Записки психиатра - Богданович Лидия Анатольевна. Страница 19

Я откровенно сказала «больному» свое мнение о происхождении его «нервного» заболевания. Он был раздражен и недоволен, но, кажется, первый раз в жизни призадумался. Слезы его облегчили.

Решительный сдвиг в здоровье Григория Семеновича произошел под влиянием психотерапии — могучего средства лечения словом.

Ведь слово, как нам известно, такой же раздражитель, как и всякий другой. Слово может вызвать у человека любые реакции. И если мы не отделяем человека от окружающей его социальной среды и понимаем его организм как единое целое, то успех психотерапии обеспечен. Но как излечиваются словом самые тяжелые нервные функциональные расстройства, например истерические параличи, неукротимая рвота и т. д.? Как при помощи слова облегчаются такие болезни, как гипертония? И. П. Павлов раскрыл физиологический механизм внушения. Слово влияет на психику, на высшие регулирующие функции мозга, на весь организм, беспрерывно взаимодействующий с окружающей средой. Психотерапия немыслима без анализа причин болезни и условий ее развития.

Надо заметить, что Григорий Семенович освободился от своей «нервной» болезни не сразу. Он еще долго ходил ко мне и высказывал свои сомнения. Но слово открыло ему глаза. После долгих колебаний Григорий Семенович начал работать на заводе лекальщиком и работает уже пятый год. В этом ему помог не только врачебный совет, но и здоровый советский коллектив. В дальнейшем мне пришлось наблюдать аналогичные случаи.

Однажды ко мне на прием привели «депрессивного» студента-медика. Его сопровождали отец, мать и бабушка.

Студент был тщедушен, бледен, угнетен. Бабушка сообщила, что Миша хотел лишить себя жизни. Будущий врач перечислил признаки своей болезни: апатию, отвращение к учебе, обмороки при виде крови.

Как попал этот юноша в медицинский институт? Почему именно в медицинский?

Миша был единственным ребенком в семье. Когда у него слегка повышалась температура или появлялась случайная царапина, родителей охватывал панический ужас. Они предполагали, что это туберкулез, а может быть и воспаление мозга или — не дай бог! — заражение крови. Мальчик страдал от постоянного страха. Ему усердно внушали: не пей холодной воды, не гуляй долго — простудишься, не играй с детьми, не берись за дверную ручку — можешь заразиться чем-нибудь. Неправильное воспитание уродовало характер Миши. Он стал робок, непомерно мнителен, брезглив, при виде крови у него иногда наступали обмороки.

И вот Миша получил аттестат зрелости. Хотел поступить в педагогический институт, но легко поддался настоянию родителей, без его ведома решивших, что он должен стать врачом.

Уже на первом курсе Миша столкнулся с тем, что было «противно» его натуре. Пребывание в анатомическом театре доводило его до обморока. Повышенная мнительность парализовала все его действия. Неудачи в учебе — результат отсутствия интереса — вели к разочарованию, к депрессии.

На приеме Миша грустно вздыхал и даже всплакнул.

Что же было с ним дальше? Куда повела судьба неудачного медика?

К счастью, он не слишком поздно понял свою ошибку. Миша перевелся в педагогический институт и успешно его закончил. «Неудачник» под влиянием благоприятных условий превратился в энергичного, полезного обществу, жизнерадостного человека. Сейчас он готовится к поступлению в аспирантуру.

У студента Миши все окончилось относительно благополучно. Но представим себе, что он продолжал бы учиться в медицинском институте и затем вступил на медицинское поприще, предназначенное для него родными. Что стало бы с ним тогда? Трудно предположить, что он закончил бы институт, а если бы это и случилось, то какую пользу отечеству принес бы этот врач, ненавидящий свою профессию?

Недавно я стояла у трамвайной остановки и невольно прислушалась к разговору двух девушек.

— Знаешь, Светлана, я решила идти в литературный институт. У нас литература в крови, по наследству. Папа пишет стихи, а он зубной врач… Дядя-кассир, и тот иногда сочиняет.

— У меня от этих институтов голова кругом идет, — ответила ее собеседница. — Ужасно надоело выбирать. Вот, если первым пойдет трамвай «А», пойду учиться в юридический, если «третий», то в горный…

— А если ни тот, ни другой, значит, никуда не пойдете? — спросила я.

— Значит, такая судьба! — упрямо ответила девушка. Обе засмеялись и, видимо, смутившись, побежали к троллейбусу.

Этот разговор навел меня на невеселые размышления. Как могло произойти, что после десяти лет обучения, получив аттестат зрелости, эти молодые люди столь легкомысленно определяли свой дальнейший жизненный путь? Готовил ли их кто-нибудь к этому решающему шагу, дал ли нужный совет? Разговор девушек позволял думать, что никто — ни родители, ни школа, ни комсомольская организация — не помогли им избрать из множества профессий именно ту, которая была бы наиболее близка их склонностям и характерам, позволяла с наибольшей полнотой проявить свои способности.

Может показаться, что человек, находящийся на распутье и избирающий одну из многих дорог, проявляет свободу воли. Но, по словам Энгельса, свобода воли не что иное, как способность принимать решение со знанием дела. А о какой «свободе воли» может идти речь, если многие выпускники наших школ избирали профессию без всякого знания дела?

Родина дает молодежи возможность получить знания в различных сферах нашей разносторонней, интересной жизни. Есть отчего закружиться юной голове: сколько дорог! Выбирай ту, которая нравится. И если молодой человек со школьной скамьи будет считать труд необходимым и главным в своей жизни, то неудачником он уже никогда не будет.

Григорий Семенович — представитель группы нервнобольных неудачников, не пожелавших по-настоящему трудиться, учиться, преодолевать жизненные препятствия. Мне встречались «неудачники», которых породило уродливое воспитание в семье.

А школа? Хорошо ли помогает школа своим воспитанникам в выборе профессии? Думается, что в ряде случаев плохо. Часто бывает так, что десятиклассники совершенно не представляют себе, какую профессию они выберут, какие трудности и перспективы ожидают их на избранном поприще. Но ведь советская высшая школа призвана готовить специалистов, у которых сильно развито чувство долга и уважения к труду. А как ученики могут уважать труд, если школа оторвана от жизни, от повседневной трудовой практики? Естественно, что от этого страдает и учебно-воспитательная работа. Технические кружки в школах, экскурсии учеников на заводы и стройки еще не могут дать ясного представления о труде металлургов, строителей, электриков и т. д. Только обучение без отрыва от производства даст возможность учащимся проявить склонности и призвание. Уже на школьной скамье ученик сможет определить свою будущую профессию, полюбить труд. Вот когда он без ошибки изберет правильный жизненный путь!

Как много радостного, волнующего, величественного совершается в нашей стране! Скромные труженики становятся героями труда — знаменитыми ткачами, машинистами, учеными. И эта радость свободного, творческого труда дает человеку настоящее, ни с чем несравнимое счастье. А человек, по словам А. М. Горького, «должен, обязан быть счастливым».