Летняя улыбка - Джоансен Айрис. Страница 20

Зайла вдруг вспомнила мягкое прикосновение этой бороды к ее груди и почувствовала, как всю ее охватило пламя. Она поспешно опустила глаза.

– Ну почему? Мне она нравится. Просто у меня нет никакого желания носить ее на поясе как военный трофей. – Она улыбнулась. – Этот оттенок рыжего вряд ли мне пойдет.

– Ты уверена? – произнес Дэниел вкрадчивым тоном. – А мне вот кажется, что ты моментально привыкнешь иметь меня при себе. – Он надкусил тост и, помолчав, невинно добавил: – Или в себе.

Зайла подняла на него смущенный взгляд. Его глаза были нежными и томными, а лицо несколько отрешенным. Она вдруг ясно ощутила теплоту его обнаженного бедра, прижатого к ее ноге и отделенного только тонкой простыней. Внезапное покалывание в центре ее чувственности заставило задержать дыхание.

Дэниел вполголоса выругался и встал.

– Черт, я говорил тебе, какой я грубиян. Все это так и лезет наружу. – Он рассеянно провел ладонью по волосам. – Я постараюсь следить за собой.

И что его так расстроило? Его замечание было скорее двусмысленным, чем грубым, а он вел себя так, будто сделал непристойное предложение монашке.

– Да я не обижаюсь на тебя, – растерянно сказала Зайла.

– Тем лучше, – сурово ответил он. Склонившись над коробкой, он открыл ее крышку. – Все это для тебя. Там, в вертолете, есть еще коробки. Слуги принесут их позже. Я начал с этой, потому что, на мой взгляд, здесь есть все, что тебе понадобится уже сейчас. – Он вытащил ворох кружевного белья и полупрозрачный темно-коричневый пеньюар. – Ну вот! Мне следовало ожидать чего-нибудь подобного! Филип заказывал вещи в том же магазине, где обычно одеваются его наложницы. Тут их, кстати, называют кадын.

– Что ж, удивляться нечему, – сухо заметила Зайла. – У него совершенно определенное представление о предназначении женщины, так что и одежду он подобрал соответствующую. Не могу сказать, что мне твой друг уж очень понравился.

– Даже так? – угрюмо спросил Дэниел. – Представляю, что он тебе наговорил! Этого я и боялся. Ну ладно, тебе могут не нравиться его манеры, но есть одно, что, безусловно, заслужит твое одобрение.

– Что же это?

– Он и отличный наездник, и владеет прекрасной конюшней. Завтра я покажу ее тебе, если ты будешь хорошо себя чувствовать.

Лицо Зайлы озарилось радостью.

– Как мне хочется посмотреть его лошадей! А сегодня нельзя будет пойти? Я прекрасно себя чувствую.

Дэниел покачал головой:

– Нет, сегодня нельзя. Ты, может, и чувствуешь себя хорошо, но твоя слабость – вот последствие вчерашней лихорадки. Доктор сказал, что тебе надо поберечь себя в ближайшие несколько дней. Так что сегодня ты останешься в постели.

Зайла помрачнела:

– Но мне действительно хорошо. Я вообще очень крепкая. Уж не знаю, почему этот укус скорпиона так на меня подействовал.

– Можешь считать себя амазонкой, но сегодня ты будешь играть роль кисейной барышни. – Дэниел повернулся к двери. – Заканчивай завтрак. Я пока пойду в кабинет и попытаюсь найти пару настольных игр, чтобы чем-нибудь тебя занять. Может, ты любишь что-то определенное?

– Я хочу посмотреть лошадей, – упрямо повторила она. – Я ни о чем больше не прошу. Я просто хочу на них посмотреть.

– Обойдешься, – грубовато повторил Дэниел, идя к двери. – Через несколько минут я вернусь и заберу поднос. Так что ешь.

Опять он это делает. Только потому, что она оказалась такой беспомощной из-за укуса скорпиона, Дэниел опять взял руководство на себя и начал отдавать приказания. Как будто она не вольна распоряжаться собой!

Зайла подняла поднос с колен и поставила его рядом с собой. Она сыта по горло, спасибо! Сначала этот Эль-Каббар с его властностью, теперь Дэниел. Ей вовсе не хотелось весь день валяться в постели, вынуждая Дэниела ей прислуживать. Он и так сделал для нее слишком много. Когда он вернется, она все ему выскажет, только вот надо постараться выглядеть к тому времени не такой беспомощной. Сначала она должна почистить зубы, принять душ и вымыть волосы…

Размышляя об этом, Зайла сбросила с себя простыню и потянулась за коричневым пеньюаром. Он оказался еще более прозрачным, чем она думала. Застегивая верхнюю пуговицу, девушка поморщилась. Потом она выбрала из вороха белья трусики и лифчик, не отрывая глаз от узорных дверей, которые, судя по всему, должны были вести в ванную. Медленно и осторожно она встала. Ноги дрожали, а правая лодыжка болезненно заныла, но Зайла убедила себя, что через минуту все пройдет. Голова слегка кружилась, но это ведь естественно, если сутки провести в постели. Она глубоко вдохнула, и головокружение уменьшилось.

Ну вот, главное – не торопиться, и все будет прекрасно. Зайла сделала еще один шаг, потом еще. К несчастью, теория о том, что духовное главенствует над материальным, в этом случае не сработала. Ее колени тряслись, ноги подгибались, так что, пройдя полкомнаты, она споткнулась о край персидского ковра и упала на пол.

– Черт! – Зайла почувствовала, как слезы бессилия застилают глаза, и постаралась их сморгнуть. Ужасно глупо расстраиваться из-за какого-то падения. Все эта ее проклятая слабость. Зайла поднялась на колени и собиралась встать на ноги, когда дверь распахнулась.

– Господи Боже! – завопил Дэниел. Он быстро захлопнул за собой дверь и подбежал к Зай-ле, бросив на кровать три коробки, которые принес. – О чем ты только думаешь? Я оставил тебя одну всего на несколько минут, и ты сразу забегала туда-сюда! – Он стоял прямо против нее, гневно сверкая синими глазами. Схватив Зайлу за плечи, он рывком поднял ее на ноги.

– Я просто хотела принять душ, – вызывающе сказала она. – И почистить зубы.

– А еще посмотреть на лошадей, – мрачно закончил за нее Дэниел. – Лучше бы я вообще о них не говорил!

– А это я планировала сделать попозже, – ответила она с достоинством. – Я просто хочу опять быть чистой. Я в ужасном состоянии. Ты только посмотри на меня!

– Я и смотрю, – глухо ответил он. С того самого момента, как вошел в комнату, он старался избегать этого всеми средствами. Под прозрачным золотисто-коричневым пеньюаром Зайла была восхитительно, умопомрачительно хороша! Он мог видеть розовые бутоны сосков, увенчивающие полную грудь, шелковистую кожу под тонкой полупрозрачной тканью. Его взгляд помимо воли притягивался к темному треугольнику внизу, и он почувствовал, как нарастает в нем возбуждение. Ее выгоревшие на солнце русые волосы рассыпались по плечам золотистым облаком, и ему захотелось вплести свои пальцы в это богатство, прижать ее к себе, так чтобы ощутить ее мягкость против своей твердости.

Боже, он почти чувствовал, как она льнет к нему, а ее соски твердеют, как в ту ночь в пещере.

Они действительно заострились, и его возбуждение уже вызывало боль. Постель так близка, а Зайла, он уверен, не может не хотеть того же. Пусть она и была испугана сначала, но, черт возьми, сейчас она отзывается на его страсть. Дэниел мог видеть, как сильно забилась жилка, когда он протянул руку и положил ей на шею, поглаживая большим пальцем эту чувствительную точку. Не в силах сдержаться, он наклонился, и его губы были уже на волосок от ее губ, но тут он увидел еле заметную ссадинку от удара на ее губе и почувствовал, как его охватывает первобытная ярость. Странным образом она лишь усиливала его желание.

– Твоя губа все еще болит? – спросил он.

– Что? – Зайла совсем забыла об этом. Она не сразу сумела отключиться от того волшебного мира, в который увлек ее Дэниел своими прикосновениями и взглядами, и понять, о чем он спрашивает. – А, нет. – Она провела по губе языком и почувствовала, как пальцы мужчины инстинктивно сжались вокруг ее шеи. – Теперь уже совсем не болит.

– Хорошо, – хрипло сказал Дэниел. Он чувствовал ее тепло сквозь тонкую ткань, разделяющую их. Одно движение – и пеньюар будет отброшен, и его рука ляжет на ее грудь… Он поднимет этот розовый сосочек к своим губам и будет целовать и ласкать его до тех пор, пока Зайла не издаст такой же негромкий стон, как прошлой ночью… Она вцепится ногтями в его плечи, как делала это в темноте пещеры… Утром, принимая душ, Дэниел заметил следы от ее ногтей на своих плечах. Мелочь, но она так на него подействовала, что ему пришлось переключить воду с теплой на ледяную… А затем он медленно проведет руками по ее гладкой спине. Он обнимет ее за бедра и прижмет к себе, изнемогая от возбуждения, заставит принять его…