Пленники Генеллана (том I) - Джир Скотт Г.. Страница 48

Мелодичный звон возвестил о наступлении кануна похода за солью; юные стражи с тонкими серебряными трубочками, висящими у шеи, облетели окрестные скалы, чистый звон металла мало соответствовал предстоящему испытанию. Золотистые вечерние небеса потемнели, семьи охотников отмечали важное событие в жизни каждого воина.

Избранники — воины и стражи — улеглись спать, уверенные в собственной отваге и гордые за возложенную на них ответственность.

На рассвете все охотники — молодые и старые — облачились по-боевому и спустились со скал, заполнив узкие тропинки и туннели колонии. Чуть позже тысячи воинов столпились у обрыва — целое море черных горящих глаз и легких крыльев. Над толпой колыхались пики и луки. В самой середине этой массы гордо застыла сотня вооруженных стражей в боевом облачении — юные стражи, ожидающие последнего испытания, чтобы стать воинами и мужчинами. Пять стражей второго года обучения создавали необходимое звуковое оформление с помощью металлических палочек и кусков гранита, остальные — растянулись напряженной цепью по краю террасы. По сигналу Краага барабаны умолкли.

Как всегда, с восходом солнца посвежел ветер. Молчаливый Браан стоял в одиночестве на небольшой площадке, обводя взглядом собравшихся. С приличествующим случаю достоинством вождь охотников развернул крылья навстречу четырем ветрам, затем повернулся и громко прокричал древний воинский призыв: кровь закипела в жилах соплеменников, встрепенулись их сложенные на спине крылья, как будто электрический заряд эмоций пронзил всех — эхо сотен голосов ударило о скалы и раскатилось по ущелью.

Запела тетива луков, с земли поднялась пыль — экстаз надежды и страха.

Молитва завершилась, Браан пронзительно завизжал и выбросил вперед пику, указывая на Куудора. Тот торжественно вышел, повернулся к своим ученикам и церемонно просвистел имена пятидесяти, включая Браппу, сына Браана. Снова ударили барабаны. Вызванные стражи прыгнули вперед, подняли черные мешки и встали в две шеренги лицом к обрыву — на их лицах застыло суровое выражение. Столпившиеся воины хрипло закричали в такт барабанному бою, понимая неосознанный страх юношей, вспоминая свой собственный. По знаку Браана барабанщики опустили руки. Стражи, не названные Куудором, сомкнули ряды, одновременно разочарованные и обрадованные.

И снова в руках вождя мелькнула пика, на этот раз острие указало на Краага. С суровым выражением на лице старый воин пропел еще шестьдесят имен, теперь уже взрослых воинов. Один за другим они выступили из толпы, большинство с мешками для соли. Первая десятка, самые лучшие, в число которых входили Тинн и Ботто из клана Ботто, имели при себе только оружие. В походе они будут разведчиками, на них ляжет бремя охраны отряда; они и образовали первый ряд. Другие пятьдесят, тоже опытные, но менее закаленные, выстроились в шеренги за первой десяткой. Во время экспедиции каждый из них станет инструктором и телохранителем новичка, ответственным за его жизнь и обучение.

Толпа зашевелилась, послышались возбужденные голоса. Браан драматически воздел руки — голоса стихли, прекратилось движение, и в наступившей тишине из глубины ущелья доносился только рокот реки, разбивающейся о порог. Снова закричал Браан, требуя воздать хвалу добровольцам. То, что началось, напоминало бедлам, только ритуальный: собравшиеся охотники затянули песнь смерти, прославляли ее, как достойный переход к вечному покою. В ней звучало грустное признание охотника: жизнь закончилась, силы на исходе, и он готов принять смерть.

Ужасное завывание поднималось все выше и выше, доходя до частот, известных только бессловесным животным и обитателям скал. Нагнетая темп, ударили барабаны, Браан соскочил с выступа и встал рядом с Краагом во главе колонны. Вдвоем они промаршировали к обрыву, хлопая по ходу крыльями. Колонна двинулась за ними, сохраняя интервал между шеренгами, подбадриваемая свистом остающихся. Свежий ветер поднял всю экспедицию, вынес ее из ущелья, и там колонна перестроилась, образовав два сходящихся крыла. Прощальный свист и топот ног провожающих неслись вслед воинам и стражам. Тысячи охотников поднялись в воздух, подобно черным струям дыма, и повисли над плато, следя за исчезающим за северным горизонтом отрядом.

— Смотри! — воскликнул Макартур, указывая вперед, в направлении плато. В небо возносилось черное облако.

Буккари поднесла к глазам бинокль, остальные члены патруля — О'Тул, Честен и Джонс — тоже обернулись к плато.

— Наши друзья, — сказала лейтенант, опуская бинокль. — Их там тысячи. Возьми, посмотри сам.

Облако медленно таяло в вышине, рассеивалось, от него отделялись точки и, паря, опускались на плато.

— Что все это значит? — спросил Макартур.

Буккари взглянула на него и пожала плечами.

— Может, они ждут вашего письма, лейтенант? — настаивал он.

— Это было бы чудесно, — ей не хотелось терять время на разговоры. Она с нетерпением ждала возможности оставить следующую группу рисунков. От обитателей скал после той первой попытки обмена информацией ничего больше не поступало. Она внимательно посмотрела на небо. Погода менялась.

Ее группа направлялась в долину Макартура — последняя вылазка до наступления зимы. Буккари с трудом подавила огорчение и злость. Она хотела, чтобы весь экипаж перебрался туда, пока не выпал снег. Если верить Макартуру, там было теплее, водилось больше живности, да и леса гуще и разнообразнее. Однако Квинн принял другое решение — зимовать на плато. Буккари сомневалась, что в нынешнем своем состоянии командор способен сделать правильный выбор, уж очень был удручен гибелью жены. Он целыми часами пребывал в одиночестве, и только неотложные дела могли заставить его принимать решения. В большинстве случаев Квинн оставался безразличным, выслушивал Буккари с отсутствующим видом и лишь согласно кивал головой, но в данном случае уперся и последовательно отклонял все попытки убедить его в необходимости перебраться на новое место. Кое-какие основания для такого упрямства у него, правда, имелись: чуть ниже пещеры, на склоне холма, появились два солидных бревенчатых домика и кладовая для припасов, рядом высилась внушительная пирамида дров, а главное — пещера, дававшая ощущение постоянства и безопасности. Чисто эмоционально экипаж сроднился со своим первым лагерем. Поддержанный Шэнноном, Квинн объявил, что к зимовке они готовы.

Когда эта самая зима наступит, оставалось загадкой. Ветер покусывал все сильнее, воздух пропитался другим запахом, но Буккари упрямо стояла на своем: еще одна разведка до снега. Она надоедала ему, преследовала, просила, требовала. В конце концов Квинн сдался, наверное, только для того, чтобы отвязаться от нее. Буккари сама сформировала патруль и немедленно выступила. Ей хотелось взяться за подготовку к весне, а для этого крайне важно побольше узнать о долине.

— Холодновато придется, — сказала она.

— Да и сейчас нежарко, — отозвался Джонс.

— В чем дело, боцман? — спросил О'Тул. — Я-то думал, что тебе нравится играть в такие игры.

— Да, боцман, — поддержал его капрал. — Будь мужчиной. Верно, лейтенант?

— Да, боцман, — улыбнулась Буккари. — Будьте мужчиной. Пошли, капрал!

— Есть, капитан, — ответил Макартур и повернулся в сторону горизонта.

Браан парил, описывая широкие круги и определяя высоту по давлению в ушах. В этом году было не по сезону холодно, но юго-западный попутный ветер толкал в спину, помогая быстрее преодолеть равнину. Пока все складывалось удачно.

Шли часы. Ветер уносил их все выше, но самочувствие Браана ухудшилось. Пухлые облака, невинно проплывавшие мимо, внезапно исчезли, сменившись угрожающей черной тучей. Белые гребни взметались все выше, а внизу уже гремели серебристые вспышки. Браан уклонился к западу, надеясь проскользнуть позади грозовых гигантов. Конечно, это серьезная помеха. Они могут обойти грозовой фронт, но на это уйдет много времени. Попытаться же пролететь через темно-фиолетовую завесу — безумие. Еще один оглушительный удар грома, звоном отдавшийся в чувствительных сонарных рецепторах, и целая гроздь голубых стрел, пронзивших громадные резервуары влаги. Охотники пробивались наверх сквозь кромешный ужас туч, но путь вперед был блокирован. Браан медленно опустился вниз и просвистел команду. Командовавший левым крылом Крааг последовал за ним и образовал свой эшелон. Уже упали первые капли дождя, а тучи погасили последние лучи солнца. Охотникам пришлось торопиться, что тоже было нелегко: спуск затрудняли воздушные турбуленции и быстро ухудшающаяся видимость.