СПИД: приговор отменяется - Дмитриевский Андрей. Страница 48

Сами разработчики ранее утверждали» что фосфазид не в 20, а в 6 раз менее токсичен, чем АЗТ. Разъяснения с их стороны по поводу такого разночтения в оценке токсичности и побочных воздействий фосфазида в печати обнаружить не удалось. Так же как, впрочем, и официальной информации о фармакологических свойствах нового лекарства, которое не удалось найти даже в наиболее, пожалуй, подробном справочнике — Регистре лекарственных средств России.

Но если допустить, что фосфазид действительно в 6 или пусть даже в 20 раз менее токсичен, чем убойный АЗТ, то, уменьшив на это число раз 1000-кратную «ошибку» компании «Белкам» в оценке токсичности своего детища, можно расчетным путем получить ориентировочную оценку токсичности фосфазида для организма. Примеров выздоровления хотя бы одного пациента от СПИДа как с помощью АЗТ, так и этого препарата, его создатели не приводят, по-прежнему акцентируя внимание общественности на том, что болезнь остается заведомо неизлечимой.

Глава 9. СПИД— ИНКВИЗИЦИЯ

Публицист доктор Алекс Расселл, о котором уже упоминалось, проследил исторические параллели между борьбой с «демонами», «колдунами», еретиками и прочими явлениями Средневековья и некоторыми социально-психологическими и другими аспектами эпохи «ВИЧ/СПИД-эпидемии»,

«Это исследование, — пишет автор публикации, напечатанной в журнале «Континуум», — служит своего рода памятником бесчисленным жертвам средневековой «охоты за ведьмами» и тысячам преследованных и казненных современной СПИД-медициной людей в результате «охоты на ВИЧ».

Весной 1629 года в Бамбергской инквизиции (Германия) состоялся допрос подозреваемого в связях с демоном и другими слугами дьявола девятилетнего мальчика Андреаса Форстера, которого инквизиторы называли «ведуном» (Witchboy). Рассказ мальчика, состоящий из показаний под присягой на двадцати четырех страницах, является свидетельством демонологических верований того времени, разделяемых как обвинителями, так и обвиняемым. Так, инквизиторы заявляли в ходе допроса, что малолетнего «ведуна» посещал его демон даже в их присутствии.

Мальчик охотно соглашался со всеми обвинениями. По его словам, в нем возникла новая личность, и он считал себя рекрутом дьявола. «Ведун», вероятно, действительно верил в свои фантастические истории, которые были сформированы под влиянием мифомании и прочих приемов обработки сознания в ту эпоху.

Вопросы инквизиторов сосредоточивались на обстоятельствах, при которых обвиняемый впервые повстречал дьявола или его слугу. При этом средневековые «следователи» были убеждены, что это должно было неизменно, сопровождаться сексуальным контактом: в ту пору каждое обвинение в «ведовстве» было одновременно и обвинением в сексуальном грехе.

Но признание в ведовстве в Средние века считалось недостаточным, если обвиняемым не были названы другие члены «дьявольского шабаша»: это гарантировало, что машина инквизиции будет и впредь продолжать работать. Признания «ведуна» пестрят образами членов «ведовской банды», якобы потребляющих мочу, фекалии и кровь в качестве ритуалов, составляющих часть их литургии.

В конце следствия «ведун», очевидно раскаявшись в, содеянном, сообщил инквизиторам следующее:

«Теперь я желаю принять Святое причастие и защитить себя от демона, чтобы он никогда больше не мог меня настичь».

В Германии XVII века большие группы молодых людей — так называемые «банды мальчиков-волшебников» — инквизиторы обвинили в убийстве людей и домашних животных с помощью изготавливаемых этими юношами неких «дьявольских кремов». Они были казнены в Штирии (1678), Тироле (1679), Зальцбурге (1678–1690) и Баварии (1690–1698). На само деле это были безобидные так называемые народные средства для лечения некоторых заболеваний.

Доносы на своих соседей, знакомых и просто посторонних людей, якобы замешанных в связях с нечистой силой, в чем были, очевидно, искренне убеждены доносители, стали распространенным явлением и поощрялись инквизицией.

21 мая 1649 года странствующий знахарь («бенан-данте») Микеле Коппе (Michele Soppe) был арестован и заключен в тюрьму Священным собранием по обвинению в колдовстве. Инквизиторам сообщили, что Соппе «постоянно ходит от одной деревни к другой, творит знамения над больными, дает им какие-то лекарства, а также рассказывает, кто из них был околдован и каким образом…».

Соппе признался на допросах, что все свои поступки он совершал по приказам дьявола.

Капуцин Жак д'Отан (Jacques d'Autun) в 1644 году критиковал невежество инквизиторов на судах над «ведьмами» и «ведунами»: «Я поражен поведением некоторых судей, которые дрожат от страха при упоминании слова «ведьма» и верят, что все подозреваемые в ведовстве заведомо виновны. Это убеждение затмевает их разум. Готовность поверить свидетелям, обвиняющим, например, психически больного человека, который не знает, как защитить себя, вводит их в заблуждение до такой степени, что очевидная глупость обвиняемого воспринимается ими как его признание в «грехе».

Предрассудки той эпохи сродни непоколебимому верованию СПИД-ортодоксов в ВИЧ, порожденный псевдонаукой. Средневековая демонология трансформировалась в виртуальную вирусологию.

Крещение мальчика-«ведуна» Андреаса Форстера напоминает манипуляции по тестированию крови на ВИЧ. Сегодня истории болезни таких людей также штампуются «знаком креста» «ВИЧ-Н». Заведомо ошибочные методы диагностики п вирусные нагрузки, ВИЧ-тесты, подсчеты Т4-клеток и др. — представляют собой не что иное, как ведовство, которое маскируется под последнее слово науки. Таким образом, пациент и врач являются жертвами одержимости внушенной им идеи о несуществующем вирусе, который приводит к неизлечимому СПИДу.

Как в Средние века верили в необходимость разрушения тела во имя спасения души, так многие современные СПИД-медики уверены, что бороться с ВИЧ нужно любыми средствами, не принимая во внимание, что в результате этой «борьбы» с помощью ядовитых препаратов пациенты теряют здоровье и жизнь. Инквизиторы были убеждены в реальности ночного полета и шабаша ведьм, так и СПИД-ортодоксы, как правило, твердо верят, что ВИЧ — смертельный микроорганизм и его можно ликвидировать с помощью АЗТ.

Инквизиторы заявляли, что «черная смерть» — это деяние ведьм. В начале 80-х годов ВИЧ/СПИД был окрещен создателями этой гипотезы «геевской чумой». Гомосексуалисты оказались инструментом в реализации замыслов вирусологов, эпидемиологов, других специалистов, которые раз и навсегда для себя решили, что СПИД — это опасная инфекционная болезнь, передающаяся половым путем, через кровь и т. п. С помощью многочисленных заинтересованных в реализации этой идеи структур была организована глобальная паника.

Своего рода преемником верховного следователя по ведовству Англии XVII века Мэтью Хопкинса (Matthew Hopkins) стал Роберт Галло — «главный исследователь ВИЧ», который в свое время охарактеризовал ВИЧ/СПИД как «тигель, в котором отрасль иммунологии пройдет крещение огнем».

Виртуальная вирусология вытесняет теологию. Средневековый разум был одержим тем, сколько ангелов могут танцевать на булавочной головке. Нынешние СПИД-ортодоксы озабочены разработкой нормативных показателей и методик подсчета количества ВИЧ-частиц, которые якобы находятся в капле крови «ВИЧ-инфицированного» пациента.

Разделительная черта между болезнью и здоровьем весьма условна и зависит во многом от наших собственных желаний. 3. Фрейд (Freud) отмечал, что в страдании тоже можно найти удовольствие и что психосоматический [18] отклик является регистром подсознательного желания. СПИД-медики не могут понять, что СПИД — это тоже психосоматическое состояние; примитивно сводя его к биологии и увязывая с вирусом, они отказываются признать, что разум и тело взаимозависимы.