Бурятские сказки - Автор неизвестен. Страница 66

Так они и сделали. Вырезал Булот-хурэ из спины Иргай Ширгая два ремня, попал в игольное ушко, разорвав его каленой стрелой, а все решили, что это Иргай Ширгай отличился.

Решил хан-батюшка, будто и в самом деле равны силы у невзрачного паренька и у хваленого Иргай Ширгая. «Будете бросать через реку камень величиной с годовалого бычка. Кто победит, за того и отдам свою дочь».

Переплыли молодцы на своих конях широкую реку, чтобы при новом испытании хан-батюшка своими глазами видел, чей камень улетит дальше. Первым кинул глыбину величиной с годовалого быка Булот-хурэ. Пролетел камень над водой, врезался в утес на другом берегу, и земля под ногами у хана-батюшки содрогнулась великой дрожью. Понял Иргай Ширгай, что и меньшего камня не докинуть ему до цели. Снова стал молить о помощи. Взял у него Булот-хурэ два мизинца взамен и бросил камень величиной с годовалого быка так, что упал он рядом с первым.

Подумал хан-батюшка, будто и здесь силы женихов оказались равными. А коли так, быть еще одному испытанию! На сей раз объявил хан скачки на расстояние трехмесячного пути.

— Да разве же я стану состязаться на своем прекрасном вороном иноходце с этим голодранцем на шелудивом жеребенке, — указывая на паренька, стал похваляться Иргай Ширгай. — Да моя старая матушка шагом обгонит такого всадника.

На том и порешили. Выступила из круга матушка Иргай Ширгая, по имени Хайхан-хамыган: нос у нее граненый, подбородок пешней, волосы на голове колом стоят, да глаза змеиными жалами из глубоких впадин мерцают. А уж как выехал на своем жеребенке Булот-хурэ, так рассмеялся народ: и лошадка-то под стать наезднику!

Только зря смеялись. И на первый ночлег раньше всех прискакал Булот-хурэ на шелудивом жеребенке, и на другой день так было, и на третий.

Задумала тогда Хайхан-хамыган недоброе. Подсыпала она в чашу с крепким торосуном яду и подает пареньку:

— Выпей с устатку, добрый молодец.

Выпил Булот-хурэ чашу отравленного торосуна и заснул крепким сном. А Хайхан-хамыган только этого и дожидалась: пустилась она бежать, только пятки засверкали. Глядя на это, фыркнул Бурул-Цохур так, что расстелился на старухином пути беспросветный туман. Заплутала в нем Хайхан-хамыган да и не заметила, как обратным путем побежала. Иссякли на этом волшебные силы коня Бурул-Цохура. Склонился он над спящим пареньком и молвит:

— Булот-хурэ, хозяин мой, вставай, если ты жив. Сорок два моих зуба гремят вместе с уздою, четыре моих тяжелых копыта хотят отвалиться. Скажи, хозяин, свое слово, не то распрощаюсь я с тобой навеки да и поскачу в родную сторонку.

Приподнялся Булот-хурэ, протер глаза и не может понять: где он и что с ним?

— Тебя опоила проклятым зельем старуха Хайхан-хамыган, — говорит ему верный конь. — Пора в погоню пускаться! Прожги своею плеткой мои жирные бедра до самых костей, разорви серебряной уздою углы моих губ до коренных зубов, и тогда мы настигнем коварную старуху. Но перед тем как сесть в седло, положи за пазуху четыре камня.

Выполнил Булот-хурэ наказ своего коня, и пустились они в погоню. Трех дней не прошло, как настиг Булот-хурэ старуху Хайхан-хамыган у берега черного моря.

Вынул паренек из-за пазухи камень, метнул его и переломил старухе правую ногу.

Изловчилась Хайхан-хамыган, на бегу перевязала перебитую ногу ковыль-травой и припустила в гору быстрее, чем под гору. На гребне одного из перевалов уже было обогнал Булот-хурэ коварную старуху, но взмахнула она в отчаянье своим подбородком, словно пешней, нацелившись в затылок пареньку. Метнул он тогда второй камень и выбил старухе глаз. Вырвала она у пробегавшей мимо лисицы глаз, вставила вместо выбитого и побежала дальше. На исходе дня настигла старуха паренька, уже и руку протянула, чтобы стащить его с коня. Но метнул Булот-хурэ третий камень — и плетью повисла перебитая старухина рука. Перевязала она руку ковыль-травой и опять побежала быстрее иноходца. Хотела Хайхан-хамыган проткнуть пареньку спину своим граненым носом, но Булот-хурэ кинул свой последний камень, перебил старухе другую ногу и первым предстал перед ханом. А старуха Хайхан-хамыган еле доползла до цели.

— Сыночек мой Иргай Ширгай, — запричитала она. — Никогда не связывайся с этим голодранцем! У него и конь такой, что вылетающие из-под копыт камни перебили мне все ноги, изувечили все руки.

Закрыла старуха глаза и говорит:

— Сыночек мой, будет тебя точить ржавчина зависти, будет меня точить могильный червь. — С этими словами вздохнула она в последний раз и померла.

А Иргай Ширгай пришел к хану и говорит:

— Мы были равны с голодранцем в двух испытаниях, а в третьем он одолел мою старую матушку, но не меня.

— Не верь ему, хан-батюшка, — вступил в разговор Булот-хурэ. — Этот хвастун не выполнил ни одного из твоих испытаний. За первое из них он откупился ремнями из своей спины, за второе — своими мизинцами.

Призадумался хан. По всему выходило, что надо казнить Иргай Ширгая за обман. Но уж больно не хотелось отдавать дочь за голодранца. Думал он, думал и наконец решил:

— Кто из вас накормит одним быком всех подданных, которые собрались сегодня посмотреть на женихов, за того и отдам свою дочь.

Вот стал Иргай Ширгай вместе со своими друзьями да сподручными быка делить, стали гостей мясом потчевать. Кто ближе стоял, тому, говорят, досталось, а кто-то даже и косточки не увидел.

Взялся тогда за дело Булот-хурэ. Разбавил бульон пожиже, чтобы его побольше было, и давай брызгать над собравшимися.

Вот вышел хан из дворца.

— Ну что, накормил вас Булот-хурэ? — спрашивает у своих подданных.

— Нет, — отвечают они. — Чудить — чудит, а кормить — не кормит.

— Хан-батюшка, — говорит Булот-хурэ. — Да они тебя попросту обманывают. Ты посмотри на этих лгунов! — вывел он из толпы первых попавшихся под руку. — У них же вся одежда в жирных пятнах.

— Да ты еще и хитер! — рассмеялся хан и отдал за паренька свою любимую дочь Абахай-дангину.

БАТА ОШОР

В давние прежние времена жил некий хан. Была у него жена и сын по имени Бата Ошор. Жили они счастливо, в радости и согласии. Но однажды заболела жена хана и померла. Остался хан с малолетним сыном на руках. Трудно им пришлось. И подумал хан, не жениться ли ему еще раз. Долго раздумывал и наконец решился. Привел в дом жену с маленьким сыном, ровесником Бата Ошора.

Вскоре после женитьбы стал хан в путь-дорогу собираться. Захотелось ему объехать и осмотреть свои бесчисленные стада, а заодно и на зверей поохотиться.

Снарядился хан в охотничьи одежды и на ранней зорьке выехал со двора, оставив дома Бата Ошора и новую жену с ее сыном.

Играют дети на улице, а новая ханша глаз с них не спускает. Вот и заметила она, что Бата Ошор во всех играх хана изображает, а ее сын — раба. Очень не понравилось это ханше, затаила она злобу на Бата Ошора и, когда возвратился хан, нашептала ему лживые слова:

— Дорогой муж, когда играют наши дети, то мой сын всегда верховодит, становясь ханом-победителем, а Бата Ошор ходит в побежденных. У него плохая судьба. Не лучше ли его спровадить со двора?

Услышав это, сильно запечалился хан. Жаль ему сына, но с судьбой не поспоришь.

Когда исполнилось Бата Ошору шестнадцать лет, погрузил отец на девять верблюдов пропитания на девяносто дней и строго наказал сыну:

— Отправляйся на далекий запад и добудь во владениях Шаазгай хана его волшебного вороного коня. Без добычи не возвращайся.

Делать нечего, отправился Бата Ошор в путь-дорогу. Ехал он, ехал и остановился на ночевку. Снял груз с верблюдов, еду готовить начал. Варит еду — и вдруг пятеро парней перед ним предстали, словно из-под земли выросли. Бата Ошор снял пробу с варева, а названо явившиеся говорят ему:

— Мы тоже проголодались, накорми нас.

— Давайте свои чашки, — не раздумывая, согласился Бата Ошор.

Вынули явившиеся незвано чашки из-за пазухи, а они из человеческих черепов сделаны.