Единственный мужчина - Джоансен Айрис. Страница 20

— Здесь был мой отец? — Дори рассмеялась. — Ты уверен, что я не ушиблась головой?

— Уверен. Ты просто спала, как убитая. Мадхен сказал, что это последствие шока. — Филип приподнялся на локте, простыня сползла, обнажая мощную грудь, поросшую темными волосками.

— Самое лучшее для тебя сейчас — сон. Твой отец сказал, что, если ты проснешься в плохом самочувствии, я должен дать тебе еще снотворного.

— Но я не хочу больше спать. Я уже проснулась. — Дори обвела взглядом комнату. — Мы в твоих апартаментах. Но что я здесь делаю?

— Я приказал принести тебя сюда. Ассистентка Мадхена осталась дежурить на всякий случай, но мне не хотелось, чтобы ты провела ночь в кабинете первой помощи. — В улыбке Филипа было столько тепла и нежности, что Дори тут же почувствовала головокружение, не имевшее никакого отношения к ее падению. — Я ведь эгоист. Мне показалось, что без тебя я не смогу уснуть.

Дори затаила дыхание.

— Но ты прекрасно спал без меня целый месяц.

— Правда? — Филип лукаво улыбнулся. — А знаешь ли ты, что ни в одну из своих одиноких ночей я не спал больше двух часов. Не думал, что так быстро привыкну спать с тобой рядом. — Наклонившись, он нежно поцеловал Дори в висок. — Возможно, я никогда уже не смогу спать без тебя.

— Не веди себя так со мной, Филип, — покачала головой Дори. — Я не маленькая девочка, которой надо дарить подарки, когда она больна. Сегодня вечером ты, кажется, собирался не раздавать подарки, а отнимать их. — Рука ее невольно потянулась к горлу. Без медальона Дори чувствовала себя совсем беззащитной и одинокой. — Мисс Ленат еще здесь?

Только сейчас Дори заметила, какой Филип бледный и измученный.

— Нет, Натали уехала почти сразу. Она далеко не глупа и поняла, что я лишь использую ее, чтобы сделать тебе больно. — Филип убрал руку и чуть отодвинулся от Дори. — Натали сказала, что мне это удалось. — Он сел на край кровати спиной к Дори. — Натали была права. Я действительно очень обидел тебя, не так ли?

— Да, — тихо произнесла Дори. — Ты ведь ничего не делаешь наполовину. Мне казалось, что я умираю. А потом я поняла, что лучше действительно умереть, чем терпеть такую боль.

Филип встал и направился к комоду. Взяв там что-то, он вернулся и опустился перед ней на колени.

— Ты могла погибнуть. — Голос его казался приглушенным. — Я чуть не убил тебя.

— Вовсе нет. Я сама сваляла дурака, — возразила Дори. — Не надо было позволять тебе так легко оттолкнуть меня. Я считала себя очень сильной, а сама чуть не умерла от отчаяния, когда ты забрал мой медальон.

— О боже! — вырвалось у Филипа. Подняв с постели руку Дори, он приложил ее к своей щеке. — Я и сам чуть не умер. Или умер — и родился вновь. — Он нежно поцеловал ладонь Дори. — Я собираюсь начать жизнь заново, но не знаю, как это сделать? Ты поможешь мне, Дори?

— О чем ты, Филип? — не веря собственным ушам, прошептала девушка.

— Я пытаюсь сказать, что люблю тебя. Правда, получается это у меня не слишком хорошо, да?

— Ты? Любишь?

— Не знаю, почему ты так удивлена. Ты ведь сама утверждала это.

— Я помню. — Дори была словно во сне. — Но все случилось так быстро. Я должна это обдумать.

— Что ж, но пока будешь думать, пусть он будет с тобой. — Он надел на шею Дори медальон. — Он принадлежит тебе навечно. — Филип хотел застегнуть замок, но Дори остановила его:

— Я не хочу надевать его. По крайней мере, сейчас.

— Но почему? — изумленно спросил Филип,

— Не знаю. Мне кажется, я не верю тебе.

— Наверное, я это заслужил. Но мне кажется, я никогда не говорил тебе ничего, кроме правды. Я врал только, когда утверждал, что не хочу тебя.

— Ты действительно никогда не лгал мне раньше. Но ты и не чувствовал себя никогда таким виноватым. Ты вбил себе в голову, будто отвечаешь за то, что случилось со мной сегодня. Это не так, но я вижу, что это потрясло тебя до глубины души.

— Я действительно чувствую себя виноватым, но это не имеет никакого отношения к тому, что я сказал.

— Разве ты не понимаешь? Я не могу в это поверить. — Дори попыталась улыбнуться, но губы ее дрожали. — Мне хотелось бы поймать тебя на слове, но я ведь тоже кое-что поняла этой ночью.

Глаза Филипа потемнели от боли.

— Ты поняла, что не любишь меня больше?

— Нет, любить тебя я буду вечно. Ты — часть меня. — Дори глубоко вздохнула. — Но я поняла кое-что о себе. Я поняла, что мало любить только тебя. Надо хоть немного любить и уважать себя. С тех пор, как мы встретились, я следовала за тобой, словно тень. Мне казалось, что я могу быть счастлива, просто находясь с тобой рядом. На самом деле мне необходимо, чтобы ты любил меня так же сильно, как люблю тебя я.

— Но я действительно люблю тебя.

— Я должна быть уверена в тебе. Я просто не выживу, если обнаружу, что приняла за любовь чувство вины и жалости. Уж лучше я останусь без тебя сразу.

— И что же теперь делать? Я должен пойти убить дракона, чтобы ты поверила в мою любовь?

— Ну, может быть, совсем маленького. — Уголки рта Дори чуть тронула улыбка. — Впрочем, то, что я предложу, скорее всего окажется для тебя куда хуже битвы с драконом. Я прошу тебя подождать. Подождать и убедиться, что ты готов дать мне то, что я даю тебе. Я знаю, как ты обычно добиваешься того, чего хочешь. Твои победы напоминают завоевание Персии Александром Македонским. А я не хочу, чтобы меня покоряли силой. Я хочу сама принять решение.

— Решение уже принято. Я люблю тебя, ты любишь меня. Так зачем терять время? Кто-то говорил мне совсем недавно, что мы не становимся моложе.

— Этот кто-то очень сильно повзрослел за сегодняшний вечер, — серьезно произнесла Дори.

Улыбка исчезла с лица Филипа. Он еще раз поцеловал ладонь Дори.

— Хорошо, я дам тебе время. И обещаю не давить на тебя. Пока что. Но учти — мое терпение не вечно. Две недели — и начнется завоевание. Кстати, мне никогда не нравилась стратегия Александра Македонского. Переход Ганнибала через Альпы был куда более дерзким и оригинальным. — Он поднялся на ноги. — Две недели. А потом мы поженимся и будем жить долго и счастливо.

— Поженимся? — не веря собственным ушам, переспросила Дори.

— Ну да, а как же еще? Я ведь сказал, что люблю тебя, не так ли? — Он посмотрел на медальон, который продолжал держать в руке. — Кажется, в будущем мне понадобится не только амулет, чтобы удержать тебя. Посмотрим, к каким последствиям приведет брачная церемония.

— Если я решу выйти за тебя замуж, — задумчиво произнесла Дори, — то лишь после того, как меня попросят, а не потому что мне приказали.

— Посмотрим. — Филип был, как всегда, уверен в себе. — Вряд ли Ганнибал спрашивал Альпы, хотят ли они, чтобы через их хребты прошло его войско.

— Нет, Филип, — начала было Дори, но ее тут же перебили.

— Не думай, что я пытаюсь тебе угрожать. Через две недели я превращусь в Ганнибала, а пока что я буду… — В глазах его вдруг заплясал озорной огонек. — Я буду твоим наложником.

— Что?!

— А почему нет? Я прекрасно знаю свою роль. Я часто видел, как ее играют другие. Разве тебе не хочется иметь наложника, Дори?

— Прекрати шутить, Филип!

— Но ведь ты сама сказала, что заслуживаешь любви? Так разве плохо будет, если тебе станет служить человек, единственное желание которого — доставлять тебе удовольствие. — Он заглянул в глаза Дори. — Тебе было хорошо в нашу первую ночь? Я знаю, что сделал тебе больно, но ведь ты получила удовольствие?

— Ты прекрасно знаешь…

— Нет, не знаю. Я был словно в огне и не помню ничего, кроме блаженства любить тебя. — Филип крепко сжал в ладони медальон. — Но в следующий раз все будет иначе. Наложник должен думать только об удовольствии своей повелительницы. Я буду внимательно изучать твое лицо, двигаясь внутри тебя…

— Филип!

— Прости, я забыл на секунду, что ты еще больна. Когда ты рядом… — Он озабоченно нахмурился: — Тебе дать снотворное, прежде чем я уйду?

Дори покачала головой: