь, – заверил его Чтимый Глашатай. – Я позабочусь об этом. А сейчас позволь мне облегчить твои страдания...

Он повернулся и окликнул возившегося неподалеку с раненым бойцом лекаря.

– Минуточку, – побормотал тот.

Одному из воинов аколхуа в бою отсекли нос, сейчас хирург пришивал его на место, используя колючку кактуса в качестве иглы и собственный волос вместо нитки. По правде сказать, смотреть на это было страшнее, чем на просто кровавую рану. Закончив пришивать, врач поспешно залепил швы пастой из подсоленного меда и поспешил к моему пленнику.

– Развяжи-ка ремни на его ногах, – бросил лекарь одному своему помощнику и, повернувшись к другому, распорядился: – А ты набери из того костра плошку угольев, да погорячее.

Стоило снять ремни, как обрубки ног Вооруженного Скорпиона снова начали кровоточить, а к тому времени, когда второй помощник вернулся с миской раскаленных добела угольков, по которым пробегали, вспыхивая, маленькие искорки, кровь уже хлестала ручьем.

– Мой господин, – услужливо обратился Коцатль к лекарю, – вот его ноги.

Хирург досадливо хмыкнул:

– Убери. Ступни нельзя взять да и пришить на место, как кончик носа. – И обратился к раненому: – Как будем прижигать, обе сразу или по одной?

– Как тебе угодно, – равнодушно ответил Вооруженный Скорпион.

Как до этого он ни разу не вскрикнул и не застонал от боли, точно так же раненый воитель не издал ни звука и когда лекарь, взяв в руки одновременно оба его обрубка, сунул их в плошку с углями. А вот Коцатль не выдержал: повернулся и убежал. Кровь зашипела, над плошкой поднялось облачко розоватого пара. Опаленная плоть затрещала, испуская чуть менее противный голубоватый дымок. Вооруженный Скорпион наблюдал за всем этим так же спокойно, как и лекарь, невозмутимо вынувший обуглившиеся и почерневшие обрубки из углей. Это прижигание запечатало рассеченные кровеносные сосуды и остановило кровотечение. Затем целитель щедро смазал обрубки бальзамом: пчелиным воском, смешанным с яичными желтками, настоем ольховой коры и корнем барабоско, после чего поднялся и доложил:

– Мой господин, смерть этому воину уже не грозит, но пройдет еще несколько дней, прежде чем он оправится от потери такого большого количества крови.

– Пусть для него приготовят носилки, подобающие знатному господину, – распорядился Несауальпилли. – Вооруженный Скорпион возглавит колонну пленников.

Потом он повернулся к Ксококу и, глядя на него холодно, промолвил:

– Сегодня мы, аколхуа, лишились многих бойцов, а еще больше их умрет от ран, так и не увидев свои дома. Враг потерял примерно столько же, но количество захваченных пленников приблизительно равно числу наших уцелевших воинов. Ваш Чтимый Глашатай Ауицотль должен быть доволен тем, что сделали мы для него самого и для его бога. А если бы он и Чималпопока из Тлакопана послали сюда настоящие армии, мы вполне могли бы захватить всю страну Тлашкалу. – Он пожал плечами. – Ну да ладно. Сколько врагов взяли в плен воины Мешико?

Благородный воитель Ксокок переступил с ноги на ногу, прокашлялся, указал на Вооруженного Скорпиона и пробормотал:

– Мой господин, наш единственный пленник перед тобой. Может быть, текпанеки захватили еще нескольких отбившихся... Пока не знаю. Но из мешикатль, – он указал на меня, – только этот йаокуицкуи...

– Как тебе должно быть хорошо известно, – съязвил Несауальпилли, – он уже не йаокуицкуи. После захвата первого пленника он получает право именоваться ийак. А этот единственный пленник, захваченный мешикатль в сегодняшней битве, как ты сам слышал, убил четырех благородных воителей аколхуа. Позволю себе заметить, что, говоря об убитых противниках, Вооруженный Скорпион всегда принимал в расчет только благородных воителей, что же до прочих, то он наверняка убил и захватил в плен сотни аколхуа, мешикатль и текпанеков.

– Да уж, – пробормотал Пожиратель Крови, на которого эти слова произвели сильное впечатление. – Выходит, наш Связанный Туманом – настоящий герой.

– Да какой из меня герой, – возразил я. – Мне просто очень повезло, да и этого не случилось бы без Коцатля и...

– Но это случилось, – оборвал меня Несауальпилли и вновь обратился к Ксококу: – Возможно, ваш Чтимый Глашатай сочтет нужным пожаловать этому юноше более высокое отличие, чем звание ийак, ведь, в конце концов, он единственный мешикатль, проявивший в последнем походе доблесть и отвагу. Я лично напишу Ауицотлю письмо, а ты представишь героя вашему повелителю.

– Как прикажешь, мой господин, – сказал Ксокок, чуть ли не буквально поцеловав землю. – Мы все гордимся нашим Связанным Туманом.

– В таком случае называйте его каким-нибудь другим именем! Но хватит разговоров, Ксокок. Построй своих людей, они будут «пеленающими» и «поглощающими». Действуй!

Ксокок воспринял этот приказ как оскорбление, да так оно, собственно говоря, и было. Однако они вместе с Пожирателем Крови бегом отправились его выполнять. Как я уже объяснял, «пеленающими» у нас называли вспомогательные отряды, бойцы которых связывали и охраняли пленников; «поглощающие» же должны были обходить поле боя, добивая тяжелораненых. Завершив обход, они собирали трупы как своих бойцов, так и врагов и предавали их все вместе огню, вложив в рот или в руку каждому погибшему осколок жадеита.

На несколько мгновений мы с Несауальпилли остались вдвоем, и он сказал:

– Сегодня ты совершил подвиг, которым нужно гордиться, но которого можно и стыдиться. Ты пленил могучего врага, самого грозного из всех вышедших сегодня на поле боя, но в то же время нанес благородному воителю несмываемое оскорбление. Даже когда Вооруженный Скорпион достигнет загробной обители героев, его вечное блаженство будет неизменно омрачено привкусом горечи и стыда, ибо все пребывающие там воители узнают, что его победил неопытный новобранец да вдобавок еще и близорукий.

– Мой господин, – заметил я, – я сделал лишь то, что казалось мне правильным.

– Так ты поступал и раньше, оставляя другим горькое послевкусие, – вздохнул правитель. – Я не корю тебя, Микстли. Твой тонали, как было предсказано, состоит в том, чтобы видеть правду и сообщать ее другим. Но у меня есть к тебе одна просьба.

Я почтительно склонил голову:

– Мой господин не должен ни о чем просить простолюдина. Его дело приказывать, а мой долг повиноваться.

– То, что я тебе сейчас скажу, может быть только просьбой, а не приказом. Я очень прошу тебя, Микстли, отныне обращаться с правдой благоразумно, даже осторожно. Поверь мне, истина может разить не менее беспощадно, чем самый острый обсидиан. Причем, подобно клинку, она может поранить и того, в чьих руках находится.

Он резко отвернулся от меня, призвал гонца-скорохода и велел тому:

– Надень зеленый плащ и заплети волосы в косу, как подобает носителю доброй вести. Захвати чистый новый щит и макуауитль и беги в Теночтитлан. Во дворец следуй не кратчайшим путем, но пробегись по улицам, размахивая щитом и мечом и привлекая внимание. Пусть люди осыпают тебя цветами. Пусть Ауицотль знает, что победа одержана и что он получил необходимых ему пленников. – Несауальпилли немного помолчал и закончил, обращаясь уже не к гонцу, а к самому себе: – И что отныне жизнь, смерть и само имя Жадеитовой Куколки должны быть забыты.