Военно-медицинская акаМЕДия - Орловский Михаил Сергеевич. Страница 23

Несмотря на конечную схожесть планов, в корне они разительно отличались. Если по первому варианту снотворное попадало в организм Игоря Андреевича перорально (то бишь через рот), то во втором случае усыпить начкура предлагалось прямиком и сразу. В этом месте чувствительных читателей прошу не пугаться. Никто не собирался использовать для начкура Пироговский наркоз (он же молоток) или вырубать его ударом шанхайских монахов. Ни в коем случае. Усыпить капитана Газонова предлагалось мягко, спокойно и по-медицински: через инъекцию. Но и при этом было не совсем понятно, как же эту самую инъекцию сделать, если инъецируемый объект ходит да ещё и сопротивляется? Однако на то они и академики, чтобы с любой задачей справляться. И с человеком тоже любым.

У одного из будущих военно-морских докторов, воспитанников светлого ИА Газонова, как раз наудачу (для нас, а не для начальника) мама работала снабженцем (по-старому товароведом) в местном зоопарке. И, о радость всем, в ведении мамы находились чудесные летающие иглы с волшебным усыпляющим действием. Именно подобные иглы однажды и выпросил у своей матери будущий эскулап отечественной медицины. На любопытный же (и естественный) вопрос родителя:

— Для чего?

Эскулап ответил кратко:

— Да добермана для операции на оперативке никак не можем усыпить.

— А сколько он весит, этот ваш доберман? — продолжала интересоваться мамочка, не подозревающая, что оперативная хирургия с топографической анатомией начинается на третьем курсе.

— Ну, — товарищ почесал макушку, вспоминая габариты Газонова, — килограмм восемьдесят-восемьдесят пять, — ответил он небрежно.

— Ого! — удивилась мать. — Крупненький, однако. Такого действительно тяжело усыпить, — сочувственно продолжала она, выдав сыну снотворный дротик, рассчитанный на девяносто кило живого веса. — Надо же, какой аномальный доберман!

Игорь Андреевич ничего вышеописанного не знал. Он ни слова не слышал о матери-снабженке, вследствие чего спокойненько потягивал ароматный вечерний чай. Обычный, свежий, абсолютно чёрный чай. Вот это его и подвело. Он уже однозначно не мог рассчитывать на благоприятный исход. Как говорится, «сам виноват». Не нужно было вот так, опрометчиво, воду выливать. Ой, не нужно.

Меж тем время клонилось к одиннадцати.

Сильно и бесповоротно вечерело.

Начкур упорно сидел в кабинете и никак не хотел попадать под хитроумный план «Б». Близилась полночь, а он всё сидел и сидел. Ребята маялись и вздыхали. Кто-то ругался. Кто-то курил. Но начальник никак не менял своей, казалось незыблемой, позиции.

Прошёл час. Академики ходили взад и вперёд и уже откровенно нервничали. Праздник полупопиц находился под реальной угрозой абсолютного срыва. Кто-то рвал на себе волосы. Кто-то тельняшку. Пусть и не свою.

И вдруг, за полчаса до полуночи, случилось закономерное. Свежий «индийский» чай, выпитый Газоновым, запросился наружу. Начкур чуть-чуть поломался, как будто что-то предчувствовал, но мочевой пузырь, несмотря на удалённость, надавил на мозг с удвоенной силой, и борец с вековыми традициями покинул насиженное место.

Выйдя из кабинета, мишень номер раз вальяжно прошагала в гальюн. Встав у писсуара, начальник огляделся, как будто за ним следили. Лишь убедившись в отсутствии преследователей, он наконец-то стал делиться накопленной в организме жидкостью. Звук рвущегося на свободу чёрного чая разнёсся по всему расположению курса трёхэтажным эхом. Для второго полукурса это оказался настоящий звук счастья. Звук свободы.

Наступил час расплаты. На курсе разом стихло всё. Совершенно всё. И даже привычный звук настенных часов, расположенных у тумбочки дневального, и тот куда-то исчез. Академики притаились для контрольного прыжка.

Справив нужду, Игорь Андреевич, как настоящий офицер, проследовал в умывальник. В умывальнике начкур искренне надеялся помыть свои белы руки. Однако именно пустота в мочевом пузыре и, как следствие, счастья в мозгу ослабили бдительность грамотного капитана. На какой-то момент он потерял ту хватку, которую всегда нужно иметь, когда у тебя в подчинении 152 двухгодовалых военно-морских зайчика.

Итак, в умывальнике, помимо Газонова, находилось порядка четырёх человек. Начальник, несмотря на двенадцатый час ночи, не стал делать неотбившимся подчинённым дисциплинарных замечаний. Ребята же готовятся к ответственному экзамену. «Учат, наверное», — решил ИА. В настоящее же время «готовящиеся» чистили и полировали зубы, а также мыли свои пушистые рыльца.

Газонов в свою очередь открыл кран с водой и потянулся за куском мыла. Почти ухватившись за последнее, он небрежно дёрнул рукой, и «предмет чистоты» упал на пол. Практически не кряхтя, совсем уже расслабленный начальник курса нагнулся за мылом под раковину и.

…и…

…и почувствовал укол в правую полужопицу. Сильный укол. Начкур начал было открывать рот, и из его уст уже слетело: «Какого хрена здесь.», как мгновенно увидел темноту в глазах и потерял контакт с окружающим внешним миром. Тело безвольно обмякло, и Игорь Андреевич безотлагательно захотел встретиться лбом с кафельной плиткой умывальника. Буквально в сантиметре от пола шесть мужских рук, до этого добросовестно занимавшиеся челюстями, поймали ослабевшего до беспамятства начкура. Они подняли его над раковинами и, будто усопшего фараона, бережно перенесли в родной кабинет. Уложив ИА на диван, академики придали ему анатомическую позу (пациент на спине, руки на груди) и вставили в пальцы свечу. Разумеется, юмор имеет свои границы, пусть и похожие на горизонт. Именно поэтому облачать ноги начальника в белые тапочки мои коллеги не стали. Хотя кого я обманываю? Этап облачения ступней любимого начкура также не прошёл мимо.

Довольный наш второй полукурс облачился в простыни (часть) и без одной минуты полночь выпал из недр Пентагона в его внутренний дворик. Как очумелые, ребята наперебой понеслись наматывать круги. Сверху летела бумага, старые истории болезни и прочий мусор. Многие выливали водичку. Вёдрами. Под бурные крики (здесь: аплодисменты) старшекурсников мои товарищи пробежали пять кругов и почти так же, дружной толпой, влились обратно в кирпичные стены родного общежития. Праздник попы удался!

Проснувшийся в девять утра начальник курса поржал над свечкой и тапочками и со словами «Ну, зайчики-мозайчики» побежал на кафедру нормальной анатомии. Побежал помогать тем, кто не участвовал в забеге на полуночной пентагоновской дистанции.

Лекция 20 КАК ПРАВИЛЬНО ПРЯТАТЬСЯ

Игорь Андреевич, конечно, хотел хоть кого-нибудь обязательно порвать, и мстя его налетела бы словно ураган, но второй полукурс на удивление удачно сдал анатомию. Как следствие, отделались мы всего лишь полуторачасовым монологом временно усопшего начальника курса. И внеочередным нарядом по камбузу. Однако ни одно преступление не может оставаться безнаказанным. Старшина курса лишний раз подтвердил этот вселенский закон полностью, когда оказался в положении вызванного на ковёр. Именно на последнем он и был размазан вдрызг, будто нагадивший мимо лотка котёнок. Прости их, старшина!

После анатомии случилась гистология. Экзамен по гистологии хоть и не славился шаровостью, но подобных анатомии жертв не требовал. Для хорошей оценки нужно было всего лишь в полночь открыть форточку, высунуть туда зачётку и громко прокричать: «Шара, залетай». Об этом знали все.

Итак, сделав и последнее дело, все мы собрали свои манатки и мгновенно рассосались в глубине зимнего каникулярного отпуска. Поезд, вокзал, родственники и всё такое, полагающееся в подобных отпуску случаях. Однако некоторым нашим товарищам так и не суждено было лицезреть хоть каких-нибудь родимых домочадцев. И помешал им в этом не начфак или отсутствие железнодорожных билетов. Нет. Им помешала старая, постоянно приходящая и не сданная Сессия. Так сказать, оставшиеся перед Акамедией долги. Вместе с этими коллегами, несмотря на все закрытые экзаменационные хвосты, в СПБоткинграде остался и Костя Ш.