Портреты гомеопатических препаратов, ( часть 2) - Култер Кэтрин Р.. Страница 30

Позднее, вспоминая этот случай, врач легко мог проследить черты Ignatia в клинической картине пациента, а ведущими симптомами были все симптомы «противоречий»:

1) обычно живот бывает твердым и напряженным при такой острой боли, и пациент должен бы чувствовать ухудшение от прикосновения или надавливания, чего в данном случае не было;

2) параноидальное отношение явно было нетипично для этого доверчивого, дружелюбного и легкого в общении человека;

3) его неспособность терпеть боль была неожиданной для человека, который был натренирован выдерживать боль («подобно Aconitum, Chamomilla, Coffea и Nux vomica, Ignatia сверхчувствительна к боли», Нэш).

Эти симптомы, завершаемые острой тоской по дому, по семье, и его страдание были достаточными для построения триады Геринга.

Истерические боли» (Кент) циркового артиста представляют нам окончательные штрихи в портрете Ignatia. Хрупкая, ломкая психика пациента, нуждающегося в этом препарате, предполагает его склонность к истерии, и это лекарство единственное, помещенное в третьей степени в рубрике «истерия» у Богера в «Синоптическом ключе». Но Кларк предупреждает, что не следует слишком близко связывать это лекарство с истерией: «Необходимо избавиться от двух господствующих ошибочных идей. Первое, что Ignatia — это лекарство от истерии и ничего больше, второе, что это единственное лекарство, которое когда-либо требовалось для лечения истерии» (Словарь). Эти слова сами по себе аттестуют важность этого препарата для лечения истерии.

Это средство показано для детей, находящихся в состоянии большого напряжения, которые становятся истеричными, даже когда их хоть немного упрекнут или сделают замечание или даже просто когда у них что-нибудь не получается (при истерии у очень маленьких детей следует также учитывать Aconitum и особенно Chamomilla). Кроме того, Ignatia показана и для сверхактивных взрослых людей, на которых сильно действует не только глубокое горе, но даже и неприятные ссоры, унижения или любая обида, рассмотренная выше, так что их реакции становятся непредсказуемыми; и для женщин с постменструальной истерией или во время менопаузы, которая чередуется с депрессией; и для тех пациентов, которые становятся истеричными, когда реакции других людей не соответствуют их желаниям, потому что старания Ignatia угодить часто сосуществуют с необоснованными требованиями выполнения их собственных условий («властная», Беннингхаузен). Она начинает злиться, когда кто-то предлагает план действий, хотя бы немного отличающийся от того, что она хочет, и в этот момент в своём эмоциональном возбуждении она не только не желает, но даже не способна выслушать добрый совет.

В своих крайних формах, когда разрушены её самые неотложные отчаянные требования, девушка, воспринимающая всё обостренно, бросается на кровать и «воет» (Беннингхаузен), «пронзительно кричит от страдания» (Геринг) или демонстрирует отсутствие сдержанности всякими другими способами. «Возбуждение, горе, безумие — всё переплелось вместе, как причина и следствие, — пишет Кент о женщине-Ignatia. — Истерические приступы следуют… чаще и чаще до тех пор, пока они не начинают появляться по малейшему поводу». Но тем не менее, такое поведение не является недостатком этого человека: «Это для неё неестественно, просто её разум приходит в беспорядочное состояние.» Кент различает также временную и неуправляемую истерию, вызванную эмоциональной травмой и стрессом, но с внутренним желанием человека вести себя правильно, и истерический от природы тип экзибициониста, который «получает удовольствие с самого рождения, когда демонстрирует припадки и пугает людей». Только для первого из этих двух типов Ignatia может вернуть необходимое спокойствие.

В кабинете врача внутренняя истеричность Ignatia может проявиться в виде паники, как у Arsenicum album, по поводу своей болезни («беспокойство о здоровье… отчаяние от неверия в выздоровление», Кент). Но если обычно Arsenicum album может быть урезонен, убеждён доводами, то расстроенный ум Ignatia не всегда откликается на доводы. Ещё одно отличие от Arsenicum album в том, что он совершенно невозможно ведет себя, когда чувствует себя хорошо, и полон сострадания, когда болен, но Ignatia мягкая и «нежная» (Аллен), когда здорова, и невозможная, когда больна.

Ганеман писал об этом «измененном эмоциональном и психическом состоянии» в таких выражениях:

Например, как часто мы встречаем среди большинства больных с наиболее тяжелыми и длительными заболеваниями человека мягкого, с ласковым характером, заставляющего врача обращаться с ним с чутким вниманием и сочувствием? Но когда врач помогает преодолеть болезнь и восстанавливает силы пациента, как это часто бывает при гомеопатическом лечении, он часто бывает удивлен и поражен той ужасной переменой в характере этого человека: неблагодарность, жестокость, необычная злоба… в то время как часто приходится встречать и таких людей, которые были терпеливы, будучи здоровыми, и стали упрямыми, буйными, торопливыми, непереносимыми и своевольными, когда заболели…» («Органон», § 210).

Назойливый пациент, которого настойчиво уговаривают воздержаться и не торопиться с лечением или которому говорят, что лекарство должно подействовать постепенно, с течением времени, может стать трудным и не слушать доводов или может расплакаться от злого нетерпения, истерически требуя, чтобы врач дал ему немедленно лекарство, обеспечивающее ему обычный восьмичасовой сон и трехразовое опорожнение кишечника. «Почему нужно столько времени, чтобы вернуть меня в то состояние, в котором я обычно привык быть?» — жалуется он со слезами на глазах.

Однако не все нетерпеливые больные-Ignatia неразумны.

Одна пациентка, страдающая от неустойчивого (т. е. то появляющегося, то пропадающего) паралича голосовых связок (возможно, по причине длительных семейных неурядиц), которая начала проявлять признаки выздоровления под воздействием Ignatia, внезапно и с подозрительностью объявила, что она уже устала болеть («Сколько я ещё должна продолжать принимать эти маленькие сахарные таблетки?»), и настаивала на том, что должна быть излечена к концу следующей недели.

«А почему именно к концу следующей недели?» — поинтересовался врач.

«Просто потому, что это кажется достаточным сроком для вас, чтобы излечить!»

Но, поймав его сомневающийся взгляд, она вежливо отступила с долгим страдальческим вздохом: «Ну, ладно, я даю вам ещё несколько дней после воскресенья, если вы настаиваете!»

Ignatia проявляет истерическое нетерпение и в других формах. В состоянии возбуждения пациент становится бешеным при любой задержке или помехе на пути осуществления его желаний: «ум всегда торопливый» (Геринг), «никто не может действовать достаточно быстро с его точки зрения» (Кент). Особенно в романтической любви нетерпение может стать настолько неуправляемым, что становится для неё поражением, и её суждения могут оказаться разлаженными.

Неуравновешенные суждения Ignatia и запальчивые поступки при настойчивой горячечной любви, которая встречает на своём пути препятствия, изображены в «Ромео и Джульетте».

Охваченные страстью влюбленные проявляют присущие Ignatia неуправляемые действия и настроения, переходящие от неудержимого восторга до глубин отчаяния. Даже те, кто связан близко с ними, — старая няня Джульетты и священник, который приготовил для них глоток отравленного вина и который должен был лучше знать, что делать, чем поддаваться настойчивым требованиям влюбленных, — они тоже были охвачены истерией и определённо действовали под руководством «отсутствия здравых суждений» (Кент), характерных для Ignatia.

Потому что эмоциональный хаос, характеризующий этот тип, охватывает также и его сознание («ум разлетается на части», Кент). Чем больше человек пытается понять: «Что со мной происходит?» или «Почему это со мной происходит?», тем более этому мешает путаница в мыслях и «мысли переполняют» (Беннингхаузен).

Даже когда истерия управляема, врач всё равно может её прочувствовать во внутренней скрытой неустойчивости манер. Он или она смеётся слишком много или слишком громко и неуправляемо, неудержимо хихикает (у Natrum muriaticum тоже звучит эта истерическая нотка в смехе), в то время как слезы у него всегда наготове и могут даже смешиваться со смехом. Или человек может разговаривать конвульсивно, задавая вопросы и не ожидая ответов (Lachesis, Aurum metallicum), и впадать в ярость при любой попытке окружающих прервать поток его слов. И наконец, основной синдром глобус истерикус (комок в горле) указывает на попытки человека подавить поднимающуюся истерику («состояние страдания… с удушающим сжатием в горле, затрудненное глотание», Геринг).