Пленники Генеллана (том I) - Джир Скотт Г.. Страница 52

Самка, поднявшись на задние лапы, замерла на вершине холма. Охотники свистели и кричали. Наконец, хищники спустились в низину и неторопливо затрусили прочь.

Несколько воинов поднялись в воздух. Они подлетели к хищникам, привлекая их внимание свистом. Звери щелкали зубами, злобно рычали, пытаясь достать пролетающих над их головами охотников. Покружив над стаей, обитатели скал опустились на землю в нескольких десятках метров от противника, как бы предлагая рыкунам пуститься в погоню.

Самка проводила воинов горящими злыми глазами. Стая, нервно подвывая, ждала ее решения. Хищница обнюхала воздух, перевела взгляд с охотников, заманивающих ее на вершину холма, на колонну, уходящую на юг, и выбрала второй вариант.

Отвергнутые в качестве добычи воины взлетели и подняли крик. Услышав их, Браан приказал колонне остановиться и повернуться к быстро приближающейся стае. В небо взмыли остатки арьергарда во главе с Краагом. Боевой клич прозвучал пронзительно и громко. Браан распорядился опустить мешки. Нескольких охотников он отправил в тыловое охранение на замену команды Краага — безопасность прежде всего.

Левая часть колонны приготовилась к бою, правая оставалась пока в резерве. Сам вождь положил на землю мешок с солью и тяжело поднялся в воздух. Рыкуны уже спускались с холма и были на расстоянии полета стрелы. Их ужасающий вой доносился до обитателей скал. Охотники Краага спикировали на головную часть стаи, осыпая ее стрелами на лету — тактика не совсем верная. Крааг пытался выиграть время до прихода основных сил охранения. Отчасти ему это удалось — хищники растерялись, а один упал, пронзенный умело пущенной стрелой.

Самка зарычала, призывая к себе оставшихся, но заминка дала возможность пятерым воинам Краага сформировать оборонительную линию на направлении движения рыкунов. Как раз в это время подошло и подкрепление. Охотники расположились полумесяцем, намереваясь обстрелять стаю продольным огнем из луков. Хищники приближались, уже можно было рассмотреть их удлиненные пасти со страшными клыками, с которых падала слюна, желтые глаза с покрасневшими белками. Крааг засвистел: огонь! Зазвенели туго натянутые луки, запели пущенные с близкого расстояния стрелы… Три хищника кувыркнулись через голову, то ли серьезно раненные, то ли убитые, но стая прорвалась через линию обороны. Воины взметнулись в воздух, едва избежав щелкающих зубов. Рассерженные рыкуны прыгали, пытаясь достать добычу, так неожиданно исчезнувшую прямо из-под носа.

Атака потеряла свою мощь. Самка, хромая, двигалась вперед, но ей явно мешала засевшая в плече стрела. Она остановилась, ухватила стрелу зубами и стала тянуть, пока не вырвала из раны. Стая пробежала мимо нее, увлекаемая запахом добычи, но уже не столь стремительно. Самка последовала за сородичами, несмотря на заливающую морду кровь из другой раны, на голове.

К этому времени Браан уже приготовился к встрече рыкунов. Обе части колонны разделились, и левая заняла оборонительную позицию. Стая, как обреченная, неслась навстречу смерти, оглашая воздух рычанием и воем. Когда охотников и хищников разделяло не более тридцати шагов, Браан взмахнул рукой и половина лучников левой колонны, новички, выстрелили. Три рыкуна упали, еще два, шатаясь, попятились — стрелы попали им в бока. Браан взмахнул рукой еще раз, и в воздухе победно запели стрелы ветеранов. Еще четыре хищника рухнули на землю. Немногие оставшиеся в живых и еще способные двигаться повернули назад; стрелы торчали из них, как перья. Охотники громким криком приветствовали свой успех и тут же затянули песнь смерти, отдавая должное поверженному врагу.

— Отлично, воины! — воскликнул Браан. — Соберите свои стрелы и вперед!

Ликующие охотники рассыпались по полю битвы, подбирая драгоценные стрелы. Воины Краага приступили к разделке туш, скатывая снятые шкуры-трофеи, которые скоро станут тяжкой ношей и предметом зависти оставшихся дома. Вождь ничего не сказал, он и сам помнил, с какой гордостью принес свою первую шкуру убитого им рыкуна. А сколько их было потом!

— Эй, да это Мак и Джокко! — воскликнул вдруг О'Тул, указывая в сторону реки. Он закричал и замахал руками, привлекая внимание возвращающихся разведчиков. На плечах — шест с каким-то грузом. Буккари с завистью смотрела на них, пытаясь угадать, что же такое они несут. Она была довольна походом и с гордостью оглянулась на набитые зерном рюкзаки.

— Наверное, убили какого-то зверя, — сказал Джонс. О'Тул сбежал к берегу, чтобы помочь Макартуру и Честену. — Похоже на небольшого оленя. Посмотри на эти рога! Да и рюкзаки у них не пустые!

— С возвращением! — сказала Буккари и протянула руку.

Макартур опустил глаза, смущенный этим простым жестом. Потом посмотрел прямо в глаза Буккари, широко улыбнулся и крепко пожал ее руку. Она с улыбкой прервала затянувшееся приветствие и поздоровалась с Честеном. Великан обошелся с ней гораздо мягче.

— Мак, позволь, я покажу лейтенанту те корешки, что ты ей принес… ну, клубни! — взволнованно воскликнул Честен. Не дожидаясь ответа, он опустил на землю рюкзак и принялся расстегивать замок.

— Капрал Макартур, вы принесли мне подарок! — совсем по-девичьи воскликнула Буккари и захлопала в ладоши.

Все рассмеялись, шутка удалась. Макартур потупился, но даже густая борода не смогла скрыть румянец, заливший лицо капрала.

— Валяй, Джокко, — кивнул он, откашлявшись. — Какая разница, кто его покажет. Мы же с тобой вместе…

Честен не терял времени. Он подошел к Буккари и распахнул рюкзак. Буккари опасливо опустила в мешок руку и вытащила красновато-коричневый клубень размером с кулак, весьма напоминавший картофелину. Она подняла глаза и улыбнулась.

— И каково это на вкус?

— Мы их варили, — ответил Честен. — Похоже на сладкий картофель.

— Мы видели, как их выкапывали медведи, — добавил капрал. — Им, кажется, нравилось.

— Съели штук пятьдесят, не меньше, — похвастался Честен. — Осторожно! Из-за них может случиться… э… в общем, заболит живот, — он покраснел.

— Особенно, если съесть штук пятьдесят! — рассмеялась Буккари.

Браппа с трудом заставлял себя переставлять ноги. С каждым шагом лямки мешка все больше врезались в плечи, ныла спина, перед глазами мелькали черные круги. Плохо было не одному ему. Рядом слышалось тяжелое дыхание товарищей, кто-то всхлипывал. Серые от усталости лица давно уже не освещались улыбками. Наконец, показались скалы.

Это произошло на третий день пути, и поначалу все воспряли духом. Небо прояснилось, дождь, поливавший их все предыдущие дни, перестал. Но вскоре радость померкла. Они шли уже целых два дня, а скалы все не становились ближе. Притягивая и маня, вызывая надежды и мечты, далекий дом лишь еще больше расслаблял охотников. Кроме того, Браппа никак не мог избавиться от соли, казалось, забившей ноздри и рот. Он кашлял, чихал, но вкус и запах не проходили. Ночи почему-то были гораздо короче дней, и сон не приносил облегчения. Да и какой это сон! Браппу постоянно мучил один и тот же кошмар — его засыпало солью. Так что пробуждение, не принося отдыха телу, все же избавляло от жутких видений. Зато днем мучила жажда, во рту пересыхало, как от пыли. Болели глаза. Но юный воин не жаловался.

— Как ты себя чувствуешь, мой друг Браппа? — спросил его воин Кроот.

— Путь долог, Кроот. Теперь я узнал себя.

— Тогда ты благословен подлинным знанием, мой друг Браппа.

Они прибавили шагу. Колонна растянулась, авангард уже скрылся за горизонтом. Сзади послышался свист, призывавший охотников поторопиться. Браппа стиснул зубы и сократил интервал.

— Сегодня вечером будет вода, — сказал Кроот. — Мы остановимся на ночь у источника. Вот почему колонна так растянулась. Все так хотят смыть с себя соль! Вот и спешат.

У Браппы уже не было сил спешить куда бы то ни было, но при мысли о воде рот наполнился слюной. Он сглотнул и снова ощутил вкус соли. Браппа невольно зашагал быстрее.