Портреты гомеопатических препаратов (часть 1) - Култер Кэтрин Р.. Страница 30

Когда энергия Lachesis, страстность и плодотворные идеи получают правильный выход, тогда его творческие достижения трудно превзойти. Однако довольно часто, несмотря на все его способности, ему не хватает истинного умения проводить разграничение, потому что он старается сделать огромное количество работы, начинает множество вещей; ему нужно быть занятым, «без постоянства» (Аллен).

Его творчество хаотично («не может ничего исполнить упорядоченным образом», Аллен), а его вдохновение проявляется спорадическими взрывами, так что и качество его работы неравномерно оригинально, но недостает системы. Это контрастирует с упорядоченным постоянным совершенствованием Arsenicum album уровня исполнения.

Эта неугасимая жизнеспособность видна и в кабинете у врача. Пациенты с ужасающими болезнями или личными трагедиями, которые опустошили или подавили бы обычную психику, все равно встречают жизнь с необычайной яркостью, энергией и духом, совершенно непокорившимися. Фактически трудно поверить, что они чувствуют себя так плохо, как об этом говорят. Так же, как и Phosphorus, Lachesis может быть гораздо сильнее болен, чем можно предположить по нему. Не только их жизнеспособность не уменьшается перед лицом опасности («Мне кажется, что весь год я был как будто в состоянии войны, но все равно я чувствую себя прекрасно»), временами кажется, что чем сильнее испытания, тем мощнее они вызывают у этих людей маниакальную реакцию на стресс. В общем, и психическое, и физическое заболевание у Lachesis приобретает определенные свойства беспокойного сверхвозбуждения: пациент все время насторожен, «хочет быть где-то далеко» (Кларке), делая что-либо более, чем обычно, разговаривает все время, а это импульсы, генерирующие энергию.

В действительности, его динамизм может передаваться другим. Его энергия так мощна, его жизнеспособность так сильна, что он не может управлять ею конструктивным образом и не может направлять её так, чтобы не наносить себе вреда («Иногда меня пугает, как много у меня энергии. Я не знаю, что с ней делать, как ею управлять!»). Пациенты, которым требуется Lachesis, описывают усиление их честолюбия, ощущения власти и стремления к совершению действий и даже чувствуют потребность в усиленном контроле своих импульсов.

Однако «теневая» сторона этой жизнеспособности тоже встречается у пациента, демонстрирующего «полнейшее отупение, апатию, уныние, недостаток понимания, пресыщение жизнью и стремление к смерти, безнадёжность, отвращение к жизни» (Геринг); а также отвращение ко всякой интеллектуальной деятельности; «медлительный, не способный завершить свою обычную работу, не способный к абстрактному мышлению; что-то вроде потери идей» (Аллен). Это выглядит так, как будто всю его энергию кто-то выключил. На физическом плане Lachesis помогает при серьезных нарушениях в иммунной системе.

Повышенное утверждение жизни у Lachesis может извращенно перейти в мощные саморазрушительные силы, приобретя формы алкоголизма, наркомании, неумных решений подорвать свой собственный успех как раз тогда, когда все идёт прекрасно; или «внезапных и непреодолимых импульсов к самоубийству» (Геринг), которые неожиданно возникают сразу после вполне беззаботного взгляда на жизнь, царившего всего час назад. Или этот человек начинает разрушать свои взаимоотношения с другими бесконечными требованиями или сверхсобственническими притязаниями. Страшась потерять друзей или тех, кого любит, он сворачивается кольцом вокруг них, вызывая у них желание избежать его слишком тяжелых и всеохватных эмоций, и, в конечном счете, это приводит к тому, чего он больше всего боялся.

БЕССТРАСТНОСТЬ И ЮМОР

Эта особая жизненная сила Lachesis играет свою роль в создании удивительной ауры бесстрастности, которая окутывает его, как если бы на каком-то определенном эмоциональном уровне события перестали на него влиять так, как они влияют на других. На все проявления у него как будто нет ни чрезмерной уязвимости Natrum muriaticum, ни сверхвосприимчивости Phosphorus, ни цепкой зависимости Pulsatilla, ни эмоциональной хрупкости Ignatia, ни слабохарактерности Silicea, ни характерной для Arsenicum album агонии по поводу потери контроля над своим здоровьем и судьбой. Эти факторы, которые врач извлекает почти насильно, обычно отсутствуют у Lachesis, чьи несчастья интеллектуально интригуют, но не требуют сердечного участия. Он не вызывает жалости, потому что не требует её!

Это не то, что он не чувствителен к эмоциональным травмам или страданиям. Наоборот, это лекарство часто применяется в случаях «жалоб, возникающих в результате длительной печали или горя, разочарования в любви, после обиды, потери и т. д.» (Геринг).

Хотя в подобных случаях больше известны действия Natrum muriaticum, Ignatia и Staphisagria, но никогда не нужно забывать и о Lachesis. Этот индивидуум страдает и может нести тяжелые физические или психические потери, но при этом выглядит так, как будто между ним и его несчастиями поддерживается дистанция; он проявляет какое-то философское принятие той участи, которая ему назначена в неизбежных водоворотах и потоках этого мира. Такое принятие испытаний и трагедий, как будто он является наблюдателем в драме, а не участником своей собственной жизни, — это частично тот источник, из которого он черпает способность выстоять перед трудностями; а пафос некоторых особенно смелых, прошедших через тяжелые испытания, душ имеет какое-то свойство «светиться» и «нести чистоту», которые придают этому пафосу объективность и отстраненность. Со временем врач вырабатывает в себе чувствительность и начинает отличать эту «бесстрастность» Lachesis от отстраненности и эмоциональной отчужденности Lycopodium, при которых события просто не задевают и не травмируют Lycopodium. Их не нужно путать.

Уитмонт полагает, что частые случаи заболевания раком во время и после климактерического периода у женщин могут быть расплатой за неосуществленные жизненные потребности: «Lachesis — это наказание за непрожитую жизнь» у женщин правильной «викторианской» морали. Подавляя свои сексуальные потребности, они лишали себя нормального эмоционального развития, что приводило к ненормальному развитию в форме опухолей. Без сомнения, Lachesis — главное средство от рака в среднем возрасте у женщин, и, как установлено, часто источником болезни является нарушение сексуальных чувств.

Беспристрастный подход к себе благоприятствует юмористическому отношению к окружающему, и, несмотря на несчастья какой-то ситуации или болезнь, у Lachesis часто юмористический оттенок примешивается к патетическому. Даже испытывая истинное сочувствие и желание помочь, врач может почувствовать, что не может удержаться от улыбки при той необычайной картине, почти карикатуре, которую ему рисует пациент (или ещё чаще пациентка).

Иногда пациентка сама способствует этому впечатлению, подчеркивая комическую сторону своих неудач и усиливая абсурдность впечатления. Она может обдуманно создавать дистанцию между собой и своими несчастьями, пользуясь юмором (возможно, со своей уязвимой гордостью стараясь обеспечить себе положение, когда смеются вместе с тобой, а не над тобой). Одна пациентка сказала о себе: «Меня зовут Мисс Странная. Я родилась в апрельский День Дураков, и абсурдность отметила меня как свою родственницу. Моя жизнь — это одна длинная пародия на то, что подразумевалось быть жизнью». Затем она продолжала с юмором рассказывать о целой серии необычайных несчастных случаев и причудливых бед, которые, казалось, следовали за ней по пятам во все времена. Возможно, её характер формировал эти несчастья, или, может, это её склад ума так по-особому настроен отмечать и выделять все смешное из всего разнообразия ежедневной вереницы дел, или, может быть, наоборот, бесконечная цепь неудач и нелепых несчастий оставили свою печать в воображении Lachesis. Во всяком случае, судьба, кажется, нередко дарует этим людям больше, чем эта доля полусмешных и полутрагических приключений.

И действительно, юмористы и сатирики часто демонстрируют черты характера Lachesis («тенденция насмехаться, смешить и иронизировать», Геринг), поскольку этот тип быстро схватывает абсурдность ситуаций, отмечает все смешное в поведении окружающих и воспринимает слабые места в их речах. Это может быть балагур, чье неумное остроумие выдает одну шутку за другой с юмористическими комментариями по поводу происшествий в повседневной жизни, компенсируя трудности или даже трагедию в жизни. В конечном счете, юмористический и трагический взгляд на вещи дополняют друг друга для того, чтобы выразить убеждение в никчемности и суетности мирских дел. Следовательно, мрачность или горькое отношение к миру может лежать в основе его юмора. В то время как юмор Lycopodium или Arsenicum album исходит из их владения и управления ситуацией, насмехающийся Lachesis больше выглядит жертвой, человеком, потерпевшим поражение каким-либо образом и для которого юмор остался единственным выходом из непереносимой и неизменяемой ситуации. И наоборот, явно серьезный человек, который всегда «посмеивается исподтишка» (Хаббард) и всегда готов бросить лаконичное юмористическое замечание, также может быть Lachesis. Марк Твен, чей юмор так часто носит оттенок «мизантропии» (Кент) или горького пессимизма («Почему мы смеемся, когда кто-то родился, и плачем, когда кого-то хороним? Не потому ли, что это произошло не с нами?»), — это прекрасный пример типа Lachesis в его личности и в его литературных произведениях. Страстная внутренняя борьба, которая преобладала надо всем в его полной трагедий и комедий жизни, сделала его циником и закоренелым моралистом, как можно ожидать, выступающим больше всего против своего скрытого «я».