Пес, который говорил с богами - Джессап Дайана. Страница 78

Минут пятнадцать они шлепали по воде, а затем вышли к месту, где поперек ручья лежал ствол сосны — высоко, на уровне груди. Элизабет прислонилась к нему, переводя дыхание. Дамиан остался на берегу, а когда заметил, что она остановилась, запрыгнул на ствол и подошел к ней поближе. Обнюхал ее лицо и встал, виляя хвостом, довольно глядя вокруг. Элизабет поняла, что пес начал уставать. Она могла только гадать, по-прежнему ли гонится за ними Севилл или уже вернулся назад. Позвонил ли он в полицию? Помогут ли они, если считают, что она украла собаку? На секунду Элизабет подумала, как она может использовать один звонок, который разрешают сделать из тюрьмы. Билл, наверное, внес бы за нее залог.

Внезапно прямо под ногами она услышала резкий, странный, ни на что не похожий всплеск. Она отступила к берегу и посмотрела в бегущую воду. На несколько дюймов из воды, борясь с течением, выглянул огромный лосось — длиной фута два с половиной. Элизабет смотрела на него в изумлении — она никогда раньше не подходила так близко к живому лососю. Со своего насеста Дамиан тоже посмотрел вниз. Рыба сделала еще один рывок: плеск, напугавший Элизабет, шел от быстрых ударов хвоста по воде, когда рыба двигалась против течения. Рыба проплыла еще немного вперед, затем остановилась отдохнуть; ее мощный рот широко открывался, словно она задыхалась от напряжения.

Элизабет смутно помнила, что осенью лосось идет против течения на нерест. Эта рыба пришла откуда-то из Тихого океана, чтобы попасть в одну из тысяч рек и подняться к истокам — туда, где родилась. Она вернулась домой оставить потомство и умереть. Рыба пробивалась вперед, чтобы завершить свою работу, и что-то в ее стараниях глубоко тронуло Элизабет. Большая рыба была вся в порезах и шрамах, нос рассечен до самого белого мяса. Но она шла вперед, делала то, что должна была сделать. Ничто не могло ее остановить.

Элизабет присела рядом с рыбой, завороженная. Большой лосось лежал на мелководье и отдыхал. Далеко внизу Элизабет теперь слышала шлепки, следующей рыбины. Элизабет протянула руку и осторожно коснулась рыбьей спины.

— Давай, девочка, у тебя получится, — тихо сказала она, просто желая прикоснуться к чему-то настолько дивному. Элизабет надеялась, что хоть частичка силы и характера рыбы перейдет к ней с этим прикосновением. Опустив глаза, она увидела маленькую чешуйку на кончике пальца. Она удивленно посмотрела на рыбу, подняла голову и окинула взглядом величественные серые стволы вечнозеленых деревьев. — Спасибо, — прошептала она. Все еще сидя над потоком и задыхающейся рыбой, она открыла свой мешочек и осторожно положила чешуйку внутрь. То был волшебный миг, и она знала, что навсегда запомнит эту рыбу.

Девушка встала и отступила назад, рыба поплыла дальше, вверх по камням и гравию, делая по несколько футов зараз и останавливаясь отдохнуть, когда путь преграждали упавшие деревья.

— Следи за Севиллом, — посоветовала Элизабет рыбе, — он где-то неподалеку, и у него не самое хорошее настроение.

Она вернулась к поваленному дереву, пытаясь сообразить, что делать дальше. И тут услышала еще один странный звук. Девушка схватила Дамиана за морду и зажала пасть рукой, чтобы никто не услышал его частого, тяжелого дыхания. Звук был свистящий, громкий, он стремительно приближался. Сквозь шум потока бесполезно разбирать, что это. Элизабет инстинктивно свернулась в комок, спрятав под собой собаку. Они сжались рядом с бревном — замшелым и укрытым папоротником, — в ледяной воде, слушая странный звук, не принадлежавший этому мирному лесу. Звук приблизился, и перед ними внезапно промчался серебристый почтовый фургон: дорога была футах в сорока от того места, где они прятались. Ох, черт возьми! Элизабет вскочила, проклиная себя за то, что не узнала шелеста шин по бетону. Она поползла вперед, удерживая пса рядом с собой.

По ту сторону дороги стояли дома — один совсем недалеко, дальше — еще несколько, и это было бы прекрасно, если бы только она могла незаметно пересечь дорогу. Ей было видно ярдов по пятьдесят в обе стороны, и она присела в нерешительности. Выходить на шоссе очень рискованно — если она сделает ошибку и Севилл или его люди увидят ее, все будет кончено. На этот раз уж точно.

Она снова сосредоточилась на дороге. Если ее увидят, ни она, ни пес не смогут убежать от полных сил преследователей. Момент критический. Она сжала шею Дамиана.

— Мы сделаем это.

Элизабет выпрямилась и сняла с себя ремень. Накинув его на шею Дамиану как поводок, она вместе с ним бросилась через дорогу к ближайшему дому. Приближаясь, она внимательно разглядывала его: годится ли он для ее замысла. Грязновато-кирпичного цвета, с белыми косыми крестами на фасаде и двери гаража. Замаскировали коттедж под ранчо. Она остановилась. Впереди, напротив гаража кто-то свалил огромной кучей заплесневелый ковер, на подъездной дорожке стояли две брошенные машины и валялись пустые жестянки из-под пива.

Не годится.

Она вернулась на дорожку, посмотрела, нет ли на шоссе машин. Затем побежала к следующему дому. Теперь, когда адреналин иссяк, она почувствовала, насколько вымоталась. Девушка взглянула на пса. Тот хромал на больную переднюю лапу, задние лапы еле двигались, она слышала, как когти скребли по асфальту, когда он подтягивал их.

Следующая дорожка вела к двухэтажному коричневому дому, стоящему чуть поодаль от шоссе. Рыжая длинношерстная такса залаяла и рысью рванулась им навстречу. Собаку позвал женский голос:

— Джесси, иди ко мне.

Они быстро пробежали мимо, к следующему дому, укрытому за деревьями футах в ста дальше по дороге. Машин не было, девушка поторопила уставшего пса, и он побежал трусцой за нею к уединенной подъездной аллее. Они свернули на нее, и Элизабет увидела знакомую черную машину. В каких-нибудь десяти ярдах.

Девушка отпрянула, будто на нее кинулась змея, — выброс адреналина едва не отправил ее в обморок. Голова закружилась, все поплыло, она еле удерживалась на ногах и растерянно моргала.

Это конец — они ее поймали. И все-таки она знала, что не сдастся. Элизабет отступила и инстинктивно развернулась с намерением бежать, хоть и знала, что это бесполезно. Она еще не понимала, что сделает — действительно, что? — в тот момент, когда Севилл заберет у нее собаку.

— Подожди, — позвал ее Том. Произнес он это неожиданно, и Элизабет замерла. Она ожидала резкой команды или грозного предупреждения, но ничего этого не было. Она услышала просьбу. — Элизабет, подожди, — снова сказал он.

Задыхаясь, Элизабет выпрямилась. Они могли затравить ее, но она не просила о снисхождении, зная, что от Севилла пощады не дождешься. Дамиан подошел к ней поближе. Питбуль не тратил времени — рычать не стал, а просто прижался к ноге Элизабет, дожидаясь момента, когда можно броситься на противника.

— Что ты собираешься делать? — спокойно спросил Том с водительского сиденья. Словно интересовался ее планами на лето.

— Ну, смотря по обстоятельствам, наверное, — раздраженно ответила она, стараясь унять дыхание. Она заметила, что ее руки трясутся, как у паралитика. Севилла в машине не было. Но он точно где-то поблизости, Том наверняка уже позвонил ему.

— Думаю, будет лучше, если ты просто отдашь ему собаку, прежде чем все зайдет слишком далеко. Он не остановится, пока не получит собаку назад. А он ее получит, чего бы это ему ни стоило.

Девушка пришла в ярость: неужели он ждет, что она скажет — да, ты знаешь, в общем, ты совершенно прав, это уже скучно, так что давай, забирай собаку! Неужели все мужчины такие? Но что-то в нем удержало ее от резкого ответа. Том был слишком серьезен. Возможно, даже чувствовал некоторую симпатию к ней, просто смотрел на вещи иначе. Элизабет выбранила себя: он же фактически правая рука Севилла, он пытается убедить ее отдать собаку или же, подумала она, быстро оглянувшись на дорогу, тянет время до приезда Севилла. Девушка напряглась. Другого выбора нет, придется бежать. Том заметил ее движение.

— Пожалуйста, — попросил он тихо, — не убегай. Она тяжело вздохнула — от усталости и неуверенности.